Голова на серебряном блюде - Содзи Симада
– Твою мать! Кто это сделал?! – прокричал Тофлер и вскочил на ноги.
Озираясь вокруг, он наконец уставился на море за балюстрадой. Проследив за взглядом режиссера, все увидели Леону, плавающую в воде лицом вверх.
Глава 5
У подъемника на подземном этаже соляного дворца Тофлер и Уокиншоу допрашивали Майкла Бэрри и Перри Боно. Лица реквизиторов были еще бледнее, чем у режиссера и оператора-постановщика. Они осознавали, что подозрения в убийстве неизбежно падут на них, ведь именно они поставили голову в подъемник и отправили ее на террасу. Подземелье и сцену разделяло в лучшем случае несколько футов, так что вряд ли ее можно было подменить по пути.
– Надеюсь, вы нам верите, мистер Тофлер, – сказал Майкл Бэрри. – Мы делали всё, как нам объяснил мистер Баррет. Разместили в кабине столик из красного дерева – он стоял вон там. Взяли с того стола бутафорскую голову, накрытую тканью, и поставили ее на столик лицом назад. Сняли ткань и начали вращать рукоятку. Вот и всё.
– Но это была не бутафория.
– Да, но тогда мы этого не поняли.
– Черт возьми! Ричард, это что же получается, мы сняли на пленку настоящую голову?! – Тофлер повернулся к оператору-постановщику.
– Неужели вы совсем не заметили ничего странного? – сурово уставился Уокиншоу на реквизиторов.
– Как же нам было заметить? Я впервые увидел бутафорию только вчера, даже не брал ее в руки и не рассматривал. А сегодня мы взяли ее прямо на блюде, поставили в кабину, быстро сняли с нее ткань и, вернувшись на прежнее место, начали вращать рукоятку.
– Но разницу-то между куклой и человеком вы поймете? – спросил Уокиншоу.
– Мы не видели лицо. Голова была развернута в обратную сторону, – сказал Перри Боно.
– Развернута? Но по весу-то она отличается от искусственной.
Тут заговорил режиссер:
– Нет, Ричард, она весила столько же, сколько и настоящая. Так что они и вправду вряд ли поняли бы. И подменить голову по пути невозможно, отсюда до верха всего несколько футов.
– Так что, повторюсь, сегодня утром мы просто пришли сюда и перенесли в кабину стоявшую здесь голову, – настаивал на своем реквизитор.
– Мы поняли, Майкл. Значит, предположительно, голову подменили в промежутке между вчерашним вечером и сегодняшним утром.
– Вчерашним вечером и сегодняшним утром… – повторил Уокиншоу.
– Да. А точнее, между девятью сорок вчерашним вечером и этим утром. Вчера мы сели за стол около полвосьмого, а разошлись без двадцати десять. За ужином Мирандо сидел по диагонали от меня и смеялся вместе с «палачами».
– Сегодня мы появились на съемочной площадке после восьми?
– Верно. Значит, варварское убийство произошло в период этих десяти часов. Надо опросить наших актеров из Красного флигеля. Возможно, этот отрезок станет еще короче.
– А с кем делил комнату Мирандо?
– Не знаю. Но, по-моему, все актеры разместились по одному. Позже выясним у них.
Тут к лифту спустился по лестнице Оливер Баррет.
– Оливер, как считаешь, возможно ли подменить голову в подъемнике, пока она едет отсюда на сцену? – спросил режиссер.
– Это совершенно невозможно, – категорично сказал тот. – Отсюда до верха проделана шахта, обшитая досками. И если стоять вот здесь, то большая часть кабины будет просматриваться во время подъема. Никаких отверстий нет, преступнику негде спрятаться. Идите сюда, посмотрите.
Втроем они отошли чуть подальше от подъемника и действительно увидели шахту и ее каркас.
– Да, вижу. Выходит, голову подменили еще до этого… Оливер, как там остальные?
– Леоне стало нехорошо. Сказала, что хочет принять душ и перевести дух, так что они вместе с Кэрол вернулись на лодке.
– Всем уже хочется плыть назад. Что скажете? – спросил Оливер.
Тофлер скрестил руки:
– Похоже, я проклят. А если не я, так Леона. Стоит нам выехать на съемки, как кто-то погибает… Что за чертовщина?
– В любом случае нам лишь остается вернуться на берег и сообщить в полицию, – трезво рассудил Уокиншоу.
– И как же? У нас ведь даже телефона нет. Это не то место, где ты немного проедешь по шоссе и увидишь «Лаки» или «Ральфс»[43].
– Потому-то мы и обязаны доложить в полицию.
– И в какой же город нам ехать? В Эйн-Геди, Иерусалим? Это же сколько миль надо проехать? И потом, во время интифады[44] им до нас не будет никакого дела.
– Оливер, кто угодно может попасть в это помещение?
– Как видите, ни замков, ни дверей тут нет. Я как-то и не подумал, что они понадобятся…
– Выходит, в ночное время любой может взять лодку и тайно приплыть сюда?
– На наше несчастье, Эрвин, на Мертвом море даже лодка не нужна, – иронично подметил Уокиншоу. – Утонуть здесь невозможно; если устал плыть, можно полежать на воде и отдохнуть. Опасных животных вроде акул нет – как и любых живых существ в принципе. Так что по нему можно добраться куда угодно и вплавь – хоть в соседнюю Иорданию, хоть до противоположного берега. Штормит его лишь изредка, температура воды целыми днями идеально подходит для купания. К тому же от мечети до нашего искусственного острова расстояние всего ничего.
– Да уж… Ладно, возвращаемся на берег. Расспросим наших коллег о перемещениях Мирандо прошлым вечером.
Глава 6
На берегу Тофлера, Уокиншоу и Оливера, вернувшихся на небольшом катере, встречал Ларри Говард. На его лице читалось волнение.
– Эрвин, тут происходит что-то странное…
Разумеется, Тофлер был не в лучшем расположении духа, однако сейчас он не считал нужным всем своим видом показывать озабоченность. Тут за колоннадой храма он заметил столы и стулья, которые они перетащили прошлым вечером в подземелье.
– Еще раз привет, Ларри. Рикардо сказал, что обед будет на первом этаже?
Итальянец Рикардо был поваром, отвечавшим за питание на съемках.
– Да, похоже, есть будем здесь.
– Обед под дуновение ветерка – звучит неплохо.
– Может и так, Эрвин. Но переместиться туда предложил не Рикардо.
– А кто?
– Отныне и обедать, и ужинать, и завтракать мы будем на улице. Еда с песком, звездное небо по вечерам…
– Ты о чем, Ларри? Говоришь так, будто наш подземный «ресторан» исчез.
– Утром мы ничего не заметили, потому что отправились на съемки без завтрака, только сэндвичи захватили. Похоже, прошлой ночью кто-то перетащил все стулья и столы наверх.
– Да ладно! А кто?
– Не знаю. Я всех опросил, и никто не признался. И того, кто это сделал, тоже не видели. Выходит, ночью столы и стулья ожили, поднялись по лестнице и устроились за колоннами.
– Никто из наших не делал этого?
– Нет. Все в один голос удивляются.
– Бред какой-то… – Тофлер скрестил руки.
– Но это не всё. Комната, где мы ужинали прошлым вечером, теперь заперта. Двери не поддаются ни на сантиметр, хоть тяни их, хоть толкай – впрочем, потянуть не выйдет, потому что ручки нет. Закрылся наш ресторан…
Оставив Ларри позади, Тофлер направился к входу в подземелье и спустился по узкой крутой лестнице. И действительно, металлические двери были плотно затворены. Давить или стучать по ним было абсолютно бесполезно.
– Эй, есть там кто-нибудь? – прокричал Тофлер. Никакой реакции не было. Не зная, что еще сделать, он поднялся обратно по лестнице и сел на один из стульев между колоннами. Затем окликнул Ларри:
– Как там Леона?
– Сейчас с ней Кэрол. Пока что она не в том состоянии, чтобы разговаривать. Сильно потрясена. – Ларри тоже приземлился на соседний стул.
– Как и я… Эй, Ллойд! – крикнул режиссер, завидев своего второго помощника. Когда тот подошел, он продолжил: – Принеси-ка блокнот. И еще: найди Винса и отправь его сюда.
Когда перед ним оказался блокнот, Тофлер открыл чистый лист и достал из нагрудного кармана перьевую ручку.
– Что ж, надо бы разобраться, кто где устроился в этом странном отеле. Голливуд урезает бюджеты, так у нас чуть ли не самая маленькая съемочная группа. Удачно, что здесь присутствуют обитатели трех пристроек. Сейчас придет Винс, и у нас будут представители всех четырех групп. Эй,
