Андрей Троицкий - Награда для Иуды
В лакированных боках мотоцикла отражалось солнце. Водитель в обычном прикиде: синем шлеме с темным щитком, закрывающем глаза, кожаной «косухе», джинсах и тяжелых башмаках. На лапы натянуты перчатки, за спиной небольшой рюкзак из синтетической ткани. Даже не понять мужчина это или женщина. Человек свободно развалился в седле, далеко вперед вытянул ноги и повесил руки на руль. Кажется, он остановился лишь для того, чтобы постоять минуту и тронуться дальше. Все это памятливый Елисеев отметил автоматически. Позднее, когда в следственном кабинете РУВД он собственноручно составлял описание мотоциклиста, все подробности и мелкие детали, всплыли в памяти.
***В эту же секунду Мальгин подскочил с места, ногой отбросил в сторону мешавший ему стул. Сделал шаг вперед, уперевшись ладонью в ограду, оттолкнулся обеими ногами и легко перемахнул препятствие. И вскочил в пассажирское седло мотоцикла. Официант, испугавшись неизвестно чего, дернулся, будто его шарахнуло током высокого напряжения. Поднос в руке, не сохранив равновесия, завалился на сторону. Несколько тарелок, ударившись одна о другую, разлетелись вдребезги. По полу покатились пивные кружки.
Мотоцикл сорвался с места, газанул. Нагнув корпус вперед, водитель вцепился в руль изо всех сил, чтобы ретивый конь, не выбросил его из седла. Елисеев, как ужаленный, вскочил на ноги, стал махать руками, жестикулировать, делать знаки, давая понять Закирову, что Мальгин только что удрал, легко и элегантно прикарманив десять тысяч долларов. «Господи, если бы мне так легко доставались деньги, – с горечью подумал Елисеев. – Пришел в кафе, подобрал кошелек и укатал на мотоцикле».
Он увидел, как синяя «пятерка» сорвалась с места, устремляясь в погоню за мотоциклом. Елисеев проводил машину взглядом. И увидел, что «Жигули», не проехав и квартала, застряли на перекрестке, плотно забитым машинами. А мотоцикл, лавируя между автомобилями, прибавил газу, проскочив на красный свет. Мальгин расстегнул заплечную сумку водителя, вытащил шлем и надел его. «Ямаха», заложив крутой вираж перед капотом летящего навстречу «Мерседеса», скрылась в переулке.
Елисеев в панике метнулся через улицу к «Жигулям», где сидел Закиров, но следователь уже перебежал дорогу, на бегу матерясь во всю глотку. Он подскочил к Елисееву и, не зная, что можно изменить, как исправить случившееся, безмолвно затряс сжатыми кулаками. Из «Газели» высыпала группа захвата, в своем тяжелом облачении, этих бронежилетах и куртках с надписью «милиция» на спине, вооруженные короткоствольными автоматами, они выглядели жалкими шутами. Опера топтались возле машины, чтобы скрыть смущение, сосали сигареты, плевались и скалили зубы.
– Какого хрена ты не помешал ему? – наконец сформулировал вопрос следователь. – Какого рожна, я спрашиваю?
– Все случилось… Все произошло в одно мгновение, – Елисеев смотрел в сторону, на официанта, присевшего на корточки и собиравшего битые тарелки. – Я ничего не мог…
– Придурок, что б тебя вырвало. Сучий потрох. Что бы… Ты отдал ему деньги?
– Мальгин сказал, что у него пушка на боевом взводе. Я вынужден был подчиниться. Передал портмоне под столом.
– Жаль, что из этой пушки он не проделал в тебе пару больших дырок. Очень жаль. Одним уродом стало бы меньше на свете. Скотина, ты сорвал операцию, которую мы неделю готовили.
– Я попросил бы…
Елисеев вздохнул и замолчал, он не знал, о чем просить Закирова.
– Деньги хоть пометили? – откуда-то из-за спины Закирова появился Николай Борисович.
– На кой хрен их метить? – взвился Закиров. – Это что, взятка, которую суют госслужащему?
– Я сообщил на центральную, – сказал Николай Борисович. – Объявят план «Перехват – Сирена».
– Нехай объявят, – обречено махнул рукой Закиров.
***Мотоцикл, промчавшись под аркой старого дома в районе Беговой, остановился возле щербатого забора. Дом был назначен под снос, жильцы съехали отсюда или паковали последние узлы с манатками. Здесь же, возле забора, устроили свалку мебельной рухляди, которую нет смысла тащить в новые квартиры. Пахло угольной пылью, истлевшими газетами и несбывшимися мечтами. Через дырки в заборе был виден котлован нового дома, бульдозер с поднятым ковшом и рабочие в касках, устроившие обед на пустом поддоне из-под кирпича. Где-то далеко, за квартал отсюда, подъезжая к платформе, громко протрубила электричка.
Мальгин слез с пассажирского седла, стянул с головы шлем и перевел дух. После бешеной дикой езды по улицам и переулкам он чувствовал себя человеком, побывавшем на войне, в самом пекле, на переднем крае, под бомбами и снарядами, человеком, который чудом остался в живых. Голова слегка кружилась, твердый грунт казался мягкой периной и уходил из-под ног, а к горлу подкатывала тошнота. Оля слезла с мотоцикла, сняла шлем и перчатки. Сбросила с плеч рюкзак и стала копаться в его темном чреве.
– Ну, как? С вами все в порядке? – она оглянулась и внимательно посмотрела на здорового и крепкого мужчину. – Вы немного бледный. Но штанишки, надеюсь, сухие?
– Сухие, – пробормотал Мальгин. – Я никогда не ездил на мотоцикле. В смысле, не ездил в таком стиле.
– Новизна ощущений, да?
– Мотоцикл не так страшен, как мне представлялось, – сказал Мальгин надтреснутым голосом. Его все еще качало и поташнивало, но демонстрировать свою слабость перед девчонкой почему-то не хотелось. – Не страшнее американских горок. Я бы сам купил такую штуку, но…
– Но денег не хватает. Если так, я добавлю.
– Насчет денег я ответил вчера. Дашь мне в долг, когда повзрослеешь.
– Господи, вы и так мне должны столько, что вовек не расплатиться. Чего стоит сегодняшнее приключение.
Мальгин смолчал, потому что не придумал достойного ответа. Он вытащил бумажник Елисеева, пересчитал деньги, все без обмана: ровно десять тысяч зелеными. Достав из рюкзака тряпку, Ольга протирала бензобак и руль «Ямахи». По инструкциям Мальгина, она должна сейчас, стерев отпечатки пальцев со всех лакированных и хромированных плоскостей, убраться отсюда куда подальше. Например, сходить в кино и непременно сохранить билет. Или взять такси и рвануть в университет, погулять по коридорам и аудиториям, заглянуть в библиотеку, в буфет. Короче, следует засветиться перед преподавателями и однокурсниками. Что-то вроде алиби. Может, пригодится, а, может, нет. Завтра утром она явиться в милицию и составит заявление об угоне транспортного средства, мотоцикла «Ямаха».
– Прости, что не смогу сегодня пойти в интернат к твоему брату, – Мальгин взглянул на часы и цокнул языком. – У меня заказан билет на самолет до Иркутска. Все дело займет двое-трое суток. Только туда и обратно. Свои вещи я перевез в камеру хранения Казанского вокзала. Заберу их оттуда и двину в аэропорт. А уж когда я вернусь, мы обязательно…
Оля бросила тряпку в кучу мусора.
– Дождешься от вас. Обязательно… Ладно, к брату я схожу одна. А почему вы летите в Иркутск? Вчера вы ничего об этом не сказали.
– Потому что мой вояж был, так сказать, под вопросом. Все зависело от сегодняшней встречи с Елисеевым. Если бы все прошло гладко, и он не притащил за собой милицию, я остался бы в Москве. Но случилось то, что случилось.
– Не говорите загадками.
– Я рассказывал тебе, что во время побега с зоны Барбер чуть было не погиб. На производственной зоне, в складе цеха, где грузили мебель, он забрался в кухонный шкафчик. Поверх «пенала» положили еще несколько таких же изделий. А они тяжелее дубовых гробов. Барбер не смог, сил не хватило, открыть дверцу и выбраться из этого ящика. И едва не задохнулся. Между тем, мастер производственного обучения Дикун, который был в деле, руководил погрузкой мебели. Именно он распорядился, чтобы один шкаф положили на другой, сверху третий и четвертый. Таким образом, он лишил Барбера возможности вылезти из пенала. А нашим планом было предусмотрено, что поверх «пенала», в котором прятался Барбер, кладут круглую столешницу и ножки разобранного стола. Открывая дверцу изнутри, эти вещи легко сбросить и вылезти наружу. А потом спрятаться где-то в кузове грузовика.
– Дикун просто испугался, а с перепугу забыл что куда ставить.
– Сначала и я так подумал. Дикун во время погрузки просто запаниковал, а в панике сам себя не помнишь. Но есть еще одна штука. В пенале, где лежал Барбер, Дикун должен был заранее просверлить несколько дырок. Ну, чтобы, лежа в ящике, можно было глотнуть воздуха. Но мастер этого не сделал. В шкафчике не было ни единой дырки. Чем это объяснить? Забывчивостью?
– И что вы хотите сказать?
– Когда совпадений слишком много, перестаешь верить, что это просто совпадения. Барбер выбрался из «пенала» чудом, подошвами башмаков сумел выбить днище. Он спасал свою жизнь, поэтому очень старался. Мебель на зоне делают добротную, так что ему пришлось попотеть. К условленному месту его привезли не мертвым, а живым.
