Апрель в Испании - Джон Бэнвилл
Он поднял глаза и улыбнулся – сначала Неду Галлахеру, затем министру. Это была не совсем улыбка, а лишь её видимость. Оба смотрели на него со смесью презрения, попытки предугадать его действия и предчувствия, что их не ожидает ничего хорошего. Дик Фицморис был воистину редчайшим явлением – честным политиком.
– С нами связались из посольства в Мадриде, – сказал он. Телеграммы хрустнули в его руках. – Письма приходили всю ночь.
– Сам знаю, – буркнул Билл Латимер. – Франко телесно вознёсся на небеса.
Дик Фицморис отреагировал на эту формулировку ледяной улыбкой. У него были плохие зубы – кривые, пожелтевшие, местами даже сколотые. Говорили, что он панически боится стоматологов.
– Произошёл некий… инцидент – на севере страны, в Сан-Себастьяне. Приятное местечко, я там бывал – чтобы не соврать, ездил в свадебное путешествие. Морепродукты там – моё почтение. – Он нахмурился. – Всё немного запутано, но определённо плохо, очень плохо. Вчера там убили женщину, застрелили в вестибюле гостиницы, – он всмотрелся в одну из телеграмм, – отель «Лондрес». Доктор Эвелин Квирк. – Он посмотрел на Неда Галлахера. – Знаете, кто это такая?
– Жена Квирка, патологоанатома?
Повисла пауза.
– Верно, – сказал Дик Фиц. – Вы знали, что они находятся там, не так ли?
Как мягко был задан вопрос, как невинно он прозвучал! Галлахер поёрзал на стуле.
– Нет, – сказал он, – я только… знал, что Квирк женат на каком-то враче.
– Она психиатр, верно.
В комнате воцарилась тиишина. Билл Латимер по-прежнему не замечал Галлахера. «Я стал нелицом», – подумал Галлахер и чуть было не рассмеялся. Стало любопытно узнать, какими средствами министр попытается выпутаться из этого переплёта. Что ж, может вертеться сколько угодно – он только ещё туже затянет петлю на своей бычьей шее. Ко дну они пойдут вместе, вдвоём, уж об этом он, Галлахер, позаботится!
Дик Фиц вздохнул, поднялся со стула, медленно прошёлся по всей комнате и остановился у окна, на том месте, где раньше стоял Билл Латимер, всё также держа в руке телеграммы.
– Как я уже сказал, всё очень запутано. Весь последний час я ломал голову, пытаясь понять, что произошло. Я поговорил с послом в Мадриде. Доктора Блейк – то есть жену Квирка – застрелил некий пока неопознанный преступник. Кто он такой, никто не знает – при себе никаких документов, вообще ничего.
– А что, он отказывается говорить? – спросил Билл Латимер бесцветным и ровным голосом.
– Он мёртв, – ответил Дик Фиц, не отрываясь от окна. – Его застрелил один из наших ребят, парень по имени Стаффорд, детектив.
– Что же там делал ирландский детектив? – спросил Нед Галлахер, изображая саму невинность.
– Старший суперинтендант Хэкетт с Пирс-стрит послал его туда вместе с дочерью Квирка.
«Вот ведь мелкая сучка!» – подумал Билл Латимер.
Дик Фиц развернулся, но остался у окна.
– Квирк был убеждён, что встретил там одну знакомую ему особу, и попросил свою дочь приехать к нему на юг и сказать, прав ли он. Она обратилась к Хэкетту, а Хэкетт отправил этого своего Стаффорда, чтобы тот… не знаю. Полагаю, чтобы тот за ней присматривал.
Порыв дождя застучал в оконное стекло, и из трубы над камином, где горели угли, вырвался клуб дыма. Галлахер уловил его едкий запах и подумал об адском пламени.
– Что это за особа, которая показалась Квирку знакомой? – спросил Билл Латимер тем же мертвецким тоном, что и раньше.
Дик Фиц набрал в лёгкие воздуха.
– Ваша племянница, министр, – ответил он. – Апрель Латимер.
* * *
Велели принести чай. Нед Галлахер, мрачно усмехнувшись, поинтересовался вслух, не найдётся ли, принимая во внимание обстоятельства, чего-нибудь покрепче:
– Слышал, в ящике своего прекрасного большого стола вы держите бутылку «Крестед Тен».
Дик Фиц, теперь уже снова сидя, посмотрел на него с каменным выражением лица. Значит, никакой выпивки. Галлахер кашлянул в кулак и посмотрел в окно, где всё так же лил дождь. Ветер, похоже, с востока, подумал он. Галлахер чувствовал себя странно – так, словно был где-то в другом месте либо совершенно не принимал участия в происходящем. Вроде бы говорят, что иногда пациент, перенёсший операцию, якобы чувствует, как поднимается к потолку и зависает там в воздухе, наблюдая за процедурой на операционном столе. Вот именно так он себя и ощущал. Висел где-то в вышине, хирург работал над ним, но операция шла совершенно не так, как следует.
Дик Фиц откинулся на спинку стула и соединил кончики пальцев.
– Посол рассказал мне, что имел продолжительную беседу с детективом Стаффордом… или Страффордом, как его там? Тот, в свою очередь, поговорил с молодой женщиной – вашей племянницей, министр, хотя она живёт под другим именем, которое на данный момент вылетело у меня из головы. Она уже несколько лет работает там врачом. У неё странная, если не сказать шокирующая, история.
– Да, она та ещё фантазёрка, – сказал Билл Латимер, наклонился вперёд, взял новую сигарету из коробки на столе и опять достал зажигалку. Дик Фиц смерил его холодным взглядом.
Раздался лёгкий стук в дверь, и появилась секретарша с подносом, на котором стояли чайные принадлежности. Дик Фиц указал ей, куда его поставить. Она не произнесла ни слова и вскоре ушла.
– Кажется, вы ничуть не удивлены, узнав, что ваша племянница жива, – сказал Дик Фиц, обращаясь к Латимеру.
Тот ответил ему тем же взглядом и презрительно выпустил струю дыма через стол в его сторону. Нед Галлахер физически ощущал, как в груди у этого человека клокочет гнев; хотя он сидел в добром ярде от министра, его обдавало жаром, как порывом опалённого воздуха.
– Меня не удивить ничем, на что способна эта девица, – сказал он.
Дик Фиц снова зарылся в телеграммы. Тянет время, понимал Нед Галлахер. Или же играет с ними, как кошка с парой мышей.
– История, которую она рассказала, – сказал Дик Фиц, всё ещё притворяясь, будто увлечён своими бумагами, – повествует о бурной семейной жизни и о давних преступлениях… некоторых из её родственников.
Билл Латимер издал некий звук, своего рода хрюканье, которое могло бы сойти за смех.
– Преступления, вот как? – резко сказал он. – Преступление одного человека – долг другого.
Дик Фиц уперся руками в край стола.
– Есть долг, а есть подстрекательство к мятежу, министр, – сказал он. – Ваша племянница рассказала Страффорду, как вы ввозили в страну оружие и боеприпасы и поставляли
