Твид и кровь - Дейзи Вэнити
Робин сдалась.
– Там родители Лимы приехали. Их школа в первом ряду посадила.
Заметив, как Эдит тяжело опускается на скамью, она встревоженно спросила:
– Ты в норме?
Эдит не была в норме. Она вдруг обнаружила, что не может дышать, будто кто-то невидимый затягивает на ее шее петлю. Но она нашла силы кивнуть Робин и выпалить:
– Да. Иди на поле, я сейчас приду.
– Точно?
Робин не смогла бы ничего сделать. Не велит же Эдит ей прогнать Ветиверов с трибун? Ей оставалось лишь кивнуть и ободряюще улыбнуться.
– Дай мне минуту. Я только перевяжу шнурки.
Робин явно не поверила ей, но попятилась и покинула раздевалку.
Эдит осталась наедине со звуками воды, капающей на кафель из протекающей лейки душа, тихим гудением стационарной техники и приглушенными криками и музыкой, доносящимися с улицы. Она вцепилась в гладкую деревянную поверхность скамейки, пытаясь выровнять дыхание, но ничего не выходило, будто в раздевалке не хватало кислорода.
– Дита? – позвал ее с улицы знакомый голос, и Эдит встрепенулась, хватая ртом воздух. – Робин сказала, что… В общем, ты никак не появляешься, и… Могу я войти?
– Да, – выдавила Эдит и постаралась выровнять дыхание.
Это не помогло. Когда Хиро медленно вошел в раздевалку и опустился рядом с ней на скамью, она снова ощутила, что задыхается.
– Что такое? – мягко поинтересовался он.
Эдит всем телом чувствовала приятную прохладу, исходящую от его кожаной куртки.
– Я не могу туда выйти, – прошептала она.
От ужаса она была не в состоянии поднять на Хиро глаза.
– Ее родители на трибунах, а я… – она прерывисто вздохнула, – я играю на ее позиции. Ношу ее капитанскую повязку. Я забрала всю ее жизнь…
– Ну и чушь ты несешь! – сердито воскликнул Хиро, и у Эдит от неожиданности пересохли глаза, хотя секундой ранее она обреченно приняла тот факт, что снова разревется как дура. – Капитанство твое, вы с Лимой так решили. И все, что ты будешь нести про жалость и поддавки, – бред, – добавил он, когда Эдит открыла рот. – На этой позиции ты тоже упорно работаешь. Знаешь, что я думаю всякий раз, как вижу тебя на поле после тренировки? – Усмехнувшись, он запустил пальцы в волосы. – Что вы обе совершенно свихнулись на этом футболе… Никто не заслуживает выйти на поле больше, чем ты сейчас, Данлоп. И родители Лимы считают точно так же.
Эдит облизнула пересохшие губы.
– Думаю, они знают, что мистер Морелл…
– Им плевать, что ты его племянница, – перебил он ее.
Видя, что Эдит не слишком убеждена, Хиро встал со скамьи и присел перед ней, заглядывая в лицо. Он был таким красивым, что на секунду Эдит забыла, как дышать и почему у нее так рвется сердце. Раньше она никогда не понимала, что девочки находят в Хиро Уэлче, но оказалось, нужно было всего лишь к нему немного присмотреться. На нежной, еще не успевшей загореть коже тут и там созвездиями проступили бледные веснушки. Под темными полукруглыми бровями сверкали карие глаза – ясные, улыбающиеся даже тогда, когда он хмурится, как сейчас. Эдит бросила взгляд на его ровно очерченные губы и, одернув себя, уставилась ему в глаза.
– Ты такая храбрая, – мягко сказал Хиро. – Я знаю, как все это тяжело для тебя. То, что на каждом углу о тебе треплют языком, считают нужным решать, правильно ты поступила или нет. Все это чушь!
Он перевел дыхание, и вдруг его взгляд тоже метнулся к ее губам – достаточно надолго, чтобы Эдит осознала, что ей не показалось.
– Несправедливо, – прошептал он, – что все это произошло с тобой, а теперь тебя не могут оставить в покое. Я понимаю. Никто другой не смог бы с этим справиться… И я так тобой горжусь, Дита!
Сердце Эдит затрепетало и, кажется, почти остановилось, когда он поднял руку и нерешительно коснулся ее ладони, лежащей на колене. Это было легкое касание, почти невесомое, но по ее коже будто пустили электрический разряд. У Эдит болезненно и сладко сдавило горло, когда она узнала чувство, мерцающее в глазах Хиро, читающееся в каждой черточке его лица, – надежду.
Эдит знала, что должна сделать, и знала точно. Она уже давно поняла, что только из страха обманывала себя все эти годы, притворяясь, что чувства Хиро – не более чем юношеское развлечение. Эдит знала, что Хиро ее любит, он сделал все, чтобы выразить свою любовь понятным ей способом. Не громкими заявлениями в коридорах и кабинетах, а всего лишь находясь рядом, когда она в этом нуждается сильнее всего. Подставляя свое плечо, протягивая свое сердце. Хиро сделал уже тысячу шагов к ней – Эдит оставалось лишь один раз шагнуть ему навстречу.
Но она трусила, как последняя идиотка. Опуская камень на затылок убийцы, Эдит боялась куда меньше, чем сейчас, когда ей нужно было всего-то обхватить прекрасное лицо Хиро обеими руками и поцеловать его. Чего она так боится? Точно не отказа. Может, ей страшно показать, что у нее тоже есть чувства? Что она не такая железная и непроницаемая, как сама привыкла показывать?
Эдит застыла, так и не сумев пошевелиться. Видимо, ее пальцы тоже окаменели, потому что Хиро отнял свою руку и сунул ее в карман брюк, поднимаясь. Он пытался держаться с самоуверенной небрежностью, но Эдит слишком хорошо его знала. Она заметила поползшие вниз уголки губ и мелкое, почти лихорадочное дрожание ресниц.
– Нам пора, – заметил он, отворачиваясь, и Эдит ощутила тошноту.
Но было поздно что-либо делать теперь, поэтому она вцепилась в свои колени, надеясь, что ногтями сумеет прорвать кожу.
– Удачи вам на игре. Ты все сделаешь.
– Спасибо, – непослушными губами произнесла Эдит.
Хиро вышел. Эдит уставилась на пол и прижала руку к груди, надеясь так утихомирить бешено колотящееся сердце.
Теперь ей недоставало решимости покинуть раздевалку совсем по другой причине. Но оттягивать было некуда. Школьные организаторы, видимо, уже не знали, что включить, и во второй раз заиграли «Боже, храни Королеву». Эдит взбила влажную от холодного пота челку, проверила, крепко ли держится на груди капитанская нашивка, и поплелась к полю.
Ее команда заканчивала разминку на половине площадки ближе к трибунам. Девушки из Бромсгроува в красной с белыми полосами форме проводили Эдит настороженными взглядами, когда она перебросила ноги через низенькое ограждение и бегом пересекла поле, чтобы присоединиться к своей команде. Она остановилась чуть дальше центральной линии и принялась делать перекаты с одной ноги на другую, нарочно не глядя на трибуны.
Но судья вдруг дал свисток, и Эдит, поднимаясь, неосознанно скользнула взглядом по
