Гора Мертвецов - Мила Бачурова

Нинель всегда слушала с интересом, не перебивала. Легенды и сказания даже записывала, Тане казалось, что подруга всё понимает.

– Гора Мертвецов – это не шутки, пойми! К ней не должны приближаться живые. Гора Мертвецов не отпустит живых. Не ходи туда, пожалуйста!

– Ой, ну что ты несёшь. – Нинель вздохнула и села рядом с Таней. – Пойми, это категорийный поход, Олегу очень важно его сделать! Он специально выбрал эту гору, Быстрицкий одобрил маршрут. Именно из-за названия, гора Мертвецов. И именно потому, что туда якобы нельзя ходить. На самом деле, маршрут вообще не сложный, честное слово! В прошлом году на Атартане было сложнее.

– Твой Олег тебя погубит! – Таня вскочила с кровати, топнула ногой. – Как ты не понимаешь – ему нужны только его походы! Не ты! А ты за ним тскаешься, как… как я не знаю, кто! Вот что бы ему стоило вместо этого похода отвезти тебя в Москву! Или в Ленинград. В ресторан сводить, в театр… Помнишь, приезжал какой-то московский, ты билеты достать не сумела?

– Помню. – Нинель улыбнулась. – Ничего, схожу ещё. Это не Олег меня тащит, правда! Мне самой нравятся походы, гораздо больше ресторанов. Ты просто не понимаешь, как это здорово – побывать там, где никто не бывал!

– Да всё я понимаю. И никогда тебе ничего не говорила. Но гора Мертвецов – это табу, понимаешь? Куда угодно, только не туда!

– Перестань, – Нинель тоскливо посмотрела на кучу неупакованных вещей, лежащих на кровати. Таня знала, что вставать подруге рано, в пять утра. – Камушек с вершины не обещаю, из-под снега не выкопаю. Но какой-нибудь сувенир обязательно принесу!

071. Прошлое. 5 февраля 1988 года

– Вот, держи. На память о Ниночке.

Олег смотрел мимо неё. Таня приехала в больницу утром, одновременно с ним. Ей ничего не сообщали, но она поняла. Почувствовала – случилось страшное. Вечером, вернувшись из больницы, задремала, а ночью проснулась. И больше уснуть не смогла.

Олег протягивал ей варежку. Красную, с красивым узором из снежинок.

Нинель сама связала эти варежки, пришила к ним меховую подкладку и длинную резинку. Носила продёрнутыми сквозь рукава пальто – чтобы не потерять, детсадовцев так одевают. Сама Таня никогда не решилась бы на подобное, больше всего на свете боялась показаться смешной. А Нинель весело болтала варежками, свисающими с рукавов, и смеялась над собой громче всех.

– Здесь была резинка, – сказала Таня, глядя на варежку.

Голос у неё сел от слёз. Резинка была вырвана вместе с кусочком меха.

– Знаю. Она порвалась. Когда Ниночка… – Олег отвёл глаза. – В общем, порвалась. Вот, держи: одну варежку тебе, другую мне. Остальные вещи отдадут родственникам. А это я выпросил.

Таня прижала варежку к груди. Горько проговорила:

– Меня к ней даже не пустили. Сказали, что Нина в тяжёлом состоянии, пускают только родных. Я вчера весь день тут просидела. Но я не родня, и мне не разрешили.

– Меня пустили ненадолго. Буквально на минуту, я уговорил врача.

Олег попытался её обнять. Таня отстранилась.

– А тебя пустили. Конечно! Уж что-что, а уговаривать ты умеешь. Если бы не ты, Нина не пошла бы в поход.

Теперь Олег отшатнулся от неё.

– Чего?! О чём ты?

– Ты прекрасно знаешь, о чём! Не придуривайся, не на ту напал. Это ты заразил Нину своими дурацкими походами. Ты придумал лезть на гору Мертвецов, потому что тебе так нужно было! Я говорила Нине, предупреждала. К этой горе нельзя ходить, она не отпустит живых! Но меня Нина не слушала. Только тебя. Олежек то, Олежек сё! На край света за тобой пошла бы, весь мир ты ей затмил. А меня даже в палату не пустили. Даже попрощаться с ней не смогла.

Таня опустилась у стены на корточки и зарыдала.

– Я тоже не прощаться заходил, – глухо проговорил Олег. – Я был уверен, что Нина поправится! Врачи обещали.

– Ты дурак? – Таня вскинула на него заплаканное лицо. – Вас прокляла гора Мертвецов! Смерть идёт за вами по пятам. И всегда будет идти, пока вы все не умрёте!

– Это ты дура. – Олег тяжело дышал. – По-твоему получается, что мы зря вытаскивали Нину? Нужно было её на горе бросить, да? Раз смерть всё равно придёт?!

– Не нужно было вообще туда ходить.

– Ну, ещё раз скажи, что не нужно! Ещё какую-нибудь идиотскую сказку выдумай! Я знаю, что ты меня терпеть не можешь. Всегда ненавидела.

– Ничего. Зато все остальные тебя обожают. Весь курс, выбирай любую! Теперь-то, когда Нины больше нет…

– Дура! – рявкнул Олег. – Не было у меня больше никого! Не знаю, что ты там себе нафантазировала.

– Ах, нафантазировала? А когда Нина на ноябрьские праздники к родителям уезжала, у девчонок с химфака в комнате не ты сидел?

– Ду-ура, – Олег покачал головой. – Да нас там, если хочешь знать, пять человек было! К Маринке сестра из Ленинграда приехала, записи новые привезла. А я-то всё думал, из-за чего Нина тогда надулась? А ей, оказывается, вот кто по ушам наездил… Н-да. Это, может, в твоей деревне на сеновалах так принято. А я цивилизованный человек. Для меня побыть у девушки в комнате не означает с ней переспать.

Таню бросило в жар.

– Ненавижу тебя! – она крикнула это так, что идущая по коридору пожилая санитарка вздрогнула. – Ненавижу!

Таня вскочила и убежала.

Домой, к общаге, шла пешком. Было холодно, но в автобус не садилась. Не хотелось, чтобы рядом были люди.

***

– Танюша, – окликнула её вахтёрша. – У вас в комнате родители Нины были. Вещи её забрали, ушли уже. Ты, если что, не пугайся… Ох, Господи, мать-то как жалко! До того убивается…

Вахтерша покачала головой. Таня не ответила. Скользнула мимо.

Войдя в комнату, посмотрела на кровать Нины. На опустевшую книжную полку, тумбочку без привычных мелочей. На тёмные прямоугольники, оставшиеся на обоях от приколотых рисунков. И зарыдала снова.

Пробормотала:

– Мать убивается… А я не убиваюсь, да? На меня всем наплевать! А у меня даже фотографий её больше нет.

Незадолго до похода Нинель попросила у Тани фотографии, на которых они были сняты вдвоём. В турклубе готовили стенгазету к двадцать третьему февраля, Нина пообещала, что выберет пару снимков, а остальные вернёт. Если что, можно отпечатать заново! Но вернуть не успела. И негативы – где их теперь искать?

Турклуб. Опять этот чёртов турклуб! Но уж нет. Это её фотографии, Танины. И она их заберёт! Даже если с Лыковым из-за этого придётся подраться.

Таня решительно вытерла слёзы. Застегнула пальто, надела шапку.