Надломленный мозг - Валерий Александрович Пушной
— Не смей разговаривать со мной в таком тоне! Не смей обвинять меня, мальчишка!
Прикусив губы, Егор не знал, что ему сейчас делать. Он не хотел верить в то, в чем обвинял Ингу, но эта мысль была навязчивой, он отгонял ее, но она опять возвращалась, овладевая сознанием. Егор сходил с ума. Инга — убийца его матери. Она хотела смерти матери, она угрожала ей. Но была и вторая мысль о невиновности Инги, которая противилась первой, которая восставала против первой, но она была намного слабее. И даже если бы она была единственно правильной, то не могла сейчас противостоять первой, ибо именно у первой мысли были прочные основания. Заметавшись по комнате, как зверек в клетке, Егор затем выскочил вон из квартиры, оставив Ингу в замешательстве. Кое-какое время она приходила в себя. От Егора не ожидала такого удара. Ей казалось, что парень стал ручным, что он сделает все, что она захочет, но вдруг выявилось, что это не совсем так. Еще не так давно его матери тоже казалось, что она могла управлять своим сыном, как ей вздумается, но он взбрыкнул и перестал подчиняться. Теперь Инга испытывала, возможно, такое же разочарование, какое недавно испытала его мать. Мальчик оказался с характером, какого она не разглядела. Потрясенная тем, что не смогла переубедить Егора, Инга вышла в кухню, впилась взглядом в домработницу:
— Где пистолет, который я отдавала тебе? Ты не вернула его мне!
Пугливо зажавшись, домработница побелевшими губами произнесла:
— Я выбросила его.
Решив, что ослышалась, Инга переспросила, не отводя от домработницы своих жгучих холодных глаз:
— Как выбросила?
Побледнев, домработница часто заморгала:
— В мусорный ящик отнесла, — прошептала и тут же стала объяснять: — Я же не знала, что он твой. Думала, это от бандитов остался. И как только полицейские ушли, я его выбросила. — Глаза, лицо и весь вид домработницы были такими, что ее становилось жалко.
Приехав к себе домой, в квартиру, в которой он всегда жил с родителями и в которой пять дней назад убили его мать, Егор целые сутки не находил себе места. Ему мерещилось, что мать неотступно следовала за ним, осуждающе смотрела, словно молча говорила, что во всем виноват он, что все случилось из-за него, что если бы между ними не встала Инга, она бы осталась жить. Это страшное молчание матери будто предупреждало, чтобы он опасался Ингу. Оно подталкивало Егора и подсказывало, как надо поступить. Нельзя прощать убийство, нельзя любить убийцу! Это безнравственно. Он не смог защитить мать, когда в нее целились из пистолета, но он обязан это сделать сейчас. Как все страшно! Он остался один, совсем один. Сначала погиб отец, а теперь мать. Ее смерть точно наказывала его, а ее душа скорбно взывала к отмщению. Все это время Инга несколько раз звонила в офис, где ей отвечали, что Егора нет на работе. Инга звонила на его телефон, но Егор не отвечал. Наспех, как попало, собравшись, она поехала к нему. Но на звонок в дверь была тишина. На упорный продолжительный стук — молчание. Тогда она прижалась к дверному полотну и заскребла по нему ногтями, умоляя:
— Егор, открой! Я прошу тебя! Прошу тебя! Я умоляю тебя! Я знаю, что ты дома. Открой! Ты ошибаешься, Егор. Я ни в чем не виновата. Нам надо поговорить. Ты мне нужен, Егор. Я люблю тебя. Я тебя люблю! — Ногти скребли и скребли дверь, и она не замечала, как они ломались.
Слыша ее, Егор не открывал. Он не верил ей, он оторвал Ингу от сердца, потому что боялся ее. Теперь он знал, как ужасна его любовь к ней. Инга долго еще скреблась в дверь. Но, не дождавшись ответа, ушла, раздосадованная. В конце дня парень собрался с духом и набрал номер телефона Корозова. Услыхав голос Егора, Глеб не сразу узнал его. Это был другой голос. Надломленный и даже окостеневший. Он сказал:
— Нам надо встретиться.
Как человек тертый и умный, Глеб не стал уточнять детали, он задал только один вопрос:
— Когда?
— Немедленно! — поспешно произнес парень. — Я жду.
Встретив Корозова, Егор старался держать себя стоически. Видя его старания, Глеб делал вид, что воспринимал парня таким, каким тот подавал себя, хотя испуг и обреченность явно проступали на его лице. Немедля, без всяких вступлений, стоило только Корозову появиться в дверях, Егор выпалил:
— Я предлагаю заключить договор! Вы берете магазин?
— Вы хорошо подумали, молодой человек? — серьезно спросил Глеб.
— Это окончательное решение! — воскликнул парень. — Простите за то, что недавно я отказывал вам! Если хотите, я прямо сейчас подпишу любую бумагу.
— Такое решение надо принимать в состоянии полного рассудка, а вы теперь сильно потрясены смертью матери, — заметил Корозов. — Мне не нужно от вас сейчас никаких бумаг. Достаточно вашего твердого слова!
Взмахнув узкой рукой, Егор словно отрезал:
— Даю его!
Они стояли в прихожей друг против друга. Оба высокие, но один плотный и уверенный в себе, а второй узкий, с тонкой юношеской шеей и убитым выражением лица. Егор не приглашал Глеба пройти или сесть — он как будто совсем забыл о нормах приличия и гостеприимства. Опытным глазом видя, что парень сказал еще не все, что собирался сказать ему, Корозов ждал. Не торопил, пока внутри Егора вызревали нужные слова. Наконец это произошло — парень выдохнул:
— Я знаю, кто убил маму!
Брови Глеба приподнялись, он напружинился. Глядя доверительно, парень затоптался перед ним, дергая ворот красной рубахи и шаря руками по карманам брюк:
— Я в этом уверен!
Не задавая вопросов, Глеб расстегнул пиджак и закинул руки за спину. Опасаясь спугнуть откровение Егора, чтобы тот не замкнулся в себе, не подгонял. И парень продолжил:
— Это она! — Посмотрел чистым взглядом в глаза Корозову, ожидая его ответной реакции. — Это все она!
Нетрудно было догадаться, кого Егор имел в виду. Явно было видно, что парню трудно назвать имя, он медленно настраивал себя на это, разумея, что назвать все равно придется:
— Это Инга, — выдавил в конце концов.
Сам собой напрашивался вопрос о доводах для такого утверждения. Но в голову пришла мысль, что не надо ни о чем спрашивать, что Егор должен сам все объяснить. И парень, краснея и покрываясь потом, начал говорить:
— Я был свидетелем, как незадолго Инга угрожала маме в ресторане. Из-за меня. Мама не хотела, чтобы я женился на ней, а Инга сказала, что она перешагнет через ее труп! Тогда я серьезно не воспринял
