Бюро темных дел - Эрик Фуасье
Где-то в глубине особняка часы с маятником пробили одиннадцать раз, и этот громкий звон отвлек Валантена от созерцания обстановки. Оказалось, что он топчется здесь уже добрую четверть часа в ожидании, когда виконт соизволит его принять. Обычно Валантен никому не позволял так испытывать свое терпение, и если бы он находился не в доме пэра Франции, принадлежащего к одной из древнейших аристократических фамилий, то непременно дал бы волю своему возмущению, однако сейчас он слишком нуждался в сведениях, которые мог ему предоставить Альфонс де Шампаньяк, и не желал таким образом заранее настроить против себя столь высокопоставленного вельможу. Ему ничего не оставалось, как подавить собственное неудовольствие и терпеливо ждать милости от виконта дальше.
Минуты теперь тянулись отчаянно медленно. Зато Валантен обратил внимание на необычную тишину, царившую в огромном особняке. Это было тем более необъяснимо, что распорядок дня в подобных богатых домах, как правило, суматошный – слуг здесь должно быть много, и дел у них в течение дня лишь прибавляется. Однако не слышно было не только торопливых шагов, но и ни единого звука. Было так тихо, будто особняк опустел или здесь находился тяжелобольной человек, которого ни в коем случае нельзя беспокоить.
Заинтригованный Валантен уже места себе не находил: нервно вышагивал туда-обратно по приемной, то и дело бросая раздраженные взгляды на дверь, через которую его сюда привели. Но дверь оставалась закрытой. В итоге, не выдержав, он направился к другой, в противоположном конце зала, – она, должно быть, вела в анфиладу гостиных на первом этаже, – и осторожно ее приоткрыл.
За дверью действительно оказалась роскошная гостиная, в которой высокие, от пола до потолка, окна были задернуты толстыми шторами. Несмотря на царивший там полумрак, молодой человек разглядел, что многие картины на стенах завешаны отрезами белой ткани. «Решительно, у этого Альфонса де Шампаньяка весьма оригинальные представления о декоре, – мысленно подивился он. – И это странно для человека, привыкшего принимать у себя цвет парижского высшего общества!»
Валантен на цыпочках переступил порог гостиной и подошел к ближайшей картине. Зачем ее завесили полотнищем? Что за причуды? Чем объяснить все эти странности – картина, снятая со стены в приемной, гнетущая тишина во всем особняке, остальные полотна здесь, спрятанные от взоров?..
С заколотившимся сильнее сердцем он протянул руку, приподнял угол ткани, чтобы заглянуть под нее, – и обнаружил гладкую, блестящую поверхность зеркала в вычурной раме. Быстро обернувшись, инспектор окинул взглядом многочисленные входы и выходы. Тишину по-прежнему ничто не нарушало. Если его здесь застанут, можно будет распрощаться с карьерой в полиции – у виконта достаточно связей в самых высших кругах власти, чтобы добиться его немедленного увольнения. Но вернуться в приемную просто так, не выяснив все до конца, Валантен не считал возможным.
Уже понимая, что сделал важное открытие, он задержался в гостиной, чтобы удостовериться: остальные три куска ткани тоже скрывают зеркала. Теперь нетрудно было догадаться, что тот бледный прямоугольник на стене в приемной был следом вовсе не от картины, как он сначала думал, а от такого же зеркала. Завесить его в помещении, где бывают многочисленные посетители, было немыслимо, поэтому слугам пришлось его просто снять.
Выходя из гостиной, Валантен лихорадочно соображал. Этот странный пунктик насчет зеркал, который определенно есть у Альфонса де Шампаньяка, явным образом связывал его с самоубийствами Доверня и Тиранкура, а также с таинственными лечебными практиками доктора Тюссо, увлеченного животным магнетизмом. И в виду грядущего судебного процесса над бывшими министрами, расследование в одночасье приобрело весьма деликатное политическое измерение. Случилось именно то, чего боялся префект полиции. Теперь инспектор Верн не мог и шага ступить без доклада вышестоящим и согласия оных на дальнейшие следственные действия в окружении виконта. А ему необходимо было допросить не только самого Шампаньяка, но и загадочную Эмили де Миранд, поскольку она определенно была связующим звеном между тремя из четырех фигурантов этого темного дела.
В итоге Валантен, решив не терять больше драгоценное время впустую, торопливо зашагал к выходу в вестибюль, чтобы покинуть особняк и немедленно отправиться на улицу Иерусалима, но в этот момент дверная створка распахнулась. Тот самый дворецкий, впустивший его в дом больше получаса назад, снова появился, прямой и непреклонный, как само Правосудие. На молодого инспектора он уставился с нескрываемым превосходством:
– Господин виконт уведомляет господина полицейского о прискорбной невозможности уделить ему время. Только что господину виконту нанесла неожиданный визит его близкая подруга, мадам де Миранд, каковая разделит с ним завтрак. Господин виконт также сообщает, что вы можете прийти в другой раз, однако не ранее середины следующей недели и предпочтительно в начале второй половины дня.
Валантен готов был сорвать на лакее злость, услышав об издевательском дозволении явиться сюда с повторным визитом, но сдержался. Зачем скандалить? Лакей будет только рад увидеть гостя в бессильном бешенстве и с еще большим наслаждением проводит его до крыльца, чтобы выставить за дверь. Взяв себя в руки, инспектор вежливо улыбнулся:
– Я вижу, ваш хозяин не чужд традициям французской галантности и гостеприимства. Передайте ему мои комплименты. Хотя нет, не трудитесь – я сделаю это сам, когда в следующий раз буду иметь удовольствие подвергнуть его небольшому допросу.
Дворецкий негодующе поджал губы. Мысль о том, что какой-то жалкий полицейский чиновник осмеливается даже мечтать о том, что ему удастся подвергнуть его хозяина чему бы то ни было, приводила слугу в ужас. Если бы он мог ухватить инспектора пинцетом, как таракана, и вышвырнуть вон, немедленно сделал бы это.
Один за другим они по диагонали пересекли вестибюль, настолько просторный, что в нем тотчас заметалось эхо от звука их шагов по плитке с узором шахматной доски. Монументальная лестница из крюссольского камня вела на широкую галерею, в которой находились жилые помещения второго этажа. Проходя мимо, Валантен почувствовал какое-то движение наверху и поднял взгляд. Роскошно одетые мужчина и женщина стояли на галерее у кованых железных перил и смотрели вниз, на него.
Он узнал их мгновенно.
Это была та самая пара, которая двумя днями ранее у него на глазах покинула клинику в Валь-д’Ольне.
Глава 30. Комиссар Фланшар в действии
Когда Валантен прибыл на улицу Иерусалима, у входа в Префектуру полиции царила некоторая суета. У фасада стояли два фиакра: в один из них уже загрузились четверо инспекторов в штатском, открытую дверцу второго придерживал городовой в мундире. На крыльце что-то оживленно обсуждали несколько человек. Когда Валантен подошел к ступенькам и собирался спросить, что
