Ричард Касл - Обнаженная жара
Помолчав, Никки бросила на него взгляд:
— Ты не заметил, что за рулем по-прежнему я?
— Так даже лучше.
Рук опустил стекло и вдохнул свежий осенний воздух. Пока он любовался рекой Гудзон, Никки смотрела, как ветер ерошит ему волосы, и вспоминала, каковы они на ощупь. Вспоминала, как за волосы притянула его к себе в их первую ночь, и почти ощущала на губах вкус лайма из импровизированной «Маргариты», которую они пили в ее гостиной. Обернувшись, Рук поймал ее взгляд, и Никки почувствовала, что краснеет. Она отвернулась, чтобы он ничего не заметил, но он, конечно же, заметил. Черт его побери! Черт побери Джеймсона Рука!
— Что такое с Тарреллом?
— Ты о чем? — Господи, как она обрадовалась возможности поговорить о ком-то третьем.
— Я его чем-то разозлил? Твои парни оба меня недолюбливают, но Таррелл едва не прожег взглядом.
Никки знала, что Тарреллу и Каньеро пришлось не многим легче, чем ей самой. Как только вышел номер со статьей об их летних приключениях, Никки ощутила на себе шквал недоброжелательных взглядов. Слишком многие коллеги, обделенные вниманием, завидовали или испытывали досаду, с этим приходилось сталкиваться каждый день. Даже Таррелл и Каньеро, самые верные ее союзники, затаили обиду — ведь Рук превратил их в подстрочные примечания к любовной элегии, посвященной Хит. Однако Никки не хотела вникать в их проблемы, как не хотела говорить о своих, так что она ограничилась коротким:
— У Таррелла и спрашивай.
Рук помолчал, что-то записывая, потом заметил:
— Мы почти на месте. Сверни на Четырнадцатую и поезжай на юг по Десятой авеню.
— Спасибо, что предупредил.
Они чуть не пропустили поворот. Пришлось протискиваться и подрезать.
— Что умею, то умею, — скромно ответил журналист.
Выбравшись на 10-ю авеню, Никки спросила:
— Ты уверен, что информатор, к которому ты меня везешь, согласится поговорить?
— Абсолютно. — Рук показал свой айфон. — Все согласовано.
— А тайные знаки понадобятся? Пароль, условный кивок?
— Знаете, детектив Хит, вы надо мной смеетесь, и меня это обижает.
— Что умею, то умею, — отозвалась она.
Через две минуты они остановились на стоянке перед круглосуточной мойкой. Рук обошел машину, чтобы помочь Никки выйти. Она глянула на него поверх темных очков:
— Ты шутишь?
— Знаешь, тебе бы рыжие волосы — и ты сошла бы за парня из сериала «Место преступления».[18]
— Клянусь, Рук, если я зря теряю время…
— Привет, Джейми, — услышала она за спиной и, обернувшись, увидела приятеля Рука, Жирного Томми, Томассо Николоси, который махал им, придерживая стеклянную дверь конторы.
Рук самодовольно ухмыльнулся и направился к другу. Никки зашагала следом, мельком оглядев стоянку в поисках подозрительных личностей.
Впустив их в контору, Жирный Томми сжал журналиста в медвежьих объятиях и похлопал по спине, после чего с улыбкой обернулся к Никки.
— Рад снова вас видеть, детектив.
Хит пожала протянутую руку, гадая, скольких за десятилетия «той жизни» он этой рукой избил или даже хуже. Шофер в форменном черном костюме с красным галстуком, выйдя из туалета, уселся почитать «Post». У Жирного Томми вытянулась физиономия.
— Погода чудесная, — заговорил Рук. — Может, мы поболтаем за столиком снаружи?
Томми бросил осторожный взгляд на пересечение 10-й и Ганзевурт.
— Не стоит. Я предпочитаю кабинет.
Он обогнул стойку и провел их в комнату с табличкой «Служебное помещение».
— Все сгоняешь вес? — спросил Рук, когда Жирный Томми закрыл за ними дверь.
Свое прозвище он получил после одной из бандитских стычек в начале шестидесятых. Согласно легенде, ему всадили три пули в брюхо, но он выжил, потому что пули застряли в слое жира. Когда Рук с ним познакомился, брюхо у Николоси еще висело набок, но в последнее время уровень холестерина заботил его больше пуленепробиваемости. Хит заметила, что на Томми спортивный костюм, похожий на тот, что был на нем в их первую встречу на стройплощадке, но теперь куртка сидела гораздо свободнее.
— Спасибо, что заметил! Скинул еще два килограмма. Запиши — Жирный Томми добрался до семидесяти восьми!
Рук ущипнул его за складку на боку.
— Еще немного — и мне придется повязывать на тебя бантик, чтобы не потерять из вида.
Томми расхохотался:
— Ну как не любить этого парня! Разве можно его не любить? — Никки усмехнулась и неопределенно покачала головой. — Садитесь, садитесь.
Когда гости расположились на диванчике, Томми сел за письменный стол.
— Кстати говоря, Джейми отлично о вас написал. Очень милая статья. Вам понравилось?
— Гм… запомнилась, это точно. — Никки бросила нетерпеливый взгляд на Рука.
Тот понял намек.
— Мы очень благодарны, что ты любезно согласился на эту встречу. — Выдержав паузу, во время которой Жирный Томми небрежно махнул рукой, журналист продолжил: — Я работаю с Никки по делу о том ночном убийстве и сказал ей, что ты можешь сообщить кое-что полезное.
— Ты ей не говорил?
— Я же дал тебе слово.
— Молодец. — Жирный Томми снял огромные темные очки, обратив на Никки унылые глаза бассета. — Вы мой бизнес знаете. Руки у меня чистые, но я знаком с людьми, у которых есть связи среди не слишком законопослушных граждан.
Никки знала, что он лжет. Этот добродушный человечек был ничем не лучше других, только уходить от обвинений умел мастерски. — Словом, вы поняли. Так или иначе, недавно у меня интересовались, во что обойдется убрать Кэссиди Таун.
Ники выпрямилась.
— Заказное убийство? Кто-то заказал Кэссиди Таун?
— Не спешите. Я не говорил, что ее заказывали. Кое-кто спрашивал, во что это обойдется. Знаете, такие вещи делаются шаг за шагом. Так мне рассказывали. — Никки открыла было рот, но Томассо жестом остановил ее и закончил: — Только ничего не вышло.
— То есть это все?
— Да, на этом все закончилось.
— Нет, я имела в виду, это все, что вы можете сказать?
— Джейми просил помочь, я и помогаю. Что значит: это все?
— Это значит, что мне нужно имя, — отчеканила Никки.
Жирный Томми навалился на стол, взглянул на Рука, потом на нее.
Хит повернулась к журналисту:
— Он называл тебе имя?
— Нет, — ответил Рук.
— Имени он не знает, — подтвердил Томми.
— Оно мне нужно. — Никки уперлась взглядом в глаза гангстеру.
Последовало продолжительное молчание. Из-за стены слышался шум воды, бьющей в борта машины. Когда шум смолк, Жирный Томми тихо произнес:
— Знайте, что я говорю это только потому, что вы с ним, понятно?
Никки кивнула.
— Честер Ладлоу. — Томми надел очки.
У Никки екнуло в груди. Она собиралась записывать, но имя бывшего члена конгресса запомнится и так.
— Порядок? — спросил Жирный Томми, поднимаясь.
— Порядок, — ответил Рук, тоже встав.
— Почти. — Детектив осталась сидеть. — Мне нужно еще кое-что.
— Ого, баба с яйцами!
Настала очередь Рука неопределенно покачать головой.
Никки встала.
— Сегодня утром трое вооруженных головорезов и водитель остановили коронерский фургон и похитили тело Кэссиди Таун.
Томми хлопнул себя по бедру.
— Боже мой! Кто-то вскрыл труповозку? Ну и город!
— Они мне нужны. В машине были двое моих друзей, а водитель попал в больницу. Не говоря уже об украденном теле.
Жирный Томми развел руками, всем видом говоря: «Бедный я, бедный».
— Я уже объяснял, что не занимаюсь такими делами.
— Помню. Но вы сказали, что знаете людей, у которых есть связи… — Никки подошла поближе и, дважды ткнув пальцем ему в грудь, повторила: — Есть связи. — И с улыбкой добавила: — Я ценю вашу помощь. И не забуду ее до следующей встречи, Томми. Да, и поздравляю с хорошей формой.
Гангстер повернулся к Руку.
— Ты, видно, любишь таких, с яйцами?
В вестибюле приятели снова пожали друг другу руки. Журналист заметил:
— Да, Томми, а я и не знал, что это твое заведение.
— Вовсе и не мое, — возразил Томми. — Я просто заехал помыть машину.
Вернувшись в свою «краун викторию», Хит первым делом позвонила в участок и попросила найти адрес Честера Ладлоу. Повесив трубку, она спросила:
— Чего Ладлоу не поделил с Кэссиди?
— Из-за нее он стал бывшим конгрессменом.
— Я думала, он сам дал повод для скандала.
— Это верно, но угадай, кто написал статью, после которой все стало рушиться.
Никки уже выводила машину со стоянки, когда Рук спросил:
— Как тебе мои источники?
— Жирный Томми? Интересно, а почему ты не уведомил полицию?
— Здравствуйте, я как раз уведомил!
— После ее смерти.
— Ты же слышала, что сказал Томми. Этого не должно было случиться.
— Однако случилось.
