Милан Николич - Современный югославский детектив
— Дикарь! — обратилась ко мне толстенная пуэрториканка, выглядывавшая из-за огромного куска арбуза.
— В общественных местах окурки на пол не бросают! — огрызнулся я со злостью.
— Это не пол, а песок, — поправила меня маленькая Росамунда.
— Заткнись! — погрозил я ей пальцем, похлопывая одновременно другой рукой по обожженному месту. Не помогло. Я подпрыгнул как можно выше, скрючился, подтянул ногу ко рту и стал дуть на больное место.
— Ты чего орешь на моего ребенка? — поинтересовался здоровяк с заросшим щетиной лицом.
— Почему вы сдуваете песок на нашу еду? — заскулила женщина в зеленом цельнокроенном купальнике, позаимствованном с купола бейсбольного стадиона. — Это негигиенично!
— Папа, этот дядька меня обижает, — заплакала Росамунда без всяких оснований.
— Он? Тебя? Сейчас я ему покажу!..
Мне удалось оказаться в центре внимания не только ближайших, но сотен, если не больше, посетителей огромного пляжа. Наконец-то появился объект, достойный внимания, — многие надеялись, что дело дойдет до драки.
— Я обжег ногу… наступил на окурок, который кто-то бросил! — бесился я, чувствуя себя несчастным из-за происходящего. — А там написано, что нельзя бросать окурки и огрызки!
— Нельзя и сдувать песок на чужую еду! — заладила дама в зеленом.
— А я сейчас его самого брошу в урну, — пообещал моряк и стал подниматься.
Положение выправила моя секретарша.
— Ох, — промолвила она, кокетливо посмотрев на соседа с гармоникой. — Разве этим похваляются?
— Что? — вытаращился он на нее.
— Ничего, ничего… — оборвала сама себя Кэт. — Я думала опереться на вас, да… Так, ничего…
Моряк пялился на красотку в желтом бикини, забыв про меня, гармонику и Росамунду. И, что самое главное, остался в сидячем положении, словно высеченный из камня монумент среди песка. Кэт поблагодарила его улыбкой и прислонила свое хрупкое тело к горе мышц. Пролетавший вертолет береговой службы привлек внимание зрителей, почувствовавших себя обделенными из-за несостоявшейся потасовки. И вскоре на тридцать ярдов вокруг никто не ведал о моем существовании. Я был признателен им за беспечность.
— Так что вы сказали? — шепнул я секретарше, когда позволила ситуация.
— Этому пентюху? — указала она на моряка, державшего ее на своей спине и извлекавшего из гармоники страстные любовные призывы.
— Мне в связи с трупом!
— А-а… труп еще теплый!
— Как вы можете говорить такое? Вы полагаете, она жива?
Указательный палец Кэт опять углубился в песок.
— Не знаю… Может быть…
Рука замерла, она утвердительно кивнула.
— Еще теплая. Пощупайте.
Собачонка залаяла, негодуя, что мы мешаем ей заниматься делом. Я пнул ее, она снова залаяла, пока человек в морской фуражке не накрыл ее свободной ладонью.
— Чтобы не мешала вам! — улыбнулся он Кэт, ощерив широкие желтоватые зубы. Кэт с достоинством поблагодарила его, а собачонка отправилась искать спасения за милю к северо-востоку от этого места, забыв — бьюсь об заклад — об аппетитном пальце с красным ногтем.
Как только позволили обстоятельства, я сунул руку в песок и нащупал жертву где-то около упругой груди.
— Должно быть, она была молода, истинная красавица, — установил я, продолжая ощупывать тело. — Кэт, ищите подозрительных. Убийца наверняка находится где-то поблизости и следит за ходом событий. Тем более если поймет, что делом занялось агентство «Фиат-люкс».
— Блондинка! — воскликнула Кэт.
Я резко дернулся и огляделся — сначала налево, потом направо.
— Где? — спросил я.
— Жертва! Я вижу ее волосы.
— Мне кажется, она совершенно голая, — сказал я, — все возбужденнее шаря руками под слоем песка.
— Шеф!
— Что?
— Слышите?
Неужели нужно было что-то слушать? И все-таки я внимательно прислушался, но ничего, кроме гармоники и какого-то тихого посвистывания, не уловил.
— Нажмите на нее, шеф!
Голос Кэт обрел странный оттенок. В нем появилось что-то садистское.
— Слышите? — вновь спросила моя секретарша.
— Я уже сказал вам… хм…
В том месте, где находилась нога, слышался писк, который становился все громче. Я не стал дожидаться, когда Кэт снова предложит мне нажать на жертву. Торопливо обеими руками я разгреб песок, скрывавший тело, и воочию убедился, насколько хороша была высокая грудь. Тело на глазах уменьшалось.
— Кукла! Надувная кукла! — сделала вывод Кэт Карсон.
— Нелепая игрушка! — сказал я разочарованно. — Не понимаю людей, развлекающихся таким образом. А еще меньше тех, кто закапывает эти проклятые куклы посреди пляжа! Я предполагал, что обнаружится нечто подобное…
— И поэтому хотели позвать полицию? — отозвалась Кэт.
Задумчиво я засыпал песком останки пластиковой красавицы.
— Вы нигде не видели моей супруги? — в третий раз спросил меня откуда-то притащившийся миниатюрный мужчина с цыплячьей грудью.
— Может быть, это ваша супруга? — ответил я вопросом на вопрос и отряхнул песок, чтобы продемонстрировать кусок пластика.
Он внимательно посмотрел.
— Нет, это искусственная женщина. Моя была настоящая, живая.
— Была? Разве ее нет в живых?
Он кивнул лысой головой с седыми бакенбардами.
— Нет. Она мертва. Убита и закопана где-то здесь, на пляже. Однако, повторяю, она была настоящая!
Кэт разглядывала его, сморщив носик.
— Уважаемый, вам нужен доктор! Психиатр! А этот господин — детектив!
У лысого заблестели глаза, он как будто даже подскочил от радости.
— Детектив! Его-то я и ищу! Кто быстрее всех обнаружит труп моей супруги, если не детектив?
— Вы это серьезно? — осторожно спросил я.
Он с укором посмотрел на меня.
— Неужели такое может быть предметом шутки? Труп собственной супруги? Найдите! — продолжал он умоляюще. — Будьте добры, найдите мне ее! Она должна быть где-то здесь, уверяю вас! Что это для детектива? Пустяк.
Кэт и я молча переглянулись. И я невольно, каюсь, кивнул в знак согласия.
III
Мы устроились на высоких табуретах у стойки бара.
В складной времянке с низким потолком. Наигрывал автомат. Здесь было полно посетителей, главным образом в купальных костюмах, ибо сюда заходили прямо с пляжа, намереваясь сразу же вернуться обратно. Пахло табаком, пивом и чем-то сладковатым — средствами для загара и от пота.
В уголке здоровенная бабища собрала вокруг себя тройку подростков и шепотом разжигала их любопытство, объясняя азы секса. Пьянчужка, похожий на огородное пугало, отчаянно спорил с другим о заездах, состоявшихся в прошлую субботу, а воинственный ковбой с рекламного щита под дулом пистолета требовал от посетителей, чтобы они пили сок «Еден», которого в этом заведении не было и в помине.
Наш новый знакомец отличался от всех посетителей. Он был в темном костюме в легкую полоску, при галстуке; струйки пота стекали по его щекам, и тем не менее он не расстегивался. Белая рубашка с воротничком, не имеющим ничего общего с модой, неопределенного цвета галстук, старый и поношенный, булавка с дешевой имитацией рубина в форме листа клевера — вероятно, в память о делах, с которыми он соприкасался на сталелитейных предприятиях Питтсбурга, — свидетельствовали об известном кокетстве владельца и отсутствии возможностей держаться на желаемом, более высоком уровне. На остроносых стоптанных туфлях виднелись песчинки, налипшие по дороге сюда, и все-таки обувь блестела.
Я расстегнул уже четвертую пуговицу на своей клетчатой спортивной рубашке и шумно вздохнул. Кэт притащила вентилятор, который едва-едва шевелил тяжелый воздух, хотя занимался этим весьма старательно.
— «Бурбон»? — спросил я высокую договаривающуюся сторону.
Кэт сверкнула на меня глазами.
— Мне кажется, слишком жарко! Солнце палит, а это может привести к нежелательным последствиям! Поэтому предлагаю кока-колу. Тем более для нашего друга…
— Меня зовут Пиппинс, Дионисий Пиппинс! — вставил новый знакомый и неловко взгромоздился на табурет.
— Итак, мистеру Пиппинсу кока-колу, — заказала моя секретарша, — и два «бурбона».
— А солнце? — спросил я.
— О'кей, — сразу же согласилась Кэт. — Тогда два двойных «бурбона»!
Пока бармен обслуживал нас, я разглядывал мужчину с цыплячьей грудью, который, согласно его словам, откликался на имя Дионисий Пиппинс. Первое, что я отметил, — это капелька пота, повисшая на кончике его носа.
— Скажите, — начал я осторожно, — о чем, в сущности, идет речь? Там, на пляже, впопыхах я не все понял.
Пиппинс смотрел на меня так сосредоточенно, словно вопросы ему задавал председатель Сенатской комиссии по расследованию подрывной деятельности.
