999,9… Проба от дьявола - Юрий Гайдук
Цель оперативно-следственной бригады Следственного комитета России, о работе которой уже давно судачили на городских рынках, — это золотоноши и черное золото завода цветных металлов, так с чего бы это вдруг московскому следаку разгребать еще и помойную яму с наркотой, тогда как у него и по золотой фабрике дел по горло? Это было непонятно.
Именно так определил Яровой ту тревожную искорку в глазах Кулаева, когда он наконец-то сморгнул непроизвольно и нервно шевельнул короткими сильными пальцами, похожими на толстенькие сардельки.
— Ну что, — произнес Яровой, в упор рассматривая задержанного оптовика, — разговаривать будем или му-му вилять?
И без того жесткое лицо Кулаева напряглось еще больше:
— О чем мне с вами…
— Опять хамить изволишь? — перебил его Яровой. — Так ведь я тоже человек и могу тебя твоей же жопой так посадить на этот стул, что мало не покажется.
Теперь уже в его голосе слышались металлические нотки.
Кулаев явно не ожидал подобной реакции со стороны следователя и сообразил в конце концов, что перед ним не воронцовский «ванек», которого можно запугать или же просто купить, а действительно столичный важняк.
— Я… я не понимаю, о чем нам говорить. — С каждым словом, с каждым слогом его голос набирал силу, и он, видимо, уже знал, что противопоставит выдвинутым против него обвинениям. — Тот порошок, что нашли в моем доме… Короче, он не мой. Это или ваши подкинули, или же остался в тайнике от прежних хозяев.
— Да неужели? — удивился Яровой. — Надо же! И все это время в шкафчике на кухне пролежал.
Кулаев невнятно пожал плечами. Мол, разбирайтесь как знаете, но лично я здесь ни при чем.
— Да ты, Кулаев, оказывается, не просто наглец, но ко всему прочему еще и довольно подлый человечишко. Невинных людей подставить хочешь.
— Ты…
Кулаев полоснул по лицу следователя остервеневшим взглядом, хотел что-то добавить, но Яровой тут же осадил его:
— Охолонь маленько, а не то и застудиться можешь. Тем более что я с тобой не о наркоте разговор вести буду, это я другому следователю оставлю, тому, кто с тобой, дерьмом, церемониться не будет, а мы с тобой поговорим о Лютом, которого ты заживо сжег в сарае, да о твоем хозяине, приказавшем тебе свершить это злодейство.
Он говорил и смотрел на Кулаева, который дернулся было в его сторону, но тут же мешком осел на стул и словно застыл каменным изваянием, намертво сцепив пальцы побагровевших от напряжения рук. И только взгляд его, тяжелый и немигающий, словно врос в лицо Ярового. Судя по всему, Тенгиз не ожидал подобного поворота событий. И явно не был готов к тому, о чем говорил сейчас сидевший напротив него следователь.
— Чего молчишь? — с откровенной язвинкой в голосе поинтересовался Яровой. — Или, может, водички попить принести, чтобы тебя кондратий раньше времени не хватил?
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Даже так? — удивился Яровой. — Так ты чего не понимаешь, того, о чем я тебе говорю, или русский язык подзабыл?
На этот раз в темных глазах Кулаева отобразилась явная растерянность:
— Я не понимаю… я не понимаю, о чем вы вообще говорите. — В этих его словах проскользнули нотки нарастающей паники. Он сглотнул подступивший к горлу комок и с трудом выдавил из себя: — Какой Лютый?.. Убийство…
Замолчал, собираясь с мыслями, и Яровой счел нужным напомнить ему о Жомбе:
— Ты еще в этот же ряд своего хозяина забыл вставить. Да-да, того самого, приказ которого выполнял.
И вновь что-то поворотное произошло в сознании Кулаева.
— Я правда не понимаю… То говорите, что взяли меня на порошке, а теперь еще и какого-то Лютого шьете.
— Ну, положим, не какого-то Лютого, как ты изволил выразиться, а того самого, которого ты снабжал героином на протяжении нескольких последних лет. Это доказано свидетельскими показаниями, как и то, что именно ты, Кулаев, приезжал в то утро к Серову, но что-то у вас не срослось, и вы вышли на крыльцо, где все еще продолжали ругаться. После чего спустились в сарай, то бишь гараж, где у Серова стояла машина, и…
И вновь на побагровевших скулах Кулаева вздулись желваки.
— Неправда!
— Даже так, «неправда»? — возмутился Яровой. — Обижаешь, Кулаев, очень сильно обижаешь. Чтобы я, следователь по особо важным делам Следственного комитета России, позволил себе вешать кому-то лапшу на уши… — Он тяжело вздохнул и укоризненно покачал головой: — А зачем, спрашивается, мне тебе врать, если этот факт, считай, уже доказан?
Помолчав, он уже совершенно ровным, спокойным тоном произнес:
— Все-таки продолжаешь думать, что я тебя на понт беру? Да на хрена ты мне сдался, дарагой! А вот отпечатки пальцев на том дрыне, которым ты оглушил Серова ударом по затылку и который, к твоему великому несчастью, не сгорел, когда ты им же подпер дверь уже полыхающего сарая, — это уже доказательная база, от нее тебе не открутиться.
Он полоснул по лицу Кулаева пронзительным взглядом.
— Ну что, врубаешься, надеюсь?
Кулаев угрюмо молчал, и Яровой добавил:
— А теперь поговорим по существу вопроса, если, конечно, у тебя еще остались мозги.
И вновь Кулаеву не удалось скрыть своей нервозности. Судя по всему, он не так боялся возбуждения уголовного дела по факту хранения и распространения наркотиков, как чего-то совершенно иного, более страшного для него лично, и слова следователя о «существе вопроса» выбивали его из привычного седла, не позволяли расслабиться. В его глазах уже не было прежнего наглого презрения, замешанного на откровенной ненависти, а вместо этого во взгляде сквозила возрастающая напряженность, сквозь которую пробивались искорки страха.
Кулаев продолжал молчать, и только по его глазам да еще по замершим на коленях рукам можно было догадаться о той степени напряжения, в котором он находился в эти минуты.
Можно было бы, конечно, и дальше поиграть с ним в «кошки-мышки», доведя тем самым задержанного до полного иступления или нервного срыва, однако Яровой и без того слишком устал, чтобы еще тратить на «психологические этюды» свои собственные нервы и время. Но все-таки он не смог пересилить себя и спросить с издевкой в голосе:
— Что, Кулаев, хотелось бы знать, что мне известно? Кроме наркоты, конечно.
И снова стремительный, жалящий взгляд, полоснувший по лицу Ярового. Казалось, освободи сейчас Кулаева от наручников и дай ему в руки что-нибудь тяжелое, как он тут же найдет этому предмету применение.
