Дэвид Моррелл - Инспектор мертвых
Он почувствовал головокружение, словно спускался в пропасти и темные бездны из своих опиумных кошмаров.
Лестница скрипела и дрожала под ногами.
– Стойте, – произнес Беккер. – Даже если спускаться по одному, нас все равно слишком много.
– Я пойду первым, – вызвался Де Квинси.
– Но это опасно…
– Я легкий как пушинка. Даже если попадется еще одна подпиленная ступенька, мой вес она выдержит. – Он наклонился, чтобы осмотреть дорогу. – Следующая доска и в самом деле подпилена. – Де Квинси поднял голову и пригляделся к стене. – Мистер Рассел, не могли бы передать мне лампу? Да, вот здесь. Всем видно?
– Что?
– Вот эта черная пометка у меня над головой. И вероятно… Да. Пятью ступеньками ниже есть еще одна. Так полковник отмечал испорченные ступеньки, чтобы не попасться в собственную ловушку. Он сделал отметки над головой, потому что естественным побуждением любого человека, спускающегося по лестнице, будет смотреть вниз, а не вверх. Вероятность, что преследователь заметит их, крайне мала.
– Но вы все-таки заметили, – возразил Рассел.
– Потому что я пытался рассуждать как человек, устроивший эти ловушки.
Де Квинси перешагнул через опасную ступеньку и продолжил спуск. Затем поднял лампу и показал на следующую пометку:
– На эту доску также не следует становиться.
Звук капающей воды стал громче. Под ногой у Де Квинси что-то хлюпнуло.
– Я добрался до низа, – сообщил он.
Осматриваясь, он осветил лампой штабель деревянных ящиков, по которым бегали крысы.
Как только все закончили спуск, Де Квинси развернулся в другую сторону и увидел тоннель с блестящими в свете лампы влажными стенами.
– Вероятно, его когда-то устроили контрабандисты, – предположил швейцар.
– Смотрите, здесь, на камне, вырезана дата, – заметил Рассел.
– Просто косые черточки и крестики, – отмахнулся швейцар.
– Нет, это римские цифры, – возразил Рассел. – Тысяча шестьсот сорок девятый год. Этот тоннель старше Великого лондонского пожара.
– И наверняка в любой момент может обрушиться, – добавил Беккер.
Они подошли к покрытой ржавчиной двери. Но заржавела только небольшая ее часть. Следовательно, дверь установили сравнительно недавно.
– Давайте проверим, заперта ли она, – предложил швейцар и дернул за ручку. – Нам повезло, она поддается.
– Подождите! – Де Квинси положил руку ему на плечо. – Разве полковник оставил бы ее открытой?
– Он убегал от нас. Должно быть, не хотел останавливаться.
– Но запертая дверь задержала бы погоню и дала бы ему преимущество.
– Думаете, еще одна ловушка? – встревожился Беккер.
Де Квинси поднял лампу к каменному потолку.
– Я предпочел бы умереть по-другому.
– Но если полковник здесь не проходил, как он выбрался из тоннеля? – спросил швейцар.
– Возможно, есть еще один тоннель, – заявил Рассел.
– Где? Мы не видели ничего похожего.
– Потому что не смотрели, – ответил Беккер. – Не так ли, мистер Де Квинси? Чтобы увидеть, нужно посмотреть. Помните ящики под лестницей? Проход за ними.
Они поспешили назад. Де Квинси держал лампу, остальные трое отодвигали в сторону ящики. За ними открылся второй тоннель.
Вся компания осторожно прошла по скользким камням к другой двери.
Она была деревянной.
И оказалась запертой.
– И это означает, что проход безопасен, – заключил Беккер.
Через несколько минут отчаянных усилий он разбил косяк в щепки и открыл дверь. В тоннель хлынул дневной свет, и сержант прищурился.
Холодный ветер быстро рассеял запах плесени в тоннеле. Каменные ступеньки вели к причалу, по которому сновали грузчики, перетаскивая с лодок какие-то ящики.
Возле стены грузный сутулый мужчина курил трубку и командовал рабочими.
– Давно вы здесь? – поинтересовался у него Беккер.
– С самого рассвета слежу, чтобы парни чего-нибудь не стащили. А почему сегодня столько народу выходит из этой двери?
– Вы видели, как кто-то из нее выходил?
– Полчаса назад, и парень чертовски спешил. – Мужчина показал трубкой в сторону причала. – Он сел на пароход.
– Вы, случайно, не заметили, в какую сторону он уплыл? – задал следующий вопрос Беккер.
– Ответ очевиден, – произнес Де Квинси, прежде чем мужчина с трубкой успел ответить. – Вверх по реке.
– Правильно, – удивленно согласился курильщик. – Как вы узнали?
– Потому что в той стороне находится Букингемский дворец.
Глава 12
От работного дома к кладбищу
Волны, поднятые сотнями самых разных судов, бились о борт парохода. Колин О’Брайен… или Энтони Траск… Мститель… герой войны… кем бы он ни был на самом деле – смотрел на проплывающий мимо берег.
Одно из зданий, таверна возле самой реки, привлекло его внимание, возвращая в горькие воспоминания пятнадцатилетней давности. Он был тогда ныряльщиком за пенсами: вместе с другими отчаявшимися голодными мальчишками прыгал в мутную Темзу и, борясь с течением, отыскивал в грязной воде монеты, которые швыряли в воду пьяные посетители таверны. Взрослых гуляк забавляла безумная отвага, с какой дети рисковали жизнью ради нескольких жалких монеток. Иногда он, нырнув, ударялся головой о затонувшую корягу. Иногда его били другие мальчишки, стремясь первыми добраться до монеты. К одежде прилипал слой ила, и подвыпившая публика смеялась еще громче.
Это была не та самая таверна. Нынешнюю построили на месте прежней, потому что несколькими годами позже он вернулся сюда и поджег здание, едва не спалив заодно и весь квартал, прежде чем к берегу причалили пожарные лодки и начали заливать огонь водой через ручные помпы. Газеты писали, что пожар мог уничтожить весь прибрежный район от моста Блэкфрайрз до Тауэра.
Он жалел, что подобного не случилось.
Дым валом валил из трубы парохода, смешиваясь с туманной пеленой над рекой. Холодные волны бились о борт судна. Вдали, над крышами береговых построек, виднелись очертания работного дома, в котором он тогда оказался.
Работные дома создавались для сирот и безнадежных бедняков, которые могли за свой труд получить ночлег и пищу. Однако политики беспокоились, что заведения окажутся слишком удобными для своих обитателей и будут поощрять их лень, поэтому условия намеренно сделали ужасными, пригодными лишь для самых отчаявшихся. При поступлении в работный дом семьи разделяли, матери и дочери отправлялись в одну часть, отцы и сыновья – в другую, так что родным редко удавалось видеться. Маленькие и тесные спальни проветривались через отверстия в стене. Кормили здесь кашей и черствым хлебом. От восхода до заката обитатели занимались утомительной и однообразной работой – например, расплетали канаты на волокна, затем паклю пропитывали смолой и конопатили ею щели в трюмах кораблей.
Он выдержал в работном доме две недели, а потом сбежал. Он работал трубочистом, залезая в дымоходы с сумкой и щеткой, между тем как его наниматель разводил в печи огонь, чтобы работник шевелился быстрее. Когда кашель сделался постоянным, он понял, что дым и копоть скоро сведут его в могилу. Послушавшись совета такого же трубочиста, он разбил камнем окно в таверне и дождался, когда констебль поймает его. За разбитое окно полагался месяц тюрьмы; в камере он, по крайней мере, не рисковал замерзнуть зимой до смерти, а каша и хлеб оказались даже чуть лучше, чем в работном доме. Через неделю после освобождения он снова разбил окно, чтобы получить еще на месяц бесплатное жилье и пищу, какими бы суровыми ни были там условия. В третий раз судья узнал его и отказался сажать в тюрьму, но это даже обернулось к лучшему: позже он узнал, что злостных нарушителей в конце концов отправляли в Ньюгейтскую тюрьму, а туда угодить он хотел меньше всего.
Услышав гулкий удар, он встряхнулся от воспоминаний. Пароход причаливал к пристани моста Блэкфрайрз. До Вестминстерского моста и расположенного рядом с ним Букингемского дворца оставалось еще три причала. Холодный ветер усилился. В воздухе, кружась, пролетела снежинка.
Сойдя на пристань, он увидел оборванного мальчишку, который рисовал на булыжной мостовой мелом деревья, надеясь таким способом выпросить подаяние. Впервые за долгие годы он не стал скрывать ирландский акцент, от которого прежде так одержимо стремился избавиться.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Эдди.
– Вероятно, Эдвард? Если хочешь, чтобы люди тебя уважали, всегда представляйся полным именем.
– Здесь надо мной только посмеются.
– А вот и нет, если ты поднимешься в жизни выше этого причала.
– Как же мне подняться?
– Видишь ту лавку? Я хочу, чтобы ты купил мне кое-какую одежду.
– Эта лавка вам не годится, даже если вы на самом деле ирландец.
