Андрей Дышев - Женат на собственной смерти (сборник)
Не менее примечательное событие происходило в это время в дачном поселке. Девушка Рая, которую Бревин называл про себя Гуманоидом, пила на веранде чай с ватрушкой и смотрела телевизор. Шла «Робинзонада», ведущий взахлеб говорил о пожаре на Пятом острове, потом на экране появились ужасающие кадры: горящий лес, густой серый дым и обгоревшие человеческие останки, лежащие на песке. «Бревин погиб! — комментировал ведущий. — Язык не поворачивается произнести эти страшные слова…»
«Так это же Сашкин брат! — ахнула Рая. — Сгорел заживо!»
Давясь ватрушкой, Рая вскочила из-за стола и выскочила в огород. «Надо немедленно сказать об этом Сашке! — подумала она. — Может, он еще ничего не знает!»
Оседлав велосипед, она помчалась в гостиницу «Охотник», которая находилась совсем недалеко от дачи и где каждый летний сезон Рая без труда знакомилась с приезжими.
Пропустив мимо ушей вопросы администратора, девушка взлетела по ступенькам на второй этаж и кинулась в конец коридора, где находился номер, в котором она провела незабываемую ночь с обаятельным толстяком.
— Саша! — закричала она, барабаня кулаками в дверь. — Открой! Это я, Рая! Очень важная новость!
Никто не открывал, но Рая видела, что изнутри в замочную скважину вставлен ключ, следовательно, Бревин был в номере. «Может, он спит?» — подумала Рая, дуя на покрасневшие от работы кулаки.
Бревин не спал, но находился в постели.
— Кто это? — шепотом спросила его ушастая брюнеточка Анжела, которую Бревин мысленно прозвал Телепузиком.
— Жена приперлась, — солгал Бревин, причем сделал это с необыкновенной легкостью и артистизмом, присущим уже вполне опытному актеру, привыкшему ежедневно входить в игровую роль.
— Как жена? — ахнул Телепузик. — Разве ты женат?
— Конечно, — пробормотал Бревин и потянулся к бутылке с минералкой. «Сколько же я вчера пропил денег?» — подумал он, стараясь не смотреть на ушастую девушку с покатыми плечами, щедро усеянными веснушками.
— Что ж теперь делать? — прошептал Телепузик, с отчаянием глядя на содрогающуюся под ударами дверь.
— Быстро одевайся! — посоветовал Бревин. — Если она ворвется сюда, то последние волосы тебе вырвет.
Телепузик проворно вскочил с постели и принялся носиться по комнате, на ходу подбирая раскиданные повсюду предметы туалета.
Напившись, Бревин снова повалился на подушки и закрыл глаза, чтобы не видеть сутулой спины и розовых, как у павиана, ягодиц, мелькающих перед ним. «Нельзя же столько пить! — с тоской подумал он. — Пора притормозить. И игру пора заканчивать. Надоело все… И где я только таких крокодилов нахожу?»
Вскоре стуки стихли. Телепузик, уже одетый по полной форме, в скорбной позе сидел на стуле у двери.
— Ушла? — с надеждой спросил он.
— За подмогой, — ответил Бревин, не открывая глаз. — Потому сваливай лучше сейчас.
— Мы еще встретимся?
— Вряд ли, — безжалостно ответил Бревин. — Если она уже приперлась, то останется со мной.
Телепузик осторожно, словно обезвреживал мину, повернул ключ, приоткрыл дверь и выглянул наружу. Убедившись, что коридор пуст, он помахал слабой ручкой и выскользнул из номера.
«Что алкоголь с человеком делает! — думал Бревин, наслаждаясь одиночеством и покоем. — Ведь на трезвую голову я с такой сырокопченой курицей ни за какие деньги в постель не лягу. А как выпью — вокруг букеты красавиц расцветают…»
Он услышал, как тихо скрипнула дверь. Кто-то вошел в его номер. «Если это Гуманоид, — подумал он, — скажу, что с женой был, она только что за чебуреками вышла».
Он открыл глаза и с удивлением увидел, что это был не Гуманоид.
— Привет! — недоуменно произнес он и чуть привстал, натягивая на себя простыню. — Какими судьбами?
Последнее, что он успел увидеть, — это идеально круглое отверстие в стволе пистолета, из которого вырвалось белое пламя.
Глава 32. Перед казнью
— Тридцать минут осталось, надо поторопиться, — сказал Чекота, глянув на часы.
Джип ехал по лесной дороге, поднимая за собой клубы желтой пыли. Дорога была разбита, но для мощной четырехприводной машины это не было препятствием. Ехать можно было гораздо быстрее. Чекота это чувствовал и потому беспокоился.
Но Гвоздев словно забыл, что нужно давить на педаль газа. Он смотрел прямо перед собой, сжимая влажными руками руль, и думал о чем-то страшном — его лицо становилось все более напряженным, а глаза наполнялись ужасом. Джип, не чувствуя воли хозяина, словно засыпал и катился все медленнее, все более лениво выбирался из ям и колдобин.
— Что с тобой? — спросил оператор. — Тебе плохо?
— Кому? — встрепенулся Гвоздев. — Мне? С какой стати мне должно быть плохо?
На вполне безобидный вопрос он ответил с необъяснимой агрессией и тотчас надавил на газ. Джип взревел и подпрыгнул, как мячик. Чекота ударился головой о потолок кабины и ухватился за камеру, которая лежала на заднем сиденье.
— Черт тебя подери, — пробормотал он. — Какая муха тебя сегодня укусила?
Гвоздев попытался взять себя в руки. На некоторое время он вернулся к действительности, включил музыку, глянул на себя в зеркало и поделился с оператором своим мнением о погоде. Но как только машина выехала на асфальт и за деревьями показались дачные дома, его снова охватило оцепенение. Скорость снова упала до двадцати километров в час, и за джипом вытянулся длинный хвост из машин. На узкой дороге они не могли его обогнать и, поторапливая, «моргали» фарами и сигналили. Гвоздев словно не понимал, чего они от него хотят. Наконец он прижался к обочине и остановился.
— Давай-ка я за руль сяду, — предложил Чекота.
Гвоздев расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и стал массировать шею.
— Не могу вспомнить, — пробормотал он. — Куда я дел лопату?
— Какую лопату? — с удивлением спросил оператор.
Гвоздев посмотрел на коллегу, но его взгляд был рассеянным, как у человека, которого одолевает какая-то навязчивая мысль. Ничего не ответив, он обернулся и посмотрел между сиденьями.
— Тебе отдохнуть надо, — заботливым голосом произнес Чекота. — Для этого студентам даются каникулы. А ты к Саркисяну подвязался…
— Фух, — с облегчением выдохнул Гвоздев. — Я же ее в лесу оставил! Совсем из головы вылетело!
Гвоздев повел машину дальше. Чекота поглядывал на него с беспокойством. «Замотался парень! Даже лицо посерело, и пальцы дрожат!»
Гвоздев думал уже не о лопате, а о тесаке. Страшное событие неотвратимо приближалось. «А вдруг я не смогу убить его с первого раза? Что, если я его только раню? И он будет лежать на траве, истекая кровью, и хрипеть…»
Богатое воображение представило Гвоздеву это зрелище во всех деталях. Крупный, тяжеловесный Бревин корчится на траве, в его горле булькает кровь. А он, Гвоздев, с окровавленным тесаком стоит над ним и не знает, куда еще надо ударить, чтобы добить. Руки его дрожат. Сердце готово выпрыгнуть из груди. Чекота в шоке, он застыл с камерой на плече и тихо бормочет: «Что ты делаешь? Что ты делаешь?» Гвоздев ходит вокруг умирающего. Он чувствует страшную слабость и боится выронить тесак. Склонившись над головой Бревина, Гвоздев начинает пилить лезвием его горло…
— …Ты меня слышишь? — словно откуда-то издалека донесся голос Чекоты.
Гвоздев вздрогнул и кинул на него настороженный взгляд. «Он обо всем догадывается!»
— Я спрашиваю: ты спал сегодня хорошо? — повторил оператор.
— Я? Нормально… А почему ты спрашиваешь?
«Ну да, конечно! Саркисян обо всем ему рассказал. Контроль! Теперь не отвертишься. Он сам подаст мне тесак. А потом еще снимет всю сцену на камеру, чтоб потом шантажировать меня… Это конец. Они связали меня по рукам и ногам!»
Гвоздев чуть не проехал мимо гостиницы, резко затормозил, дал задний ход и остановился на парковке.
— Пойду, позову его, — сказал он, криво улыбаясь, и взялся за ручку двери.
— Сиди! — махнул рукой Чекота. — Сам выйдет. Не велика персона.
— Да нет же, — с мягкой настойчивостью произнес Гвоздев и приоткрыл дверь. — Я лучше поднимусь к нему и потороплю. Так будет быстрее.
— Ну как хочешь, — равнодушно ответил Чекота.
Гвоздев быстро поднялся на второй этаж гостиницы. Решение уже созрело. Он знал, что это единственный выход из мрачного тупика, куда его загнал Саркисян. Он пойдет на этот обман ради своего будущего. Сейчас он все объяснит Бревину. Он раскроет перед ним все карты…
Гвоздев подошел к двери номера, который снял для Бревина, и постучал. Дверь оказалась незапертой и медленно раскрылась.
— Можно? — спросил Гвоздев, стараясь удержать на лице маску доброжелательства.
Он переступил порог и увидел, что Бревин лежит в постели. «Хорошо, что не стал его ждать в машине!» — подумал Гвоздев и снова постучал по двери, на этот раз с внутренней стороны.
