Михаил Рогожин - Супермодель в лучах смерти
— Я всегда презирала мужиков-диктаторов. Власть над женщиной можно получить только с ее согласия. Иначе это сплошное варварство. Ты не имеешь права подчиняться грубому насилию. Апостолос везде кичится своим европейским происхождением, послушать его, так и Штаты — провинция, а на самом деле он не то иной, как азиатский деспот! Плюнь на него. В нашем возрасте поздно жить мечтами. Природа сама завяжет узлы на женкой судьбе.
Пия слушала внимательно и, судя по выражению глаз, соглашалась с Татьяной. Но она слишком хорошо знала своего мужа. Если он обрушивал на кого-то гнев, то не уступал героям греческих трагедий. Подобно асфальтовой машине он вдавливал в землю вставшего на его пути человека. Пия физически боялась его гнева. Рассказывать об этом, значит вызывать улыбки и сочувствие. Поэтому она внутренне не могла решиться на предложение подруги.
— Чего ты молчишь? Разве я не права?
— Права, — кротко ответила она.
— Не делай из этого трагедию. Совсем не обязательно кричать а весь корабль: «Я собираюсь изменить своему варвару-мужу!» Никогда не изменяй, чтобы отомстить, делай это для своего удовольствия. Поверь, один час, проведенный в объятиях желанного мужчины, вернет тебе год потерянной жизни. Женщина начинает чахнуть, как только перестает чувствовать мужчину. Быка ют случаи, когда хочется, чтобы все вокруг умирали от зависти, видя твоего любовника. Но это больше ко мне относится. А для тебя, чем таинственнее связь, тем она слаще. И не противься. Все равно не устоишь.
— До сих пор ведь держалась?
— Если бы я свободно владела французским, я бы высказала все, что думаю, глядя на тебя.
Татьяна достала из сумочки зеркальце и протянула его Пии. Та поначалу не поняла и решила, что испачкалась ананасовым мороженым.
— Да нет, — схватила ее за руку Татьяна. — Всмотрись в свои глаза. Видишь? Они без огоньков! Такие красивые и совершенно болотные. Твой муж найдет еще сотню баб, даже если из всех мужских достоинств у него останется один единственный палец, и тот на ноге. А ты куда денешься с такими глазами? В плакальщицы подашься или в святые?
Пия отложила зеркало, и на ее глаза навернулись слезы. Никогда рядом с ней не было человека, который бы так активно подталкивал ее к черте, которую она страшилась переступить. Каждый новый роман Апостолоса воспринимался ею как последний. Она убеждала себя, что нужно это выдержать и пережить, а дальше он вернется к ней, и возобновится их прекрасная прошлая жизнь. Последним испытанием стала его связь с Антигон и. Тут Пия вообще потеряла надежду и готова была на развод. Но он нашел в себе силы расстаться с этой танцовщицей из нью-йоркского варьете, и Пия подумала, что наконец-то любовь к ней победила. Но снова жестоко ошиблась. Апостолос раздражается даже по поводу ее просьб спать в одной постели. Большего удара по женскому самолюбию нанести невозможно. Конечно, если бы не Татьяна, Пия продолжала бы напиваться и плакать в полном одиночестве. Но то ли сам Господь, то ли дьявол захотел, чтобы она оказалась рядом.
— Знаменитый артист, красивый мужчина. Ничем не хуже Апостолоса. Правда, не с такими деньгами, но ведь даже постель, сделанная из стодоллоровых купюр, без мужского члена не имеет ценности…
— Перестань… я не привыкла, — перебила Татьяну Пия. — Получается, будто я напрашиваюсь. Мы с ним и встречались-то несколько раз. И то я была пьяная…
Татьяна громко рассмеялась.
— А ты хочешь на глазах у всех в обнимку с ним любоваться морем? Ну, подруга, удивляешь! Да он сгорает от страсти, умоляет меня хоть об одном свидании с тобой. Боится тебя скомпрометировать. А ты мучаешь себя и его! Прости, даже в нашей стране такого не бывает.
Пия выпила шампанское, закурила и снова посмотрелась в зеркальце. Ей стало безумно жалко себя. Ну почему она такая дура? Мир не перевернется и корабль не пойдет ко дну, если она отважится всего на одно свидание с Егором. Но каким ликованием наполнится ее душа. Пусть тогда Апостолос спит с кем попало, ей будет наплевать.
— А где же мы с ним встретимся? — дрожащим голосом спросила она.
— Известно где! В моей каюте. Я его спокойненько туда проведу, а потом зайдешь ты. И все шито-крыто. Уж ежели кто-нибудь заподозрит, скажем, что он приходил ко мне.
— Мне ужасно неудобно. В чужой каюте?
— Здесь все чужие. Постель я приказала постелить чистую. В душе все свежее. Бар забит. Хоть до ночи наслаждайтесь.
— Что ты! Не больше часа! — ужаснулась Пия.
— Поверь моему опыту, часа вам не хватит. Правда, я с Егором не спала. Пей шампанское, я скоро приду.
Она энергично встала, потянула обеими руками задравшуюся юбку и быстро отправилась организовывать свидание. Пия посмотрела ей вслед, позавидовала ее независимой походке и принялась рассматривать свое лицо в оставленном подругой зеркальце.
А Татьяна, обходя романтично разгуливавшие парочки, искала Егора. Они договорились встретиться у бассейна. Он сидел в шезлонге и беседовал с депутатом Правоторовым о гибели образования в России. Одет Егор был весьма небрежно. В шортах и рубашке цвета хаки, в кроссовках и высоких белых носках. Татьяна отметила про себя правильность выбора костюма, явно не рассчитанного на первое свидание. Тем лучше, никто не заподозрит.
Она махнула ему рукой. Егор весь напрягся и по-спортивному вскочил на ноги.
— Привет, Егор! Ты не опух от политики? — крикнула ему Татьяна. Но он не расслышал, так как в это время в бассейн бросилась толстая девица, обдав всех мелкими брызгами.
Татьяна жестом позвала его. Ей совершенно не хотелось задерживаться возле сидевшего с Егором депутата в соломенной шляпе, спортивном костюме и сандалиях.
Артист слегка кивнул ей, давая понять, что не может прервать столь серьезный разговор, и продолжил его уже стоя.
Татьяна чертыхнулась в душе и выругалась про себя: «Вот мудак!» Она бы такому никогда не дала. Но на Пию он произвел хорошее впечатление.
Наконец артист распрощался с депутатом и преисполненный достоинства направился к Татьяне, словно она должна была сообщить ему новости государственной важности.
Как наши дела? — многозначительно спросил он.
— Дела уже ноги раздвинули, — съязвила Татьяна.
Егор сохранил каменное спокойствие и попросил:
— Не опошляй. Она согласна?
— Послушай, какие все-таки бабы дуры, я бы тебе никогда не дала.
— Дала бы, — безразлично возразил он.
Татьяна прыснула от смеха и кивнула.
— Может, ты и прав. Пошли ко мне в каюту.
Они, обнявшись, пошли вдвоем, раскланиваясь направо и налево. Привыкшие не обращать внимания на устремленные в их сторону взгляды, Татьяна и Егор не заметили, как вслед за ними двинулся Янис, стараясь не терять их из виду.
Татьяна первая вошла в каюту и по-хозяйски осмотрелась. Вокруг была стерильная чистота. Свои валявшиеся повсюду платья и белье она предварительно убрала в шкаф.
— Входи, — пригласила она Егора.
Тот вошел без всякого стеснения. Сразу направился в спальный отсек, заглянул в душ, открыл бар и спросил:
— Что она пьет?
— Начни с шампанского. И не торопись.
— Это уж мое дело.
— Эх, Егор, какого черта я тебе помогаю?
— От безделья, — констатировал он, давая понять, что не испытывает никакой благодарности и воспринимает суету Татьяны как должное.
— Сиди здесь и жди. Она откроет дверь ключом, — проинструктировала Татьяна и вышла.
Янис, проводив их до каюты, понял, чем они будут там заниматься, и хотел было уже уйти, как снова появилась Татьяна. Эго уже заинтриговало его по-настоящему, и он продолжил слежку.
Она прямиком направилась в бар. Пия допила шампанское, и на ее обтянутых сухой кожей щеках играл яркий румянец. Татьяне понадобилось несколько минут, чтобы отдышаться. Она закурила и положила на стол ключ от каюты.
— Мне? — срывающимся голосом спросила Пия.
— Он уже там. Откроешь сама.
— Я боюсь…
— Глупости! Кому вы нужны? Народ развлекается, кто как может. Твой муж с утра до ночи проигрывает графу колоссальные деньги. А ты сидишь в прокуренном баре и чахнешь. Иди, иди. Он мужчина достойный, с ним проблем не будет.
В бар вошел Янис. Не обращая внимания на сидящих за столиком женщин, подошел к бару и заказал две двойные водки. На глазах изумленной Пии выпил их и попросил еще. Потом развернулся и с удивлением обнаружил подружек. Захватив свою водку, направился к ним.
— Янис! Водку в таких количествах?! Днем? — пролепетала Пия, напуганная его появлением.
— А что? Я же бывший русский человек, — обратился Янис к Татьяне, ища у нее поддержку. — Сегодня решил устроить себе выходной. Напиться так, как когда-то в Магадане. Натощак и под слюни.
Пия не понимала, о чем идет речь, и с испугом смотрела то на Яниса, то на Татьяну.
