Пианистка - Татьяна Александровна Бочарова
– Ну как знаешь. – Карине на самом деле не хотелось выходить на улицу.
Она недавно вымыла голову, и волосы еще не совсем просохли.
Леля взяла с комода сумку, тщательно накрасила губы и ушла.
Едва за ней захлопнулась дверь, зазвонил телефон.
«Межгород», – мелькнуло у Карины. Звонок был длинный и заливистый, явно не московский.
Она заметалась по прихожей, выскочила на лестницу, но Леля уже успела спуститься.
Карина вернулась в квартиру и схватила трубку.
– Да, слушаю!
– Леля? – Голос Олега был таким близким и отчетливым, будто он находился в соседней комнате.
– Нет, это не Леля. – Карина почувствовала, как к щекам мгновенно приливает жар.
– Карин, ты? Лелька где, далеко?
– Ее нет, она вышла погулять. Как ты?
– Нормально. А ты?
– Я тоже.
Олег секунду помолчал. Потом произнес обыденным, ровным тоном:
– Ты передай ей, что я звонил, у нас все в порядке, скоро вернемся домой.
– Хорошо, я передам. – Она старалась говорить точь-в-точь как он, так же отстраненно и сдержанно, а внутри все надрывалось от нестерпимой, жгучей боли.
– Ладно. Я еще завтра позвоню. Ты за Лелькой следи, пожалуйста. Договорились?
– Да.
Ей показалось, он уже вешает трубку – в ухо ударила мертвая пустота. Она зажмурилась и отчаянно, сдавленно позвала:
– Олег!
– Что?
– Ничего. – Карина вытерла ладонью слезинку, выползшую на щеку. – Просто хотела узнать, ты еще тут?
– Да. Но мне пора. Мы поговорим обо всем, когда я вернусь в Москву. Обязательно. Ты слышишь?
– Хорошо.
– Ну все тогда. Пока.
– Пока. – Она медленно опустила руку, в которой была зажата телефонная трубка.
Потом так же медленно нажала на рычаг. Послышались частые беспокойные гудки.
Все. Ждать больше нельзя. Надо звонить Верке.
Карина, не кладя трубку, набрала номер.
– Але, – сказал детский голос на том конце провода.
– Позови маму.
Через минуту подошла Верка.
– Это я, – проговорила Карина. – Хочу навестить тебя. Как насчет завтра?
– Отлично, – весело произнесла та. – Давай к обеду.
– Даже раньше. К двенадцати.
– О'кей. Ты не передумаешь?
– Ни за что.
Они простились.
Когда через полчаса вернулась Леля, Карина сосредоточенно чистила картошку на кухне.
– Привет. – Та поставила на стол белую пластиковую бутылочку с цветной наклейкой. – Вот такой я хотела. – Она помялась немного, потом спросила делано-безразличным тоном: – Никто не звонил?
– Звонил. Олег. Просил передать, что у него все в порядке. – Карина упорно смотрела на свешивающуюся в раковину спираль картофельной кожуры.
– Вот черт, – Леля с досадой стукнула кулаком по столу, – так и знала! Не нужно было уходить.
– Брось. Он завтра позвонит. Не сидеть же тебе у телефона как привязанной. – Карина с удивлением слушала свой ровный, совершенно бесстрастный голос. – Кстати, – она бросила очередную картофелину в миску с водой, – завтра я должна уйти.
– Куда? – встревоженно произнесла Леля и тут же, опомнившись, закивала. – Конечно, иди. Только скажи, тебя… долго не будет?
– Несколько часов. Мне нужно съездить к подруге. Это довольно далеко отсюда.
– Поезжай. – Леля вздохнула и принялась отвинчивать крышечку с бутылки.
50
Карина не переставала изумляться самой себе. Никаких больше сомнений и терзаний – весь остаток дня и ночь она провела абсолютно спокойно, не колеблясь, твердо зная, что утром поступит так, как решила.
Назавтра ровно в полдень она уже подходила к Веркиному дому на Чистых прудах.
Мелодично пропел звонок, за дверью послышались скорые веселые шаги.
– Ну наконец-то! – Верка схватила Карину за плечи, втащила в огромную, просторную прихожую. – Давай, давай, заходи!
Живот у нее был куда меньше Лелиного, почти незаметный под свободным шелковым халатиком. А вот выглядела Верка значительно хуже – на лице желтоватые пятна, под глазами густая синева, щеки ввалились.
Однако, несмотря на это, взгляд ее сиял. Она в два счета подхватила Каринино пальто, закинула его в здоровенный зеркальный шкаф-купе.
– Ой, подруга дорогая, знаешь ли, до последней минуты не верила, что ты сподобишься и придешь!
– Пришла же. – Карина неловко улыбнулась, опасаясь поскользнуться на блестящем, как каток, паркете.
– Молодчина. – Верка обняла ее, повлекла за собой по извилистому коридору.
Справа приоткрылась дверь, оттуда высунулась детская мордашка.
– Мам, я математику сделал.
– А где твое «здрасте»? – сурово вопросила Верка. – Не видишь, тетя Карина к нам в гости пришла!
– Здравствуйте, – опустив белобрысую голову, сказал мальчик.
– Привет, Егорка. – Карина улыбнулась, достала из сумки шоколадку, протянула Веркиному сыну. – На, держи.
– Спасибо. Мам, мне дальше русский делать?
– Делай сначала английский, – поразмыслив, решила та.
Мальчишка скрылся в комнате.
– Как он вырос, – проговорила Карина, – не узнать.
– Еще бы, – фыркнула Верка. – Ты сколько здесь не была? Года полтора?
– Больше, – смущенно произнесла она.
– Вот видишь. А дети растут каждый месяц.
Они наконец очутились на кухне, больше похожей на бальный зал.
– Садись. – Верка выдвинула из-под широкого, дубового стола массивный стул с высокой, резной спинкой. – Голодная? Обедать будешь?
– Нет, нет. Пожалуйста, не беспокойся. Лучше посиди со мной.
– Тогда чаю. – Верка достала с полки тонкие фарфоровые чашки. – Тебе какой?
– Любой, – усмехнулась Карина.
– Тогда гавайский. Попробуешь – вкус обалденный.
Верка налила в чашку ярко-красную заварку, добавила туда кипятку, вытащила из двухметрового холодильника торт в прозрачной упаковке.
– Вот. Специально для тебя купила.
Она отрезала пару кусков, разложила по блюдечкам и наконец уселась напротив Карины.
– Хорошо-то как, что ты здесь. – Верка смотрела на нее с теплотой и нежностью, как могут лишь друзья с юности, те, кто знали нас детьми. – Выглядишь замечательно. Красивая, ну просто до невозможности.
– Брось, перестань. – Карина грустно улыбнулась.
– Нет, ей-богу. Я же искренне. Облик такой загадочный, меланхолический. – Верка весело расхохоталась.
– Вер, – тихо проговорила она, ковыряя ложечкой красное желе на торте. – Я поживу у тебя? С полгода или побольше, помнишь, мы договаривались?
Верка перестала смеяться, ее синие глаза немножко навыкате округлились еще больше.
– Конечно, Каринка, о чем разговор. Хоть навсегда поселись. Только… прости за нескромный вопрос, это как понимать? Ты… бежишь?
– Ну… – Карина неопределенно пожала плечами. Ей вдруг захотелось высказаться, поделиться наболевшим. Кому, как не Верке, можно открыться, поплакаться в жилетку? Та ее точно поймет и не осудит. – Тебе Саша ничего не рассказывал? – спросила она.
– Рассказывал. У тебя появился любимый человек, тот самый сосед, кажется.
– Да, все правильно. – Карина на секунду задержала дыхание, как перед прыжком в холодную воду, а затем быстро проговорила: – Он женат, Верочка. Его жена ждет ребенка, почти следом за тобой.
– И ты решила… – Верка понимающе покачала головой.
– Да, я решила закончить с этим. Ты мне поможешь?
– Я-то помогу. – Тонкие, проворные пальцы затеребили хрупкую, изящную ручку чашки. Она отвела взгляд в сторону.
– Что-то не так? – заволновалась Карина.
– Все так. –
