Что дальше, миссис Норидж? - Елена Ивановна Михалкова
Эмма рассмотрела гостей.
Седовласый джентльмен оказался дядюшкой Амелии. Приветливый, несколько рассеянный, он время от времени вскидывал на окружающих светло-голубые глаза и зачитывал газетные новости. Наконец он отложил газету и, щурясь, уставился в окно.
– Кажется, дождя сегодня не будет…
– Погода превосходная! – откликнулась Жозефина. – Ах, как я люблю такие дни – прохладные, пасмурные, окутанные романтической дымкой…
– Не хотите ли составить мне компанию на прогулке? – галантно предложил Стивен.
– С большим удовольствием!
– Ну а вы, мистер Хилл? – Стивен обернулся к третьему участнику трапезы. – Снова закопаетесь в архивы? Бросайте все, ступайте на свежий воздух! Ей-богу, в этих стенах вы схватите пневмонию. Будите нашего художника и вместе с ним отправляйтесь исследовать эти места – вот вам мой добрый совет!
– Я не могу подвести епископа! – возразил священник. Он был в длинной, тщательно выглаженной сутане. – Работы еще очень много. Архивы мисс Свенсон находятся в беспорядке…
Хилл бросил короткий осуждающий взгляд на Амелию. Та ничего не заметила.
– И каковы ваши успехи? – поинтересовалась Жозефина. – Вы так молчаливы! Это нечестно с вашей стороны. Амелия, скажи мистеру Хиллу, что таиться от нас нехорошо!
– Что? – Девушка вздрогнула, вырванная из привычных дум. – Да-да, мистер Хилл. Обратитесь к Эймори, и вы получите все, что вам требуется.
Жозефина недовольно забарабанила пальцами по столу. Это был громкий требовательный стук. Эмма заметила, что Амелия морщится.
Священник ел с мукой на лице. Являлась ли она его привычной гримасой или этого выражения удостоилась кухаркина стряпня, Эмма не смогла понять. У Бродерика Хилла было узкое длинное лицо, похожее на крысиную морду. Однако ум, присущий этим существам, на нем не читался. Казалось, общество его тяготит. Это заметил даже невнимательный Стивен.
– Вам, должно быть, не терпится вернуться к работе! Не теряете надежды отнять Дорвикский лес, а?
– Вернуть церкви принадлежащее ей по праву, – возразил Бродерик.
– Ну-ну, это еще неизвестно…
Священник спохватился и принужденно улыбнулся Амелии:
– Не перестаю повторять, как я благодарен вам, мисс Свенсон.
После завтрака миссис Норидж вновь отправилась на прогулку по особняку.
Она внимательно изучила оранжерею, в которой трудились четыре садовника. Рассмотрела гиацинты на клумбах. Ни один не срезан, однако можно без труда вынуть несколько цветков вместе с луковицами.
Она обошла просторный двор, что заняло у нее немало времени. Заглянула в конюшню. Десять лошадей, все в великолепном состоянии. Вдалеке виднелись мастерские краснодеревщиков. В саду били фонтаны, во второй оранжерее росли и плодоносили нектарины и персики. В пруду сверкали, как осколки солнца и луны, золотые и серебристые карпы, и тонкие струйки воды взмывали вверх, рассыпаясь жемчужными каплями. Быть может, Амелия Свенсон и была погружена в свой странный болезненный мир. Но за усадьбой следили усердно.
Эмма задумалась, насколько велика в этом заслуга Стивена Каннингема. Вряд ли всем заправляет Эймори. Судя по завтраку, от него не стоит многого ожидать. «Кроме мышьяка в кофе, разумеется, – сказала она себе. – Да и на нем мистер Эймори сэкономил бы».
Гувернантка присела отдохнуть в беседке у озера. Неподалеку от нее по берегу неторопливо двигались две фигуры. В одной из них, в серо-голубом платье с пышным турнюром, легко было узнать Жозефину. Несмотря на пасмурную погоду, Стивен нес над ней кружевной зонтик. Так послушный пес несет за хозяином палку, слегка недоумевая: ведь игра давно закончилась, а вокруг полно других отличных палок!
Он был в мешковатом костюме, на голове неловко сидела шляпа со светлыми полями. И все же в его мешковатости, растрепанности и небрежности чувствовался… Миссис Норидж задумалась. Да, в Стивене Каннингеме чувствовался класс. Хотя он не прикладывал к этому ни малейших усилий. А вот Жозефина Таублер усилия, несомненно, прикладывала. И все же не достигала желаемого.
Ветер донес до нее обрывок разговора.
– Непременно должны… – звонко говорила Жозефина. – Вы их так любите… Она вас поймет…
«Нет-нет, кое-что желаемое миссис Таублер все-таки получит, – сказала себе Эмма. – Слишком сладкий плод висит на этой ветке, и слишком непрочен черенок. Осталось лишь качнуть дерево».
Словно оступившись, Жозефина оперлась на руку Стивена и одарила его сияющей улыбкой. Мистер Каннингем покраснел.
Эмма не проявила интереса к многочисленным скульптурам. Она миновала прекрасные обнаженные мраморные тела сатиров и дриад, заламывающих руки, прелестных юных дев в туниках и охотников с колчанами стрел и вновь вернулась в дом. Уже вовсю шли приготовления к обеду. Горничные бегали из кухни с подносами. Эймори, надменный и молчаливый, коротко отдавал распоряжения.
В главной гостиной гувернантка задержалась перед чередою фамильных портретов. Центральное место занимала фигура высокого, чрезвычайно худого, почти изможденного на вид мужчины, одетого по моде первой трети века. Кружевной воротник придавал ему сходство с испанским грандом. В горькой складке губ читались высокомерие и усталость. Это был молодой Фредерик Свенсон. Амелия унаследовала его худощавость и бледность, но надменная сухость отца смягчилась в ней чертами матери. Элизабет Свенсон смотрела с портрета в кроткой задумчивости, словно прозревала свою судьбу и все же просила не горевать о ней. В ней не было болезненной красоты Фредерика и Амелии – лишь очарование молодости, но среди этих лиц она единственная казалась полной жизни.
«И все же покинула этот мир раньше всех», – подумала Эмма.
Чем больше она знакомилась с поместьем, тем явственнее убеждалась, что на пути ее любопытства выстроена осознанная преграда. Имя этой преграде было – Эймори. Миссис Норидж замечала тень страха на лицах, когда подходила с расспросами. Она пыталась побеседовать с экономкой… Однако та решительно уклонилась от всяких разговоров под предлогом неотложных дел. Кухарки, горничные, мастеровые, конюхи – все они словно пообещали хранить что-то в тайне и боялись рот раскрыть, чтобы ни звуком не выдать секрета.
В конце концов даже такая терпеливая и упорная женщина, как миссис Норидж, вынуждена была признать поражение.
Направляясь в библиотеку, Эмма заметила кое-что любопытное. Высокая стройная фигура в спортивных бриджах и короткой куртке перемахнула через невысокую изгородь. Юноша лет двадцати пяти с густой шапкой темных кудрей, оглядываясь, пересек двор и ловко перепрыгнул через подоконник. Никто, кроме гувернантки, его не видел.
Когда обед подходил к концу, в дверях столовой появилась знакомая фигура.
– Прошу простить за опоздание, – с улыбкой сказал юноша. – Я спал все утро.
– Вы проспали половину дня, – поправил священник.
– Виноват, мистер Хилл! Раскаиваюсь и обещаю исправиться.
И сэр Николас, а это был именно он, убедительно
