Смерть Отморозка - Кирилл Шелестов
–Ты уверен, что не идеализируешь своих соотечественников? Может быть, то, о чем ты говоришь, осталось в далеком прошлом?
Норов на мгновенье задумался.
–Возможно,– признал он.– В конце концов, о большинстве своих соотечественников я и сам невысокого мнения.
* * *
С того первого свидания Норов и Лиза виделись ежедневно. Она жила с родителями, старшим братом и полусумасшедшей бабкой, не выходившей из дома. Норов сбегал с курсов, торопясь успеть к Лизе до возвращения с работы родителей. Они уходили в ее комнату и закрывали дверь, а бабка, припав к замочной скважине, подслушивала и пыталась следить за ними.
Но небольшая софа в углу комнаты стояла так, что та не могла ее видеть. Норов и Лиза усаживались на нее и сразу же молча начинали целоваться. Уже через несколько минут они тяжело дышали, забывали обо всем на свете, тонули в жарких волнах любовного нетерпения.
Голоса вернувшихся родителей возвращали их в реальность. Они отрывались друг от друга, красные, разгоряченные, перевозбужденные. Лиза некоторое время приводила себя в порядок, боясь выйти из комнаты, чтобы родители не заметили ее состояния. Бабка тут же принималась ябедничать родителям, что Лиза ведет себя неприлично, и кто-нибудь из них – мать или отец – громко стучались в комнату и осведомлялись, все ли у них в порядке.
–Да,– отвечала Лиза.– Мы сейчас уходим.
Конечно же, у них все было в беспорядке: и чувства, и одежда. Им хотелось быть вдвоем, все им мешали. Они выходили в прихожую, надевали пальто и отправлялись гулять, напутствуемые недовольным напоминанием о том, что в их распоряжении не больше часа, потому что Лизе еще необходимо делать уроки. Погода для них не имела значения; они не бродили по улицам, а сразу устремлялись в ближайшую девятиэтажку, забивались на лестничную площадку между верхними этажами, куда жильцы, поднимавшиеся на лифте, не заглядывали, и сплетались в объятиях.
Норов изображал перед Лизой бывалого ловеласа, она ему наивно верила и ужасно ревновала, но на самом деле, он был ничуть не опытнее ее. Он был слишком страстен, чтобы соблюдать осторожность. В первой раз они стали по-настоящему близки уже через неделю в подъезде. Все вышло нечаянно и болезненно для Лизы; Норов даже не сразу понял, что произошло. Обнаружив кровь, Лиза перепугалась, а он растерялся.
–Кажется я… Кажется, я теперь…
Она не знала, как закончить фразу и расплакалась.
–Да нет, – неуверенно бормотал Норов, утешая ее и целую в мокрые глаза. – Это просто… Это ничего не значит…
Но уже вскоре, забыв пережитый страх, они вместе взлетали на вершину, заходясь в стонах от наслаждения.
* * *
Приветливая официантка принесла кофе и десерты. Наступила естественная пауза, и Лиз, порядком уставшая от дискуссии, воспользовалась минутой, чтобы перевести разговор на более понятные ей предметы.
–Летом, когда приезжают туристы, я работаю в этом ресторане,– доверительно сообщила она Анне.
–Поваром?
–Ну нет, не шефом, конечно. Владелец обычно приглашает на сезон кого-нибудь с опытом. А я занимаюсь всем подряд: и на кухне помогаю, и блюда разношу, и убираю. Тут нет строгого разделения.
–Вы хорошо готовите?
–Стараюсь,– скромно ответила она и посмотрела на мужа.– Как по-твоему, шери, хорошо?
–Отлично! – подтвердил он.
–А какие у вас в России национальные блюда? – спросила Лиз.
–Борщ! – радостно воскликнул Жан-Франсуа, прежде чем Анна успела ответить. – Борщ, я знаю!
Выговорить это слово правильно у него не получилось и вышло нечто вроде «бор'сть». Норов и Анна невольно улыбнулись.
–Какой ты умный! – простодушно восхитилась Лиз.
–Просто когда я учился в консерватории, один мой приятель встречался с девушкой из Украины. Украина и Россия – это ведь почти одно и то же, верно, Поль? Мы приходили к ней в гости, и она готовила бор’сть. Это – такой мясной суп, очень густой. Замечательно!
–Еще есть блины, – с улыбкой сказала Анна.
–Что такое «блини»? – спросила Лиз, произнося это слово с мягким «н».
–Crepes,– пояснил Норов.– У вас они тоже есть.
–А, знаю! У нас их любят в Нормандии,– подтвердила Лиз.– Гречишные блины, вы пробовали, Анна? Их делают с разной начинкой.
–Состоятельные люди у нас их раньше предпочитали с икрой,– сказал Норов.– Но считается, что они хороши и с мясом, и с грибами, и с медом.
–С медом? – переспросил дьякон. – Блины с медом – очень калорийно!
Глядя на его круглую фигуру, никому не пришло бы в голову, что он заботится о калориях.
–Блины очень любил ваш Чехов,– сказал Жан-Франсуа.– Знаешь об этом, Поль?
–Первый раз слышу.
–Я читал его биографию; автор Анри Труайя, у него много книг о русских писателях. У него, кстати, тоже русские корни. И еще слушал передачу о Чехове по «France culture»…
У Норова ожил телефон. Он посмотрел на монитор, увидел, что это Клотильда, и удивился про себя: он не помнил, чтобы она звонила ему прежде.
–Добрый день, Поль, – голос Клотильды взволнованно прыгал. – Прости, что беспокою, но я только что узнала… Жером Камарк погиб… Его убили! Какой кошмар!..
–Прошу прощения, – проговорил Норов остальным, закрывая телефон и поднимаясь из-за стола.
Французы понимающе закивали. Он отошел в сторону, ловя на себе беспокойный взгляд Анны.
–Для меня это страшное несчастье! – захлебываясь в словах, восклицала Клотильда. – Он столько для меня значил! Я не представляю, что теперь делать!.. -Она взяла себя в руки и заговорила уже ровнее.– Я немного не в себе, извини… Мне нужна твоя помощь! Я в ужасном положении! Мне не к кому больше обратиться… Пойми, ведь тут все друг друга знают, пойдут разговоры…
–Чем я могу помочь? – прервал он.
–Ты можешь приехать в Нобль-Валь?
–Когда?
–Сейчас! Я буду там минут через сорок… Мы едем туда все вместе: Даниэль, Мелисса и я. Там сегодня выставка местных художников, в зале для праздников, знаешь, где это?
–Нет, но найду.
–Извини, что я так бесцеремонно прошу тебя… Я не могу рассказать тебе всего по телефону… Но это очень важно!
–Хорошо, я приеду. Может быть, немного задержусь, у меня тут встреча…
–Да, да, я понимаю… Спасибо огромное, Поль! Я буду ждать тебя там… И еще! Даниэль не знает, что я тебе звоню… Не говори ему о моем звонке. Пусть все выглядит так, будто мы встретимся
