На один удар больше - Анна и Сергей Литвиновы
Однажды позвал Георгия посмотреть матч ребенка:
— Интересно, что ты о нем скажешь?
— Да я в теннисе не эксперт. Особенно в детском, — попытался отбиться Георгий.
— Ну, меня поддержишь по-дружески. Я хоть и не баба, но переживаю, когда Костик играет.
Георгий согласился. Пришел. После матча высказал мнение: мальчик хороший, старательный. Но звездой вряд ли станет.
— Да я сам вижу, — тяжко вздохнул Гай. И неожиданно спросил: — А скажи, пожалуйста. Когда эмбриолог у себя в лаборатории колдует, там еще кто-то присутствует?
Георгий на тот момент писал докторскую, преподавал. Для прибавки к зарплате подрабатывал в клинике репродукции — квалификация эмбриолога у него имелась.
Ответил без задней мысли:
— Нет. Я всех выгоняю. Отвлекают.
— Слушай… значит, теоретически возможно… в пробирке сделать настоящую звезду?
— Так никто не знает, что для звезды нужно, — усмехнулся. — Вон, когда Штеффи Граф за Андре Агасси вышла, букмекеры ставки принимали, что их ребенок через двадцать лет Большой шлем выиграет. А дети в итоге вообще в теннис играть отказались, и родители не настаивали.
Задумчиво добавил:
— Но лично мне кажется: чтобы получился великий игрок — гены он должен получить не от двух теннисистов. У тех набор качеств слишком похожий. Я бы двух уникумов из разных сфер соединил. Например, Эллисон Феликс[13] и Михаэль Шумахер. Ронда Роузи[14] и Усейн Болт.
Гай взглянул умоляюще:
— Жорик! А сделай мне такого ребенка! За ценой не постою!
— Ты, что ли, спятил? — испугался генетик.
— А что такого? Мы с женой придем якобы на ЭКО. Но подсадишь ты ей не нашу породу, не такого, как Костик, — но гения!
Георгий против воли стал втягиваться в странный разговор:
— А где ты хочешь добывать яйцеклетки и сперму? Будем гениям писать, просить поучаствовать в эксперименте?
— Не, ну это перебор. Пошлет нас какой-нибудь Усейн Болт. Да и лет ему уже сорок, качество спермы не то. Но есть ведь много других — молодых, талантливых, пока не сильно известных и не богатых! Я переговоры с ними согласен сам провести. Ты только скажи: от кого — с максимальной вероятностью — гений родится!
— Ты точно больной, — покачал головой Георгий. — Зачем тебе растить чужого ребенка — пусть даже гения?!
— Так он будет моим считаться! И ни о чем не узнает! А я сам — буду воспитывать как родного! Жорик, пожалуйста!
— Супруга твоя тоже такая чокнутая?
— Ей я ничего не скажу. Просто попрошу родить мне второго ребенка. А что ЭКО — так у нее другого выхода и нет, после внематочной беременности обе трубы удалили. Прошу тебя, Жорик! Любые деньги заплачу — сколько скажешь! За подбор кандидатов, за процедуру!
— Слушай, у тебя справка из психдиспансера есть?
— Да все в порядке у меня с ментальным здоровьем! А пунктик — да, имеется. Я знаю все о том, как вырастить настоящего чемпиона. Но нужен идеальный генетический материал. Дай мне его, пожалуйста.
…Когда Георгий учился в университете, их педагоги горячо осуждали евгенику. Да он и сам не одобрял римский «Закон двенадцати таблиц», где говорилось, что дети с физическими недостатками должны быть преданы смерти, принудительную стерилизацию неполноценных и тем более фашистскую «расовую гигиену».
Но Гай просил совсем о другом. Да, с точки зрения этических норм — дико. И по отношению к жене — подло. Но с другой стороны, друг поклялся: даже если гения не получится, ребенка он ни при каких обстоятельствах не бросит. Будет воспитывать как родного. И тайну его происхождения никому не раскроет.
Пусть затея сумасшедшая. Однако с точки зрения науки чрезвычайно интересная. И Георгий, после недолгих раздумий, согласился.
Кандидатов искали сообща. Сборные команды по легкой атлетике, автогонкам, единоборствам. Сначала присматривались к лучшим, потом выясняли их материальное положение. С мужчинами проблем никаких — каждый второй успешный, но совсем не богатый спортсмен соглашался. Донорство яйцеклеток — дело куда более сложное и дорогостоящее. Но если девчонке предлагают триста тысяч всего-то за две недели уколов и маленькую операцию — желающие тоже находились.
Одновременно и Георгий, и Гай перелопачивали кучу литературы, пытались выяснить: какие качества успешному теннисисту необходимы абсолютно, а какие— в меньшей степени. Заодно исследовали смежные отрасли — люди с какой группой крови наиболее успешны? И даже: кто по гороскопу чаще становится чемпионом?
Гай торопил: жена у него немолодая, рожать второго (после неудачной внематочной беременности) не слишком горит желанием. Но конечно, уговорил.
Золотовы обратились в клинику, вступили в протокол ЭКО. Гай настаивал: оплодотворение должен проводить лично Георгий Заморенов, кандидат наук и лучший эмбриолог. Врачи предупреждали, что и оплодотворять, возможно, будет нечего — яйцеклетки, несмотря на мощную стимуляцию, у супруги Гая росли крайне плохо.
В итоге взять смогли только одну, очень невысокого качества. Доктор, дурак, еще и напугал бедную женщину: при подобном раскладе ребеночек может больным родиться. Та занервничала, пыталась вовсе отказаться от подсадки.
Но Гай смог жену убедить: все будет прекрасно.
Эмбрион после долгих раздумий выбрали от интересной пары. Девчонка — бегунья, да не типичная недалекая спортсменка, а умненькая. В институте училась заочно, в шахматы прекрасно играла. Донором спермы сдал подающий большие надежды боксер. Привлек их тем, что молниеносную реакцию использовал не только в единоборствах — параллельно занимался автогонками. А еще прекрасно стрелял.
Гай — тот был откровенным, сумасшедшим фанатом. Но и Георгия эксперимент чрезвычайно занимал. Однако ему как ученому обязательно хотелось иметь «контрольную группу». Ребенок Гая, под напором отца, теннисистом, скорее всего, станет. Но что будет, если малыша с тем же набором генов поместить в совсем иную среду? Прорвется ли талант (если, конечно, он будет) в обычной, не повернутой на спорте семье?
Да и жаль генетический материал терять. Эмбрионов с одинаковым набором хромосом получилось два, а яйцеклетка у супруги заказчика созрела только одна, так что двоих, для гарантии, не подсадишь, сразу поднимется скандал — если вдруг приживутся оба.
Одновременно с Гаем и его женой в протоколе состояли несколько пар, и выбор Георгия пал на Максима и Женю Сизовых. Жена — бухгалтер, супруг — бизнесмен, но, судя по его виду, совсем неудачливый. Когда присматривался, еще и пресловутая евгеника роль сыграла. Женщина пусть не красотка, но личность, сразу видно, яркая, сильная, ртуть, огонь. А ее спутник — и внешне неказистый, с неяркими чертами лица, вялым ртом, и по характеру показался безвольным. И по жизни слабак — жена обмолвилась, что даже фамилию ее взял. Это какой нормальный мужик
