Шахматист - Ксения Полянская
— Мужчина, вам нельзя здесь находиться, — запротестовала девушка.
Я рыдал и дрожащими руками проводил по его ладони. Он был холодным, кожа отливала синим цветом. Глаза были закрыты, а на животе зияло невероятное количество ран. В голове крутились его слова: «Обещаю», «Ты для меня очень дорог, Миша», «Завтра всё расскажу». Я держал его руку и говорил всего три слова: «Как же больно». В морг зашли Ксюша и Макс. Макс отвернулся и заплакал. Подойдя к Сергеичу, он еле сдерживался. Ксюша обеспокоенно обнимала Макса.
— Прости… Прости меня, пожалуйста… Я… я… я не смог. Это я… Это я, — задыхаясь, извинялся я перед Сергеичем.
Ксюша подошла ко мне и обняла. На этот раз легче не стало. Я чувствовал, что часть моего сердца только что вырвали и растоптали. Моё сердце превратилось в кладбище. Такое я чувствовал лишь единожды. Когда умерла моя бабушка. Я уже забыл, какого это — терять людей. Раны от этого не заживают, они со временем разъедают меня ещё сильнее. Макс тоже обнял меня. Я представлял, что он чувствует, но практически не слышал слов. «Я никогда больше его не увижу», — думалось мне. Зачем я только оставил Сергеича?
— Ксюша, я… Макс… я… я, — задыхаясь от слёз, я пытался сказать хоть что-то.
— Тише, обнимай меня крепче, — сказала девушка, гладя меня по голове.
Я не смог успокоиться быстро. Мне пришлось просидеть на холодном полу морга примерно полтора часа. Когда я пришёл в себя, если можно так выразиться, я чувствовал совершенную пустоту. Мне казалось, что у меня больше нет сердца. Я не мог шевелиться, воспринимать окружающий мир. Словно я умер, но не до конца. Я знал, как Максу сейчас херово, и как Ксюше тяжело на нас смотреть. Я старался никого из них не огорчать. Ксюша обнимала меня, поила чаем и просто молчала. Думаю, это лучшая поддержка в моей жизни. Девушка поднялась со стула и сказала:
— Я сейчас вернусь. Вам нужно побыть вдвоём.
Она вышла, и Макс вздохнул:
— Паршивое утро.
— Не то слово, — ответил я.
Макс потёр голову и подошёл ко мне.
— Вставай, — произнёс мой друг.
— Что? — не понял я.
— Вставай! Пойдём, найдём эту тварь. За Сергеича. Надо сейчас чуть-чуть потерпеть, зато когда я надену на него наручники, я буду бить его безостановочно, — пообещал друг.
— Мы будем бить. Пойдём, — воодушевился я.
Конечно, соображал я туго. Голова была пустой. Но Макс предложил осмотреть кабинет психолога. Я согласился. Войдя туда, мы увидели Ксюшу. Она сидела в кресле Сергеича и держала в руках какойто лист.
— Что там? — спросил я.
В ответ она лишь протянула листок мне. Текст от руки был написан почерком Сергеича:
«Привет, Миша. Мне позволили оставить тебе записку. Он мне позволил. Я всё записал в ежедневнике. Я знаю, кто он, но не могу написать, потому что в таком случае он порвёт записку. Он убьёт меня. Я знал, что это последний раз, когда мы видимся, поэтому сказал тебе всё, что хотел. Я горжусь тобой, Миша. Прости, что не сказал кто убийца. Я побоялся, что мало улик. Мне хотелось обезопасить тебя от лишних нервов, но в итоге я сделал только хуже. Прости меня. Я никудышный психолог. Береги Макса. Помни мои слова о дружбе. Люби, как в последний раз, лови момент, будь смелым и храбрым, будь собой, Миша. Ты был прекрасным сыном… Я люблю тебя»
На бумагу закапали слёзы. Это было больно. Но я старался держаться. Макс обнял меня и открыл ежедневник Сергеича. Я увидел его ошарашенные глаза.
— Миш… — выдавил он.
Смахнув слёзы, я взял ежедневник в руки. Там красовался лист с экспертизой.
«Автомобиль Mitsubishi lancer
Год выпуска 2008
Цвет Белый
Регистрационный номер Т368ХС
Владелец Ветвицкий А. Н.»
Я вытаращил глаза и перелистнул страницу. Там был список тех, кто покупал препараты на этой неделе. Красным было обведено «Ветвицкий А. Н.». На следующей странице степлером были прикреплены копии дел наших убитых, и в графе «сторона, предоставляющая защиту» везде было подчёркнуто имя «Ветвицкий Александр Николаевич». Это была лишь информация, взятая из архива, поэтому Сергеевичу не составило труда отыскать её. Я вспомнил, где видел тот чемодан. В суде. Затем я вспомнил его разговор про шахматы и партию. Лист, что случайно оказался у Сергеича на столе. Вспомнил, как он сжимал кулаки когда узнал, что оплошал с камерами. Я вспомнил всё.
— Конечно, — произнёс вслух я, — Вот как он узнал про машину, про патруль. Мы сами ему сказали… Вот почему он был в тех районах. Там живёт Лера! Он обеспечил себе алиби, устроив романтический вечер, а сам убегал. Костюм, усы… Это Ветвицкий.
Я не мог поверить, что раньше не замечал этого. Лера была нужна ему лишь для доступа к информации. Поэтому он был неуловим. В голове звучала его фраза, сказанная в кафе: «Да… глупо». Меня переполнил гнев. Но он быстро сменился осознанием того, что Лера в опасности.
— Лера! Где она?! — воскликнул я.
— Она с ним уехала… Черт! — крикнул Максим, хватая сумку.
Прыгнув в машину, я стал звонить Лере. Она не брала трубку. Ксюша осталась в участке, чтобы Роман Олегович вызвал подмогу на задержание. Я ехал с мигалкой через весь город и названивал Лере. Но телефон молчал. Макс вызвал скорую на её адрес на всякий случай. Я бил руками по рулю и дрожал от страха. Да, Лера не была для меня больше эталоном, но она была моим другом. Пусть мы поругались, я не хотел её смерти. Домчавшись до дома Леры, мы выскочили из машины и побежали наверх. Дверь её квартиры была открыта. Мы с Максом смотрели в оба. В гостиной я увидел её. Наша коллега лежала на полу вся в крови. Я подбежал и увидел, что она ещё жива.
— Тихо, тихо. Не закрывай глаза, Лер. Не смей! Сейчас, скорая едет, — произнёс я, пережимая раны.
— Прости меня, Миш. Он обманул меня. Я думала… я любила его… — говорила девушка, задыхаясь.
— Я знаю. Знаю. Мы найдём его, — говорил
