Франк Тилье - Адский поезд для Красного Ангела

После боя я ощутил невероятное блаженство, словно в момент противостояния страх моего тела прогнал все черные мысли, которые долгие месяцы давили на меня. Как грог, излечивающий сильную простуду…

Поверженный гладиатор щелкнул пальцами, и Эбеновый Череп испарился из помещения…

— Что вам надо?

— Похоже, вас не слишком обеспокоила кончина кузена…

— Надо уметь смотреть смерти в лицо. Я вижу смерть ежедневно, просто глядя на собственного отца. И не плачу по этому поводу. Отвечайте на вопрос. Что вам надо?

— Стандартное расследование. Скажем, я пытаюсь понять, почему в два часа ночи ваш кузен внезапно ощутил необходимость покачаться?

Он направился к гардеробу, я следовал за ним по пятам. Моя рубашка сочилась по́том, а другая одежда осталась в отеле. Ощущение было такое, будто я весь залит жиром…

— Пойдемте со мной в сауну, — предложил он. — Я дам вам, во что переодеться…

Рискуя принести себя в жертву («метод доходного пожертвования»), я сыграл до конца. Когда я разделся, он протянул мне мохнатое полотенце, которое я обернул вокруг талии.

— А вы хорошо сложены, — оценивающе протянул он. — Ни грамма жира.

— Похоже, вы считаете, что в сорок пять уже все кончено?

— Скажем, кое-кто в этом возрасте уже еле ноги волочит…

Когда я попал в небольшое помещение с обитыми деревянными панелями стенами, пар от кипящего котла обжег мне горло, так что на какое-то мгновение мне показалось, будто я проглотил факел. Торпинелли плеснул ковшик воды на раскаленные камни. Нас окутало непроницаемое облако, температура заметно поднялась на несколько градусов. Казалось, огонь проникает мне в самые легкие.

— Вижу, у вас есть источники информации.

— У меня повсюду глаза. Профессия обязывает.

— В уголовном расследовании вскрытие обязательно.

Его глаза блеснули сквозь туманную пелену.

— Что за уголовное расследование?

— Кто-то осерчал на вашего кузена и попытался инсценировать несчастный случай.

На сей раз Торпинелли плеснул на камни всего стакан воды. Я больше не различал ни окружающих стен, ни собственных ног. Только в плотном тумане раздавался его глухой голос:

— Альфредо был совершенно заурядным парнем. С чего бы его убивать?

— Мне бы хотелось знать ваше мнение на этот счет.

— Не имею ни малейшего понятия.

Жар сделался невыносимым. Я приоткрыл дверь, глотнул воздуха из раздевалки и остался стоять в проеме.

— Часто вы видели своего кузена?

— Знаете, у меня не так много времени, с моими делами…

— Когда вы встречались с ним в последний раз?

— Этим летом. В августе. Он приезжал на две недели.

— Зачем?

— Вас это касается? — Пауза. — Я попросил его установить систему веб-камер в студии и в наших съемочных башнях. Хотите адрес сайта? Сможете освежать свой взгляд по сходной цене… Но поскольку вы меня побили, окажу вам услугу…

Я не поддержал его шутки:

— Спасибо, это не в моем вкусе. Вы нанимаете много порноактрис?

— Десятка два.

— Они живут здесь?

— В западном крыле. Лучше иметь девиц под боком… для работы…

— Понимаю… Как по-вашему, не свихнулся ли, если можно так выразиться, Альфредо от возможности ежедневно видеть этих девиц на экране или даже живьем?

Теперь пар уже заполнил раздевалку. Торпинелли сполоснулся под холодным душем и растянулся на сосновой полке.

— Слышали про летучих мышей-вампиров, комиссар? Поразительные животные. Целый день висят на деревьях, и те, кто видел их, говорят, что они похожи на орехи или гигантские стручки. Но когда наступает ночь, они превращаются в опасных хищников, способных запросто выпотрошить быка. На счет раз. — Он щелкнул пальцами. — Ни мужчины, ни женщины никогда не пробуждались от их смертельного поцелуя.

— Альфредо Манчини был такой летучей мышью-вампиром?

— Худшим из всех. Знаете, у него были реальные проблемы с женщинами.

— То есть?

— Я видел, с каким порочным выражением он следил на экране за моими порноактрисами. В тихом омуте черти водятся. Я часто предлагал ему потрахаться с какой-нибудь девицей, даже со многими, но он всегда отказывался. И вот как-то ночью, когда он спал, я попросил одну из них пойти к нему и устроить… небольшой сюрприз… Мне хотелось видеть его реакцию… Он по-настоящему интриговал меня…

— И что?

— Летучая мышь-вампир проснулась…

— А дальше что?

— Он на несколько часов связал ее, а потом трахал до утра. Член у него прямо-таки дымился, так что его надо было бы засунуть в хозяйственную перчатку со льдом. Интересно, как меняются люди, когда они думают членом, верно?

Он зачесал волосы назад и закрепил прическу специальным воском. Складная расческа нашла себе место во внутреннем кармане его куртки.

— Ваш кузен чего-то или кого-то опасался. Он вам об этом говорил?

— Нет. Не в его духе было делиться своими проблемами. У каждого они есть. Вы себе и представить не можете, сколько людей хотели бы меня прикончить.

— Почему, представляю…

Он встал и оделся. Я сделал то же самое, надев свои вещи и оставив принесенные им на скамье.

— Ваш кузен напал на свою преподавательницу. Мы обнаружили ее обнаженную, связанную и истерзанную на собственной постели.

Он в негодовании бросил на пол свое полотенце:

— Грязный псих! Меня это не удивляет! Недоделок хренов!

— Похоже, вы его недолюбливаете…

— Пожалуй… У этой скотины бабок было полно. И единственное, что он придумал, — это тратить время в какой-то сраной инженерной школе! Позор на всю семью!

— Видимо, перед смертью он одумался. Даже проявил определенный талант в видеопродукции — я думаю, его фильмик будет хорошо продаваться…

— Что вы такое говорите?

— Ваш кузен снимал себя, когда истязал эту преподавательницу.

На мгновение мои слова парализовали его.

— Где вы нашли этот фильм?

— Почему вас это интересует?

— Просто хочу знать.

— В его компьютере… Кретин… или кретины, которые пытались уничтожить информацию с его жесткого диска, могут… умыться…

Он бросил на меня уничтожающий взгляд. Я сменил тему:

— Ваша порноактриса, которую он оттрахал, не жаловалась на его садомазохистские наклонности? Смирилась?

— Это ее работа. Они это любят, мерзавки. Именно это приносит доход: причуды, садо-мазо, связывание. Сегодня публике уже недостаточно обычной порнухи, она хочет чего-то покрепче.

— Например, снятого непосредственно на месте действия изнасилования?

— Ага. Прибыльное дельце. Но я полагаю, вы не идиот и понимаете, что речь-то идет о фальшивке?

— Я — да. Но знают ли об этом ненормальные, которые смотрят такие фильмы?

— Это не мое дело.

Я засунул галстук в карман и оставил расстегнутой верхнюю пуговицу рубашки.

— Мне кажется, что вашему отцу не очень нравится то, что вы делаете.

Мне показалось, что из его ноздрей вырвалось пламя.

— Не смейте говорить о моем отце! Он больше не может управлять делами! А я всего лишь приспосабливаюсь к спросу! Следите за своими словами, комиссар!

Я внимательно следил за его лицом:

— Вы слышали о BDSM4Y?

Никакой реакции. Если он не хотел раскрывать карты, ему это хорошо удавалось.

— Эти буквы ничего мне не говорят…

— Как далеко заходят запросы ваших клиентов с точки зрения причуд?

— Если бы вы только знали, какое у них богатое воображение! Однако я не считаю нужным обсуждать это с вами. Вы со своими вопросами начинаете сильно раздражать меня. Давайте короче, или я выпровожу вас!

— Вам когда-нибудь заказывали «snuff movies»?

— Что вы сказали?

— «Snuff movies», знаете про такое?

Он дернул дверь раздевалки:

— Виктор! Виктор!

— Отвечайте!

Он схватил меня за ворот рубашки и прижал к влажной от пара стене:

— Никогда не повторяй при мне этих слов, сукин сын! А теперь, комиссар, слушай меня внимательно! Еще раз полезешь сюда, и ты труп! Опасно приходить одному, никогда не знаешь, что может случиться! Захочешь снова сунуться, приходи с компанией!

Я высвободился из его объятий, с силой оттолкнув Торпинелли, но так, чтобы не убить его. Подними я на него руку — мне конец. Но я осмелился:

— А теперь ты будешь слушать меня! Я с тебя не слезу! Если я обнаружу малейший подвох с твоей стороны, если будешь вонять где-нибудь, кроме собственного сортира, я приду и прижму тебя! Не знаю ни что ты скрываешь, ни зачем ты или кто-нибудь из твоих уродов убрал Манчини, но я докопаюсь!

У меня на пути, скрестив руки, встал Эбеновый Череп.

— Вышвырни его вон! — проревел Торпинелли. — Ты труп!

Я опередил Эбенового Черепа:

— Тронешь меня, вышибу твои сраные мозги!

С лучезарной улыбкой от дяди Бена[51] он дал мне пройти. У двери в атриум на верхних ступенях лестницы, опираясь на трость, с трудом передвигался старший Торпинелли. Мне показалось, что, перед тем как он исчез в глубине коридора, согбенный как папа римский, я успел прочитать на его губах слово «по-хо-ро-ны».