Бессонница - Сара Пинборо
– Так что скажи нам ты, Эмма, – вступает Роберт, и в тоне его голоса гораздо меньше сочувствия, чем у Кэролайн. – Что произошло с Фиби? Ты ведь была там, так? Это ты ее толкнула? – Роберт берет в руки мобильник Кэролайн. – Потому что, похоже, ты этого хотела.
– Значит, если я подозреваю, что это мог быть ты – я чокнутая, а тебе можно думать, что это могла быть я?
– Мамочка.
Тонкий голосок заставляет меня вздрогнуть, и все как по команде оборачиваются к задней двери. В проеме стоит Уилл, мой дорогой мальчик. Внезапно все обвинения забываются, и мне хочется лишь схватить сына в охапку, крепко обнять его и никогда больше не отпускать. Мой малыш. Мой лучик. Моя жизнь. Уилл немного настороженно делает несколько шагов навстречу, и я улыбаюсь ему во весь рот, несмотря на то, что мне хочется плакать. Мой самый лучший на свете мальчик.
– Я сделал тебе открытку на день рождения, – говорит он, подходя поближе ко мне. Роберт не стал бы удерживать Уилла, как бы сильно ему того ни хотелось. Он ведь не может позволить себе показаться никудышным родителем. – На завтра, если тебя не будет дома.
– О, спасибо тебе, – нежно отвечаю я. – Это так неожиданно.
Подобравшись ко мне на расстояние нескольких футов, Уилл достает открытку, которую прятал за спиной, и протягивает ее мне. Крепкие и искренние объятия понравились бы мне больше, но сойдет и открытка. Если Уилл сделал для меня открытку, это должно заставить Роберта понять, что не так уж я плоха.
– Это твоя открытка, – поясняет Уилл.
– Спасибо тебе, Уилл, что ты… – Глядя на открытку, сделанную из фальцованной бумаги, я замираю, не окончив фразу. Сверху неровными буквами аккуратно написано «С днем рождения, мамочка!», но ниже мой взгляд упирается в знакомый рисунок. Женщина, лицо которой скрывают свисающие вниз волосы, стоит, склонившись над кроватью маленького мальчика, и держит в руках подушку.
– Как ты обо всем этом узнал? – Отбросив открытку, я опускаюсь на корточки, обхватив Уилла руками за запястья. – Кто велел тебе нарисовать такую открытку, Уилл? Кто тебе об этом рассказал? Тетушка Фиби? Или папочка? – Уилл ничего не отвечает, и я принимаюсь его трясти. – Кто это был, Уилл? Ты должен мне рассказать!
Уилл начинает брыкаться, и тут вмешивается Роберт, оттесняя меня от сына:
– Довольно!
– Это твоя открытка. – Вот все, что я слышу от Уилла, который стучит ладонью по голове, словно пытаясь что-то из нее вытряхнуть. – Это твоя открытка.
– Ты, ублюдок! – Я поднимаю взгляд на Роберта. – Это твоих рук дело! Твоих! Я все знаю. Это вы с Фиби.
Услышав, как заплакал Уилл, я бросаюсь к нему, чтобы утешить, но Роберт выставляет вперед руку, чтобы не позволить мне этого сделать.
– Держись от него подальше, Эмма. Или Богом клянусь, я не знаю что сделаю.
В прихожей с грохотом закрывается дверь, и, едва успев обернуться, я вижу, как мимо меня проносится Хлоя. У нее пятнистое, распухшее лицо, из носа течет, и вся она пребывает во власти смешанных эмоций.
– Ты сука! – громко восклицает она. – Ты все рассказала! И теперь он остается с ней! Я тебя ненавижу! Ненавижу всех вас!
От неожиданности я делаю шаг назад и нечаянно задеваю ручку ковшика. Я оборачиваюсь, неловко пытаясь его подхватить, но срабатывает закон рычага. Кипящая вода вместе с картошкой взмывают вверх, и я успеваю увидеть, как Кэролайн вскакивает со своего места, а Роберт прикрывает собой Уилла. В панике я зажмуриваю глаза, а потом сразу слышу крик Уилла, проклятия Роберта и звук удара ковшика об пол. Наступает долгая тишина.
Боже, Боже, Боженька, пожалуйста, Боженька!
– Убирайся, Эмма.
Тяжело дыша, я отваживаюсь открыть глаза.
– Вы в порядке? Как Уилл? Вас ошпарило?
– Я сказал – убирайся.
Теперь я могу оценить последствия. Уилл плачет в основном от испуга – думаю, несколько капель могло попасть ему на ляжки ниже края шорт, а вот рука Роберта – пунцового цвета. Скверный будет ожог.
– Я сбегаю за своей сумкой, она в машине! – восклицает Кэролайн уже на полпути к двери.
– Это вышло случайно, – оправдываюсь я. – Я не хотела…
– Просто вали нахер отсюда! – угрожающе нависая надо мной, вопит Роберт, успевший подняться на ноги. – Убирайся, или я упеку тебя в психушку!
Когда я отступаю в прихожую, Роберт, шумно выдохнув, поднимает рыдающего Уилла.
– Ничего страшного, всего лишь маленький ожог. Давай охладим его водой, – успокаивает он нашего сына, прежде чем в последний раз взглянуть в мою сторону. – Может быть, я это все равно сделаю, – добавляет он тихо. – Ради твоего же блага.
В тот миг, когда в прихожую вбегает Кэролайн – посторонняя, которой в моем доме рады больше, чем мне, я отступаю разбитая наголову. Хлоя смотрит на меня с верхней ступеньки лестницы.
– Ты все разрушила, – низким, полным душевной муки голосом произносит она. – Надеюсь, ты счастлива.
Я держу себя в руках до самой машины и позволяю себе разрыдаться, только оказавшись в салоне. Даже Кэролайн против меня. Я теперь совсем одна.
53
Притормозив у банкомата, я снимаю пятьсот фунтов с текущего счета и с кредитки, не собираясь больше возвращаться в «Джурис Инн». Я не намерена облегчать Роберту задачу, если ему вздумается разыскивать меня, чтобы упечь в психушку. Свой выбор я останавливаю на гостинице неподалеку от вокзала – рангом повыше, чем Би энд Би[23], но явно не имеющей отношения ни к одной сети. Женщина за узкой стойкой в коридоре, не спросив у меня никаких документов, принимает у меня наличные и взамен вручает ключ от номера, висящий на большой деревянной колобашке.
В некоторых отелях такие ключи могут быть «фишкой», но здесь – просто старомодный и практичный способ предотвратить кражу ключей гостями. Женщина сообщает, что мой номер – на верхнем этаже. В отсутствие лифта я устало бреду вверх по узкой лестнице, покрытой затхлым, вонючим ковролином, пока наконец не упираюсь в дверь своего убежища, на поверку оказывающегося убогой комнатенкой, места в которой едва хватает для двуспальной кровати и шкафа. Душевая у меня тоже имеется. В
