Ури Шахар - Мессианский Квадрат
В начале августа, когда Андрей уже стал собираться к отъезду, Сарит предложила справиться о рукописи в самом Управлении древностей:
– А может быть, рассказать эту историю с определенными купюрами, разумеется, кому-нибудь из Управления и выяснить, что им известно о рукописи.
– Но ты же знаешь, что они не видели никакой рукописи. Пинхас даже не показывал им ее. Я ведь уже все выяснил.
– Правильно, Пинхас рукописи не показывал. Но, может быть, он все же кому-то что-нибудь открыл. Знаешь, что надо сделать? Я просто обращусь к одному своему знакомому, Моше, он работает в Управлении, вдруг он что-нибудь слышал.
Не откладывая в долгий ящик, Сарит позвонила Моше, и мы договорились встретиться на другой день у него на работе.
– Мы точно знаем, что два года назад Пинхас нашел в ущелье Макух какую-то рукопись, – сказала Сарит Моше. – Но все, кого мы здесь в Управлении древностей о ней спрашивали, говорят, что ничего о ней не знают. Ты можешь нам что-нибудь объяснить?
– Откуда тебе вообще известно, что он нашел рукопись? Ведь ты с ним вроде бы не в лучших отношениях?
– Мы с Ури знаем об этом точно, потому что сами были в это время в ущелье Макух. Об остальном мне говорить неудобно. Это личное.
– Это очень странно. Мне Пинхас действительно ничего не рассказывал. Когда это вообще было?
– Мы же сказали, в 2001 году, в январе.
– Вы можете сказать точную дату? Можно проверить среди общей регистрации.
– Ну это можно сказать достаточно точно. Это произошло дней за десять до нашего с Пинхасом развода… Развелись мы, я точно помню, 23 января. А вот еще я помню, что мы собирались в дорогу на исходе субботы, а стало быть, спустились в ущелье Макух в воскресенье. Если вы дадите мне календарь, я вам точно скажу.
Моше открыл на компьютере календарную программу. Оказалось, что воскресенье приходилось на 14 января. Моше куда-то вышел, что-то проверил и, как и ожидалось, объявил, что ничего не обнаружил.
Мы уже хотели уходить, как лицо Моше вдруг стало медленно вытягиваться.
– Подождите! – воскликнул он. – Нам не нужна была никакая проверка. Я, кажется, понимаю, что произошло…
Он смотрел на нас ошарашенно, соображая что-то про себя. Наконец он заговорил:
– Насколько я помню, как раз в то время Пинхас подвергся нападению террористов. Это было действительно рядом с ущельем Макух. На отрезке шоссе между перекрестком Михмас и выездом на объездную дорогу вокруг Рамаллы… В его автомобиль была брошена бутылка с зажигательной смесью. Он не пострадал, но машина сгорела дотла… Неужели в ней была рукопись?
– А вы можете точно установить дату этого нападения?
– Разумеется. Машина принадлежала Управлению древностей. Вся документация должна быть на месте, ведь должна была оформляться выплата страховки. Но это точно тот самый случай! Теперь я понимаю, почему с тех пор он стал как-то мрачен. Бедный Пинхас…
– Помнишь, – сказал я Сарит, когда мы вышли, – как Пинхас выглядел в рабануте во время развода? Теперь все понятно. Рукописи действительно не существует. Существуют лишь фотокопии нескольких малозначащих страниц…
Андрей, ожидавший нас на улице, принял это известие стоически. Он уже не раз прощался со своей рукописью и, кажется, стал привыкать.
***Однако через пару дней все снова переигралось: Моше позвонил нам и сообщил, что он все же проверил документацию и выяснил, что автомобиль был сожжен... 21 марта, то есть почти через два месяца после нашей экспедиции в вади Макух!
– Так где же может быть рукопись? – воскликнул я.
– Она была похищена, – донеслось из трубки.
– Как, Пинхас рассказал, что произошло?.. – буквально подскочил я на стуле.
– Без особых уговоров.
– Что, что он рассказал?! – сгорая от нетерпения, воскликнул я.
– Оказалось, что на другое утро, когда он вылез из пещеры, в которой была найдена рукопись, его уже ждали у самого лаза три бедуина, по глаза замотанные куфиями. Они сбили его с ног, оглушили и отобрали все его археологические находки, включая рукопись… Хорошо еще живой остался… Пинхас был знаком со многими местными бедуинами, но этих, во-первых, не опознал, а во-вторых, даже если бы и опознал, ничего не мог бы против них предпринять, так как инцидент произошел на территории автономии, куда ему – Пинхасу – в это время было даже запрещено заходить приказом командования. Поэтому он даже не обратился в полицию. Так что, может быть, рукопись продана, а может быть, просто где-нибудь спрятана до лучших времен, как и множество других рукописей, обнаруженных в Иудейской пустыне бедуинами.
- А может быть, уже томится в спецхране Ватикана, – мысленно добавил я от себя.
***Даже несмотря на женитьбу и связанные с семейной жизнью дополнительные расходы, три года работы программистом все же принесли мне некоторые сбережения, и осенью 2002 года я снова вошел в долю с Шимоном, который еще год назад начал как-то восстанавливать наше хозяйство.
Как раз в ту пору, когда я покинул хайтек и вернулся, наконец, к своим овцам, в Израиле появилась Катя. Она приехала с группой паломников, время ее было полностью расписано, но для нас у нее несколько часов все же нашлось.
Я встретил ее в Иерусалиме и повез к нам.
Въехав на Инбалим, я издали показал Кате свои курятники и загоны и ввел ее в караван.
Сарит уже накрыла стол. Катя очень хвалила Саритину выпечку, но почти ничего не ела. Она выглядела очень усталой от множества новых впечатлений.
– Прости, Катя, мы не поняли, что у вас произошло… Вы нам такой хорошей парой казались, – сказала Сарит.
– Мы и были хорошая пара, просто обнаружили в себе другое призвание, – мягко возразила Катя.
– Но это как-то связано с тем, что Семен должен был стать священником? Ведь это как-то одновременно случилось. Или я что-то не понимаю?
Катя несколько смутилась.
– Ну, это спровоцировало, конечно.
– Каким же образом?
– Видишь ли, после рукоположения брак наш должен был бы стать нерасторжимым, и Семен в моих интересах стал настаивать на том, чтобы мы развелись. Он говорил мне: «Я склоняюсь стать монахом, и мое намерение не должно тебя связывать. После моего рукоположения нас уже не разведут, так что давай решайся». Ну и я, так же, как и он, решилась пойти в монастырь. Но в действительности мы давно это задумали…
– Как давно?
– Я что, на допросе? – улыбнулась Катя.
– И все-таки?
– Ну даже в тот ваш первый приезд мы об этом подумывали.
– Так вы развелись, я не поняла?
– Ну в самом деле, Сарит, какая тебе разница? – вступился я, заметив выступившую краску на Катиных скулах. – Оставь Катю в покое.
Мы провели еще одну импровизированную экскурсию по ближайшим холмам, дойдя до обрыва, которым разрезает пустыню ущелье Макух, а затем посадили Катю на автобус в Иерусалим, где ее уже ждали паломники.
– Ну вот ты видишь, я была права, – сказала Сарит, когда мы остались одни. – Все их монашество – это просто замаскированный развод. Они просто не поладили, уверяю тебя. Эта Катя сама не знает, чего хочет.
2003
В январе 2003 года к власти пришел «Ликуд». Все в моем окружении радовались, однако у меня сразу возникли подозрения, что Шарон затевает что-то недоброе. Дело в том, что в состав своего правительства он включил не естественных и традиционных союзников Ликуда – религиозные партии, а их ярых противников – антиклерикальную партию «Шинуй».
Потом пошли слухи, будто бы Шарон хочет ликвидировать десяток поселений в Самарии. А в мае правительство с известными оговорками согласилось принять навязываемый «международным сообществом» план «Дорожная карта», предусматривающий полное отступление Израиля из Иудеи и Самарии и создание на этой территории Палестинского государства.
Вскоре после этого, в начале июня, мы с Сарит поехали на Субботу в Кирьят-Арбу. После утренней трапезы мы, оставив детей у Саритиной подруги, пошли прогуляться по еврейскому Хеврону и взглянуть на занятые поселенцами лавки оптового рынка.
Эти арабские лавки были закрыты армией после того, как палестинский снайпер застрелил полуторагодовалую Шалхевет Пас, спавшую на руках у матери. Но земля, на которой эти лавки размещались, издавна принадлежала евреям. Имелись документы, подлинность которых никто не оспаривал. На этом основании десяток еврейских семей вселились в эти лавки.
Мы пришли на рынок и остановились возле одного из этих заселенных евреями строений. Сарит заговорила с одной поселенкой с ребенком на руках, которая стояла в дверях своего жилища. Я тем временем стал оглядываться вокруг и вдруг увидел среди арабской толпы знакомое лицо. Я поначалу не мог понять, кто это... Женщина исчезла. Но я быстро пошел в сторону толпы и, наконец, разглядел ее...
