Владимир Тодоров - Пятый арлекин
— Глаз Гаутамы,— сказал я почти про себя, по-прежнему не чувствуя пальцев.
— Что?— переспросила Валентина.
— Нет, это я так, размышляю.
— Размышляй не размышляй, а яулечу сегодня. Я позвонила знакомой в кассу зэрофлота и просила оставить мне билет на шестнадцать тридцать. У тебя нервы покрепче, поживи здесь с месяц, пока я вернусь. Я боюсь оставлять квартиру без присмотра, на эту коллекцию многие зарились и при жизни Виктора, а теперь иподавно. Ну, согласен?
Я хотел немедленно отказаться, мне становилось не по себе при одной мысли жить в этих комнатах, да еще на фоне этой мистической истории со светящимся непонятным глазом и золотистым светом из кабинета, но, честно говоря, постеснялся выглядеть в глазах Валентины нелепым образом: все-таки взрослый мужчина, а испугался, как мальчик дошкольного возраста.
... Я перенес в квартиру чемодан с необходимыми мне вещами и запер за Валентиной дверь. Я сел в кресло в кабинете Вити и, закурив, принялся решать задачу со всеми неизвестными. В конце концов, яокончил физико-математический факультет! Неужели я силой математического мышления не разгадаю этот кроссворд, который стоил Виктору жизни?
Итак, что мне известно? Виктор звонит вечером, шутит, смеется,но голос неестественный, он явно пытается скрыть свое истинное настроение. Его что-то угнетает и, возможно, страшит. В конце разговора он не выдерживает и на всякий случай, как бы давая мне ключ к разгадке преступления, которое он предполагает, называет мне имя или местность. Это Гаутама. Даже не так: глаз Гаутамы. Значит, все-таки имя. Нo это может быть образным понятием и не обязательно привязано к имени. Скала, местность, долина тоже могут быть названы глазом Гаутамы. Хорошо, значит, существует нечто с названием глаз Гаутамы, иэто нечто представляло для Виктора реальную опасность, иначе бы он не погиб. Примем за версию имя. Почему он не сказал мне сразу, что боится? Потому что сомневался в реальности опасности или угроз со стороны этого Гаутамы. Виктор не был мистиком, поэтому следует исключить нечто не материальное под этим именем. Пойдем дальше, отталкиваясь от принятой версии: существует глаз Гаутамы или Гаутама с каким-то глазом и этот глаз может светиться, тем самым создавая угрозу для внешней жизни. «Если со мной что-то произойдет, значит у Гаутамы засветился во лбу глаз»... Стоп! Во лбу... Значит, версия правильная, это не местность и не скала, а реально существующее нечто, у этого нечто есть глаз и лоб. Значит, либо человек, либо животное. Но при чем тут животное? Хорошо, пусть человек. Ну, а при чем человек с глазом во лбу? Простите, это уже мистика! Пусть будет мистический Гаутама со светящимся глазом во лбу. В квартиру никто проникнуть не мог, чтобы этим глазом вызвать такой ужас у Виктора, что наступила смерть. Выходит этот Гаутама находился или находится здесь? Недаром Валентине все время чудилось, что за ней кто-то следит. Вот он, глаз Гаутамы! И этот Гаутама все еще здесь, ведь Валентина настолько чувствовала за собой слежку... Все, Анатолий, остановись! Твои рассуждения вышли из рамок математического анализа и углубляются в дебри мистики к непознаваемого. Для человека, посвятившего двадцать пять лет сознательной жизни изучению точных дисциплин, это стыдно и неоправданно. И все-таки, не мог же Виктор придумать Гаутаму, поверить в него к вообразить, что у этого Гаутамы засветился глаз. Именно глаз, а не весь Гаутама! Почему бы не засветиться всему Гаутаме? Если Виктор внезапно подвергся приступу психического заболевания, хотя это и исключено, откуда взялся ужас у Валентины? Допустим, Валентина потрясена смертью любимого человека, в таком состоянии возможны различные отклонения в психике. Но ведь я не говорил ей о словах Виктора в тот вечер, аона утверждает, что за ней следят. Опять прямая связь с этим мистическим глазом. И я, рассуждая о таинственном Гаутаме с его светящимся глазом, вдруг неожиданно занервничал хотя вообще не подвержен никаким страхам. Наука сейчас расстается со многими догмами, существовавшими десятки лет, видные ученые занимаются проблемой НЛО иинопланетянами, существуют фотографии неопознанных объектов. Возможно, Виктор вступил в прямой контакт с инопланетянином и, не выдержав напряжения, умер. Это уже как-то походит на правду. Инопланетянина вполне могут звать Гаутама. И он все еще находится здесь!
Я встал и, напряженно оглядываясь по сторонам, заходил по кабинету. Я мог презирать себя за слабость, за малодушие, но не мог отделаться от мысль, что к за мной следит внимательный глаз этого самого Гаутамы. Да кто же я, в конце концов, слабонервная барышня? Я чертыхнулся и безотчетно принялся обходить квартиру, осматривая каждый угол, открывая шкафы, проводя рукой по костюмам и платьям, одновременно боясь наткнуться на нечто, что может оказаться телом неведомого мне существа из другой галактики. Хотя в прессе и пишут постоянно, что они прилетают к нам с мирными целями, но одно дело читать про них, сидя в кресле, и совсем другое — увидеть перед собой одноглазое существо с присосками вместо рук. Со мной произошла похожая история в позапрошлом году. Я встретился в море с дельфином. До этого я прочел не одну книжку про дельфинов, какие они благородные и умные. Заплыв далеко в море, я ощутил за спиной движение воды и какие-то звуки. Когда я сделал разворот и повернулся, то, увидев огромную черную тушу, испытал такое потрясение, что немедленно стал тонуть почти в бессознательном состоянии и, если бы не пограничный катер, ушел бы на дно. Так что читать, к примеру, про сафари одно, а встретиться со львом в саванне — совсем другое. Или даже с дельфином один на один. Поди знай, что ему придет в его умную голову! Не мудрено, что Виктор, если я прав в своих суждениях, не выдержал этого светящегося глаза инопланетянина с космическим именем Гаутама.
Ничего не обнаружив в квартире, я снова уселся в кресло и решил прекратить бессмысленный анализ, потому что явно ушел в сторону от логических умозаключений и вторгся в неведомую мне сферу. На глаза мне попалась энциклопедия конца девятнадцатого века под редакцией профессора Андреевского, которую принято называть по имени ее издателей: Брокгауза из Лейпцига и Ефрона из Петербурга. Я открыл том с золотым тиснением на букву «Г», полистал, на всякий случай, но Гаутамы в нем не было. Если Гаутама инопланетянин, его там и не могло быть.
Я устал от несвойственных мне рассуждений о неконкретном и мистическом, и снова вернулся к исходным данным. Мистичесхое направление, так же как и космическое, меня не устраивало. А почему не позвонить днем знакомому энциклопедисту Новоселову? Он известный библиофил. возможно, ему встречалось имя Гаутамы? Ведь и меня не покидает ощущение, что я его слышал раньше. Я боялся, что Новоселов вответ на мой вопрос просто посмеется и скажет, что я впал в детство, но ничего такого не произошло.
— Гаутама?— переспросил Новоселов,— знаю. Цитирую по памяти: «Все телесное есть материальное и, следовательно, временное, так как оно само по себе носит зачатки разложения. Пока человек связан с материальным миром телесным существованием, до тех пор он подвержен печали, разрушению и смерти. Пока человек будет дозволять дурным желаниям царить у него в душе, он будет чувствовать неудовлетворенность, бесполезное утомление и заботы. Бесполезно стремиться очистить себя порабощением своей плоти: нравственная порча связывает его со всем материальным миром. Только безусловное искоренение всего дурного разорвет цепи его существования и перенесет его на другую сторону, откуда душа его не перенесется в другое тело и познает Нирвану».
— Что это?— спросил я в недоумении.
— Заповеди,— просто ответил Новоселов.
— Чьи заповеди, Христа?
— Зачем же, это заповеди основателя буддизма Сиддахартха Гаутамы, ставшего Буддой.
