Сидни Шелдон - Если наступит завтра
– Какая разница? К пятнице все сто тысяч будут готовы.
Гранье озадаченно поднял глаза. И вдруг, сообразив, что на уме у стоявшей перед ним женщины, расхохотался:
– Да ты, оказывается, дура. Никакого сокровища нет.
– Что значит – нет? – возмутилась Трейси. – Профессор Цукерман говорил мне…
– И ты поверила? Стыдно, баронесса. – Он потряс перед ее носом банкнотой. – Доллары я забираю с собой.
– Сколько угодно, – пожала плечами Трейси. – Это всего лишь бумага.
Гранье сгреб полную горсть сырых купюр.
– Почему ты так уверена, что сюда не войдет горничная?
– Я им хорошо плачу, чтобы они не совали нос. А когда ухожу, запираю гардеробную.
«Хитра, – подумал Гранье. – Но это не спасет ее».
– Не уходите из отеля, – распорядился он. – Я хочу, чтобы вы потолковали с одним моим приятелем.
Первой мыслью Гранье было немедленно передать аферистку в руки Бруно Висенте, но инстинкт удержал его. Он снова присмотрелся к поддельным банкнотам. Через его руки прошло множество фальшивых денег, но такой прекрасной работы Гранье не видывал. Кто бы ни нарисовал эту зелень, он знал толк в деле. Бумага не отличалась от настоящей, печать была четкой и ясной. Цвета яркими, краска не расплывалась – даже на мокром листе портрет Бенджамина Франклина выглядел великолепно. Эта стерва права: то, что он держал в руке, трудно отличить от настоящих денег. «Интересно, – подумал Гранье, – сойдут они за настоящие купюры?» Эта мысль очень заинтересовала его.
И он решил повременить с Бруно Висенте.
На следующий день спозаранку Гранье послал за Адольфом Цукерманом и вручил ему одну из поддельных стодолларовых бумажек.
– Слетай в банк и поменяй на франки.
– Сию минуту, шеф.
Гранье смотрел ему вслед. Пусть это станет наказанием Цукерману за глупость. Даже если его арестуют, он никогда не признается, откуда взял фальшивые деньги. Не признается, если хочет жить. А если сумеет поменять купюру на франки… что ж, тогда посмотрим…
Через пятнадцать минут Цукерман вернулся в кабинет и положил на стол обмененные на доллары франки.
– Прикажете что-нибудь еще, шеф?
Гранье уставился на французские деньги.
– Поменял без проблем?
– Конечно. Какие могут быть проблемы?
– Тогда вернись в тот же банк и скажи следующее…
Адольф Цукерман вошел в вестибюль Французского банка и направился к конторке, где сидел менеджер. На этот раз он знал, какая опасность подстерегает его. Но он смирился бы с чем угодно, только не с гневом Гранье.
– Чем могу служить? – спросил менеджер.
– Видите ли, – начал Цукерман, стараясь всеми силами скрыть нервозность, – вчера вечером я играл в покер с какими-то американцами, с которыми познакомился в баре… – Он запнулся.
– И все проиграли? – понимающе заключил менеджер. – А теперь хотите взять заем?
– Нет, – возразил Цукерман. – Получилось так, что выиграл я. Но мне сдается, что эти ребята не очень честные. – Лжепрофессор протянул менеджеру стодолларовую купюру: – Заплатили вот этим, а мне почему-то кажется, что доллары фальшивые.
Цукерман затаил дыхание. Менеджер протянул пухлую руку и взял деньги. Посмотрел с одной и с другой стороны, поднес к свету. Поднял глаза на Цукермана и улыбнулся:
– Вам повезло, месье. Деньги настоящие.
Цукерман облегченно вздохнул. Слава Богу – все в порядке!
– Вообще никаких проблем, шеф. Сказали, что они настоящие.
В такую удачу трудно было поверить. В голове Гранье уже наполовину сложился план.
– Поди приведи баронессу.
Трейси сидела в кабинете Гранье и смотрела через его огромный стол.
– Мы с вами станем партнерами, – объявил ей хозяин.
– Мне не нужен партнер. – Трейси хотела подняться.
– Сядьте.
Посмотрев в глаза Гранье, она села.
– Биарриц – мой город. Стоит вам попытаться реализовать хоть одну купюру, и вас так быстро арестуют, что вы даже не поймете, откуда пришла беда. Comprenеz-vous?[100] А в наших тюрьмах с хорошенькими женщинами случаются большие неприятности. Без меня вам здесь и шага не ступить.
Трейси кивнула.
– Значит, я покупаю у вас защиту?
– Ошибаетесь. Вы покупаете у меня свою жизнь.
Она поверила.
– А теперь расскажите мне, где вы раздобыли такой печатный станок.
Трейси колебалась. Гранье с удовольствием наблюдал, как она извивается перед ним. Он наслаждался ее поражением.
– Приобрела у одного американца, живущего в Швейцарии, – неохотно призналась она. – Он двадцать пять лет работал гравером в Бюро монетного двора, а когда его отправили в отставку, возникла какая-то техническая неувязка, и он не получил пенсии. Почувствовав себя обиженным, он решил поквитаться. Стянул несколько матриц; с них печатали стодолларовые купюры, но не уничтожили, и по своим каналам достал бумагу, на которой казначейство печатает деньги.
«Это все объясняет, – торжествующе подумал Гранье. – Поэтому банкноты и сделаны настолько хорошо». Его возбуждение росло.
– Сколько денег может напечатать за день такой станок?
– Всего одну купюру в час. Бумагу надо переворачивать, обрабатывать отдельно с каждой стороны и…
– А существует более мощный станок? – перебил он Трейси.
– Да. У него есть станок, который выдает пятьдесят листов за восемь часов, то есть пять тысяч долларов за смену. Но он просит за него полмиллиона.
– Покупайте, – приказал Гранье.
– Но у меня нет пятисот тысяч.
– У меня есть. Как скоро вы можете получить станок?
– Думаю, сразу же. Однако…
Гранье поднял телефонную трубку:
– Луи, мне нужно пятьсот тысяч долларов во французских франках. Возьми то, что есть у нас в сейфе, остальное добери в банках. И поживее!
Трейси явно нервничала.
– Я лучше пойду… – начала она.
– Вы никуда отсюда не пойдете.
– Я в самом деле должна…
– Сидите тихо и не рыпайтесь. Я думаю.
У Гранье были партнеры по бизнесу. По всем понятиям полагалось их тоже взять в долю. «Но раз они чего-то не знают, пусть это их и не касается», – наконец решил он. Сумму, потраченную с банковского счета казино на приобретение станка, он восполнит напечатанными купюрами. А потом прикажет Бруно Висенте разобраться с женщиной. Она не любит партнеров. Вот и он – тоже.
Через два часа деньги прибыли в большом мешке.
– Съезжайте из отеля «Палас», – сказал Трейси Арман Гранье. – В холмах у меня есть дом, там вас никто не увидит. Останетесь у меня до конца операции. – Он подвинул ей телефон. – Звоните своему швейцарскому другу и сообщите, что покупаете станок.
– Его номер у меня в гостинице. Назовите адрес вашего загородного дома, и я скажу, чтобы он доставил станок туда.
– Non! – возразил Гранье. – Я не желаю оставлять след. Станок заберу в аэропорту. Все детали обсудим за ужином. Встречаемся в восемь.
Поняв, что разговор окончен, Трейси поднялась. Гранье кивнул на мешок:
– Будьте осторожны с деньгами. Я не хочу, чтобы с ними или с вами что-то случилось.
– Все будет в порядке.
– Не сомневаюсь, – лениво улыбнулся он. – Вас будет сопровождать в отель профессор Цукерман.
Они молча ехали в лимузине. Мешок с деньгами лежал между ними, и каждый был погружен в свои мысли. Цукерман не очень понимал, что происходит, но чувствовал: для него все складывается очень, очень хорошо. Ключом ко всему была вот эта женщина. Шеф поручил не спускать с нее глаз, и он честно выполнял его приказ.
Весь вечер Арман Гранье был в приподнятом настроении. Он понимал, что к этому времени сделка уже состоялась и теперь станок принадлежит ему. Трейси Уитни сказала, что его производительность – пять тысяч долларов за восемь часов. Но Гранье заставит его крутиться в три смены. Это принесет ему пятнадцать тысяч долларов в сутки. Больше ста тысяч в неделю. За десять недель – миллион. И это только начало. Сегодня он узнает фамилию гравера и купит у него другие станки. И значит, он станет несметно богат.
Ровно в восемь лимузин Гранье свернул на широкую подъездную дорожку к отелю «Палас», и Арман вышел из машины. Оказавшись в вестибюле, он с удовлетворением увидел, что Цукерман сидит возле выхода и не сводит глаз с дверей. Гранье подошел к конторке.
– Передай баронессе де Шантильи, что я здесь. Пусть спускается.
Консьерж поднял на него глаза.
– Но, месье Гранье, баронесса де Шантильи выехала из отеля.
– Ты ошибаешься. Звони ей в номер.
Жюль Бержерак растерялся. Он понимал, как опасно перечить Арману Гранье.
– Я сам выписывал ее.
Невозможно!
– Когда?
– Сразу же после того, как она вернулась в гостиницу. Баронесса приказала подать ей счет в номер: хотела расплатиться наличными.
– Наличными? Французскими франками? – Гранье лихорадочно размышлял.
– Да, месье.
– Она что-нибудь выносила из номера? Багаж? Какие-нибудь коробки?
– Нет, месье. Сказала, что за багажом пришлет позже.
