Заклинатель - Лейтон Грин
– Даже если мы не обнаружим игбо-аво, Большой Зимбабве – идеальное место для финального обряда. Так что стоит рискнуть.
– Если мы приедем туда и выясним, что ошиблись…
Виктор не ответил.
* * *
Виктор вышел из комнаты и вернулся с черным вещмешком и кожаным рюкзаком. Затем позвонил на стойку регистрации. Поспешно спустившись в вестибюль, Грей увидел, как один из служащих отеля подогнал «мерседес» Виктора. Профессор сел на водительское место и сунул рюкзак Грею. Тот заглянул внутрь и увидел моток веревки, компас и фонарик.
– Знаешь, куда нам ехать? – спросил он.
– Да.
В молчании они покинули город. Необычно влажный полдень придавал воздуху вязкую плотность, красная саванна с ее многочисленными валунами казалась покрытой глазурью. Их обдувал теплый ветерок, природа полнилась жизнью, как бывает при приближении грозы.
– К закату должны добраться, – сказал Виктор.
– Я думал про историю Фангвы. Каким боком с этим связан Эддисон? До сих пор не понимаю.
– Ритуал джуджу, особенно такой, как проводил Н’анга, всегда обещает защиту, богатство, власть.
– Он обещает, – фыркнул Грей, – шанс посмотреть, как трахаются незнакомые люди.
– Какими бы ни были причины, думаю, Н’анга использовал Лаки, чтобы заманить на обряд Уильяма Эддисона. А вот почему был избран именно он… не знаю.
– А отец Ньи? – спросил Грей. – Как Н’анга нашел его в Хараре через столько лет?
– Сам он сказал бы тебе, что сделал это с помощью джуджу.
– А я сказал бы тебе, что он шарлатан, которому недолго осталось жить.
В машине на некоторое время воцарилась напряженная тишина. Потом Грей проговорил:
– Разве мы не должны убедить себя категорически не верить в то, что делает Н’анга? Если ты знаешь что-то, что может помочь нам сегодня вечером, хватит тайн. Рассказывай.
– Не сомневайся, я уже предоставил тебе всю необходимую информацию. Уверен, Фангва был прав, и Н’анга отправится к своим приспешникам и в последний раз призовет Эсу, прежде чем завершить обряд с Ньей. Если повезет, ты сможешь освободить ее и сбежать, пока он не вернется. – Тон Виктора смягчился. – Тебе нужно помнить только то, что я говорил с самого начала. Разум – могущественное оружие, и ты должен быть его хозяином. Не слушай Н’ангу, не думай о нем, пусть твой разум будет как чистый лист.
Грей смотрел в окно, но видел лишь лицо человека, запертого в круге во время обряда джуджу. Он считал, что навидался в своей жизни и зла, и порока, но доктор Фангва и Н’анга – это нечто совершенно особенное. Они не только вывели человеческие страдания на совершенно иной уровень, но и делали это для того, чтобы достичь власти и могущества.
Грей говорил себе, что всё это джуджу – враки и шарлатанство, но мысли его постоянно возвращались к тем необъяснимым явлениям, свидетелем которых он стал. Человеческому сознанию свойственно выбирать путь наименьшего сопротивления: так, во время турбулентности все до единого пассажиры самолета закрывают глаза и начинают молиться, независимо от религиозных убеждений или отсутствия таковых.
Ему вспомнилось, как умирала мама, как тогда он и проклинал Бога, и молил его. Это заложено в человеческой природе. Покажите мне атеиста, который не хотел бы уверовать, мрачно подумал Грей, и я покажу вам лжеца. В душе каждого живут одни и те же желания.
– Обо мне не беспокойся, – сказал он, – у меня на уме только одно, – и велел себе поверить в собственные слова, хоть и знал, что не совсем честен. Было у него на уме и кое-что еще, причем куда более темное: смерть, изуродованная обезьяна, слуги и деревенские жители с остекленевшими глазами, кровавые линии, люди за стенами из воздуха. – Виктор! – окликнул он.
– Да.
– Ты в Бога веришь?
– А этот вопрос, – проговорил Виктор, – мы лучше обсудим в другой раз.
56
Надвигавшаяся гроза прошла мимо. Последние лучи дневного света сияли оттенками золота, когда солнце опускалось за горизонт, покрывая валуны и деревья теплыми мазками цвета.
Грей с вялым интересом наблюдал за изменениями в пейзаже. Он обратил внимание на появление равнинных лесов, а потом более засушливых вельдов с валунами и деревьями мопане – это было признаком того, что они приближаются к цели.
Виктор рассчитывал добраться до места в сумерках, и Грей понимал: ехать оставалось недолго. В нем бурлили самые разные чувства, но преобладало одно – гнев, грозивший подняться из глубин души и захлестнуть его с головой.
Он практически не мог думать о Нье, не теряя полностью рассудок, не превращаясь в неэффективное оружие, ослепленное яростью и желанием отомстить. Злость была наихудшей из эмоций, которой можно поддаться во время боя, а на втором месте после нее стояла любовь. Эти чувства лишали бойца способности к холодному расчету и быстрой реакции. Когда Грей позволял своему воображению рисовать картины страданий Ньи, то чувствовал, как рвется в клочья ткань его здравого смысла.
Поэтому он переключился на другие мысли, стараясь сосредоточиться на Уильяме Эддисоне и других жертвах Н’анги, прошлых и будущих. А еще – на своем враге и на том, к чему нужно быть готовым. Но и это оказалось ненадежным: слишком долго размышляя о Н’анге и о событиях, которые ему довелось увидеть собственными глазами, Грей рисковал погрузиться в то, о чем Виктор велел не думать.
Он заставил себя взять свои эмоции под контроль, не позволяя гневу затмить рассудок. Сегодня вечером он должен оставаться сосредоточенным. Если у него ничего не получится, то Нья погибнет, а вместе с ней, возможно, и он сам, и другие люди.
Знак у шоссе, обозначавший въезд в Большой Зимбабве, наконец, отвлек его от этих мрачных мыслей.
* * *
Виктор сбавил скорость и свернул на узкую дорогу, которая вилась среди зарослей кустарника, пока в конце концов не уперлась в стоянку для посетителей парка.
– Многовато машин, – заметил Грей. – В прошлый раз здесь средь бела дня никого, кроме нас, не было.
– Значит, он здесь, – сказал Виктор.
«Боже, пожалуйста, пусть это окажется то самое место, что мы ищем». С тех пор как умерла мать, Грей ни о чем не просил Бога. А вот сейчас попросил.
Нет, не попросил. Взмолился.
– Куда теперь? – спросил Виктор.
– Как думаешь, обряд будет проходить в руинах?
– Вероятнее всего.
– Тогда паркуйся – и айда за мной. Дорога к деревне с другой стороны. Машина слишком заметна, мы не можем рисковать.
Когда они вышли из автомобиля, солнце уж село, и несколько мгновений спустя до них донесся звук громкого удара. Пульсирующее эхо разнеслось в ночном воздухе, и буквально
