Египтянин - Лейтон Грин
– А как вы думаете, какой именно культ он создал?
– О, это уникальная смесь многих элементов, включая геронтологические изыскания, концепцию Нуна, легенду о мумии и заимствованные из разных культур верования о мифологическом бессмертии, в частности о Хидре – вечно живущем зеленом человеке из суфийских преданий. Похоже, Аль-Мири собрал элементы увеличения продолжительности жизни, которые счел ценными, и построил из них собственный культ долголетия.
Вероника не сводила глаз с пустыни, стараясь не думать, сколько часов прошло с тех пор, как Грея схватили. Но смотреть вокруг можно было разве что на песок и мерцающий вдали беспощадный синий горизонт.
– А эта тема с мумией, – проговорила она, – что вы о ней думаете?
– Я считаю, Аль-Мири возродил в своей секте концепцию вечной мумии в качестве символа. Возможно, чтобы легче было держать верующих в узде.
Вероника почувствовала, как перехватило горло.
– Значит вы не верите… не считаете, что в этом есть крупица реальности?
– Конечно, нет, – сказал Виктор. – Но поймите: какой бы секрет эти люди, по их мнению, ни защищали, к какой бы цели ни стремились, мы знаем, что ради своих убеждений они пойдут на все.
* * *
Незадолго до заката наконец-то появилась Сива, хотя поначалу Вероника подумала, что блестящий лазурный диск вдали – это мираж. Потом они подъехали ближе, и у нее захватило дух, когда она увидела поверхность озера, отражающего унылый пустынный пейзаж на заднем плане, пышные заросли тростника и покачивающиеся пальмы, обступившие спокойные воды. Несмотря на мрачную цель поездки, Вероника не могла не восхититься красотой оазиса, которая казалась неземной.
– Куда ни поедешь, от населенных мест Сиву отделяют сотни миль, – сказал им проводник, когда они подъехали ближе. – Во времена Александра Великого она славилась своим оракулом, но с тех пор забыта. Пятнадцать тысяч здешних жителей говорят на сиуа, берберском наречии, и до сих пор сохраняют племенную структуру.
Они въехали в центр города, где жались друг к другу кирпичные строения с плоскими крышами в окружении финиковых пальм и оливковых деревьев. Проводник указал на останки Шали, первого поселения, которое изначально раскинулось на холме над городом. Он объяснил, что поселение было когда-то укрепленным лабиринтом зданий из глинобитного кирпича и в начале двадцатого века буквально растаяло за семьдесят два часа от апокалиптического дождя. Осталась лишь умопомрачительная лоскутная цитадель из глины, напомнившая Веронике работу безумного скульптора.
Если где-то и есть край земли, подумалось ей, он тут.
К тому времени, как они проехали город насквозь, деля узкие дороги с пешеходами и запряженными ослами повозками, солнце почти исчезло, и Сива стала казаться заброшенной. Проводник нашел адрес склада, однако там было заперто.
По настоянию Виктора проводник постучал в дверь соседнего дома. Удивленный их вопросом местный житель сообщил, что да, к складу периодически приезжает грузовик, а потом уезжает обратно в пустыню.
– Завтра он прибудет из Александрии, – сказал человек. – Очень рано.
Он не знал больше никого, имеющего доступ на склад. Виктор с помощью проводника постарался выжать из него побольше информации.
– Куда едет грузовик, в какое место пустыни? На кого работает водитель?
Глаза мужчины метнулись в сторону, он отступил на шаг.
– Этого никто не знает. Водитель приезжает на склад дважды в неделю, значит, будет тут завтра. Он никогда не останавливается в городе и ни с кем не разговаривает. Но ходят слухи, что в пустыне таятся странные вещи.
– Какие вещи? – уточнил Виктор.
– Древние вещи, – ответил человек. – Плохие. Оставьте пустыню в покое, побудьте в Сиве.
И человек, вежливо попрощавшись, решительно закрыл дверь. Их маленькой экспедиции пришлось отыскать на окраине города примитивную гостиницу. Разочарование грызло Веронику изнутри, словно паразит, а сама она была на грани изнеможения. Ей захотелось в туалет, и Виктор повел журналистку к отхожему месту в сотне ярдов от гостиницы. Они шли по песчаной дорожке мимо руин храма, к границе пальмовой рощи, по которой протекал ручеек. Лунная ночь прельщала ложным чувством безопасности. Вероника знала, что нужно быть начеку, но как же приятно, пусть и на краткий миг, перестать дрожать от страха!
Выйдя из уборной, она поняла, насколько холодна ночь и обхватила себя руками.
– Может, нам сегодня залезть на склад? – и спросила Вероника Виктора
– Слишком рискованно, – покачал он головой. – И я сильно сомневаюсь, что там найдется компромат. Лучше поедем следом за шофером.
Виктор мягко положил руку ей на плечо.
– Доминика пока что не убьют, ведь он – ниточка к Стефану.
Журналистка сглотнула и уставилась на пальмы. Потом ее взгляд скользнул влево, туда, где роща была не такой густой и серебрился в лунном свете ручей.
И тут перед глазами в глубине зарослей встала фигура в белых бинтах – то же пугающее видение, что возникло под ее окном на Манхэттене.
Вероника закричала.
Виктор схватил ее за плечо. В другой руке профессора блеснул длинный изогнутый кинжал.
– Что вы увидели? Где?
Едва увидев фигуру в бинтах, Вероника сразу отвела взгляд, а когда посмотрела снова, та исчезла.
– Снова та же история, – призналась она, а по рукам до сих пор бегали мурашки. – В роще стоял кто-то, весь забинтованный. И смотрел прямо на нас.
– Идемте, – сказал Виктор и повел ее к гостинице: кинжал в руке, могучие плечи горбятся от напряжения. – Хватит с нас на сегодня свежего воздуха.
На обратном пути они не проронили ни слова и ничего ни увидели, хотя постоянно озирались по сторонам. А зайдя в гостиницу, забаррикадировали дверь мебелью. Вероника не сомневалась, что действительно видела фигуру, сомнения у нее возникли лишь в собственном здравомыслии.
Всю ночь она не могла унять дрожь.
57
Связанный Джакс с кляпом во рту лежал на животе, его щека касалась гладкого бетонного пола. В голове пульсировало.
Три стены пустого отсека были белыми, а четвертая – стеклянной, и через нее Джаксу был виден узкий коридор. Оттуда внутрь проникал свет с клубами табачного дыма.
У тех, кто их схватил, наверняка есть план. «Как ты умрешь, Джакс? – спросил он себя. – Тебя утопят, скормят крокодилу или пристрелят?» Транквилизатор казался благословением, хотя, возможно, лучше умереть, чем торчать в этой чертовой дыре, которая невесть где находится.
Он помнил, как ненадолго очнулся в грузовом отсеке самолета, уже связанный; следующие воспоминания, обрывочные, были о том, как его тащат прочь из мрачной комнаты по плохо освещенным коридорам. Джакс то и дело погружался в сон и снова выныривал, все еще одурманенный снотворным.
Умереть не
