Максанс Фермин - Опиум

Максанс Фермин

Опиум

Посвящается Жюли

Раздвинет опиум пределы сновидений,Бескрайностей края,Расширит чувственность за грани бытия,И вкус мертвящих наслаждений,Прорвав свой кругозор, поймет душа твоя[1].

I

Жизнь Чарльза Стоу, ступившего из любви к чаю на дорогу приключений, наводит на мысль, что случай — это паутина, в которую иногда попадает судьба.

Чарльз Стоу имел страсть к коммерции и питал пристрастие к чаю.

Страсть к коммерции — свойство прирожденное. Пристрастие к чаю приобретается со временем.

В 1838 году Чарльз Стоу еще ничего не знал про опиум. Он был одним из тех английских джентльменов, чьи пороки ограничиваются единственно сигарами и виски, а главнейшей добродетелью является несомненная склонность не совершать поступков, противоречащих правилам чести, и хорошо делать свое дело.

Торговый дом Стоу был весьма уважаем в Британской империи, и Чарльз, наследник семейных традиций и устремлений, принял решение отправиться в Китай, а надобно иметь в виду, что в ту эпоху путешествие и коммерция были почти что синонимами приключения.

Ему предстояло совершить путешествие по одному из самых благоуханных и самых опасных путей на свете. Путь этот, начинаясь в Лондоне, вел в Индию, продолжался в Азии, а затем завершался где-то среди просторов Поднебесной империи.

Его называли «чайный путь».

Все начиналось двадцатью годами ранее, когда его отец Роберт Стоу решил заняться самой что ни есть законнейшей торговлей чаем и пряностями. В 1816 году он купил в Лондоне, в нескольких шагах от Темзы, лавку и продавал там своим соотечественникам, кроме перца, сандала, шафрана и прочих чудес, прибывших с Востока, собранные и высушенные молодые листья некоего растения, которые, будучи залиты кипятком и непродолжительное время настоянные, дают ароматный напиток, именуемый чаем. Напиток этот, разумеется, был известен уже многие столетия, но только лишь в ту эпоху употребление его сделалось каждодневным.

Чай стал его скрипкой Энгра. Он с наслаждением предавался изучению его разновидностей — хотя все их изготавливали из листьев того же самого кустарника Camellia Sinensis, — немедленно приобретал все, что привозилось кораблями из Китая и Индии, и вскоре весь лондонский свет покупал чай у него. Так что его лавка имела все права на завлекательную вывеску «ТЫСЯЧА АРОМАТОВ ЧАЯ».

В начале XIX века Китай производил лучший в мире чай, и ему принадлежала монополия на торговлю им. Тогда много говорилось о секретах «чайного пути», разведать который не удавалось никому.

Рассказывали, что невозможно проникнуть в глубь Срединной империи и вызнать ее тайны. И еще рассказывали, что ни один из тех, кто пытался пройти этим путем, не вернулся. Много чего рассказывали.

Чарльз Стоу молчал, слушал, и ему становилась понятна страсть отца к чаю. Уже в десять лет Чарльз в мечтах видел себя странствующим по плантациям Китая, а в руке у него пергамент, на котором записаны секреты изготовления лучших в мире сортов чая.

В течение многих лет Роберт Стоу рассказывал сыну все, что знал об этом чужеземном напитке. И с радостью видел, как тот внимательно впитывает любые сведения, касающиеся чая.

Чарльзу не было еще одиннадцати, когда он как-то спросил у отца:

— А когда появился чай?

Роберт Стоу поначалу ничего не ответил, но, видя разочарование сына, сказал:

— Если верить народной легенде, чай появился в Китае очень давно. И довольно необычным образом.

— А как?

— Хорошо, я расскажу тебе. Но пообещай, что ты никому не откроешь то, что услышишь от меня, потому что это тайна.

Чарльз пообещал, ведь как все мальчики его возраста, он обожал таинственные истории и секреты.

— Однажды четыре тысячи лет назад китайский император Чэн Нун вместе со свитой проезжал по одной из отдаленных провинций своей огромной страны. Дорога была долгая и утомительная, и император велел сделать привал и укрылся от солнца в тени деревьев. Он уселся по-китайски под каким-то неведомым кустом. Ему очень хотелось пить, и он приказал принести чашку горячей воды, потому что иного напитка для утоления жажды не знал. Слуги немедленно исполнили его приказ. Внезапно в чашку императора упал листок. Чэн Нун этого не заметил, отпил глоток, и в тот же миг рот его наполнился нежным, чуть горчащим ароматом. Удивленный, он заглянул в чашку и на дне обнаружил лист, придавший напитку этот волшебный аромат.

Так был открыт чай.

Роберт Стоу был неисчерпаем в рассказах о происхождении различных видов чая и их особенностей. Как-то вечером, пока приказчики расставляли новые товары, привезенные с Востока, он продолжил посвящать сына в тайны чая.

— Надобно тебе знать, Чарльз, что в мире существуют чаи четырех цветов. К сожалению, англичане знают только лишь черный чай, который начали выращивать и в наших индийских колониях, главным образом в джунглях Ассама.

Чарльз слушал отца с поразительным вниманием.

— А какого другого цвета бывает чай?

— Еще существуют синий чай, зеленый чай и белый чай. Все эти три разновидности происходят из одной страны — все из того же Китая. Синий чай имеет необыкновенный аромат, немножко похожий на аромат зеленого чая. Его выращивают в областях, куда доступ путешественникам закрыт. Зеленый чай, обладающий благоуханным горьковатым вкусом, выращивается почти по всей Азии, но секрет его изготовления остается в руках китайцев. А вот белый чай — самый редкий и самый дорогой из всех. Рассказывают, что некогда в Китайской империи юные девушки срезали его листочки золотыми ножницами, а потом их заваривали наичистейшей, какая только может быть, водой в чашке императора. Никто не знает, где находятся священные сады, в которых выращивается белый чай. Рассказывают, что все проникшие в эту тайну были преданы смерти.

Мальчик долго молчал.

— Значит, секрет изготовления этих трех разновидностей чая никому не известен?

— Никому.

Чарльз Стоу выдержал взгляд отца и решительно объявил:

— Я стану тем человеком, который раскроет его.

В один из дождливых лондонских вечеров Роберт Стоу обратил внимание, что его сын задумчиво следит за тем, как дождевые капли медленно ползут по стеклам окна. Он подошел к мальчику и сказал:

— А ты знаешь, что искусство чая — это музыка воды?

Чарльз не понял, что хотел этим сказать его отец.

— А какая связь между водой, музыкой и чаем?

— Послушай и вдумайся. Во-первых, все начинается с музыки дождя, падающего на листья чайных кустов, легчайшей дроби, как будто по барабану зеленоватого света бьют серебряные палочки неба. Затем звучит музыка сбора чая, сопровождаемая танцем легких покрывал сборщиц. А потом нужна музыка прохладного и чистого родника. И наконец, музыка кипятка, который медленно льют на чайные листья.

— А почему ты мне все это рассказываешь?

— Потому что, увидев тебя задумавшимся, я представил себе, что ты там, в Китае, под дождиком… на чайных плантациях.

Роберт Стоу положил руку на плечо сына.

— Мне так и не удалось совершить такое путешествие…

— Да, я знаю. Ты мне часто говорил об этом. — И, помолчав, Чарльз промолвил: — Я совершу его за тебя. Клянусь тебе.

Роберт Стоу испустил долгий вздох и после продолжительной паузы сказал:

— Не будем больше говорить об этом. Вот что, давай-ка отведай этого чая.

И, улыбнувшись, он подал мальчику чашку.

Чарльз поднял глаза на отца и отпил глоток драгоценного напитка, прислушиваясь к тихому звучанию во рту его медлительной мелодии.

С отрочества у Чарльза Стоу вошло в привычку выпивать ежедневно не меньше пятнадцати чашек чая. Это давало ему невероятную энергию и с раннего возраста развило склонность к размышлениям. А главное, когда он пил чай, ему казалось, будто он вдыхает благоуханный запах каждой из тех женщин, что собирали для него эти чудесные листочки с таким нежным и горьковатым ароматом. Он упивался этим запахом, который никогда не приедался.

Шли годы, а дальние путешествия все откладывались на потом. Чарльз частенько приходил в порт и с завистью смотрел на матросов, выгружающих привезенные ими экзотические товары, и на приказчиков торгового дома Стоу, которые отплывали для покупки пряностей в английские фактории.

Наконец в 1838 году, когда ему уже исполнился тридцать один год, побуждаемый отцом и исполняя обещание, данное в детстве, он взошел на корабль, намереваясь пройти по «чайному пути».

Зимним днем Чарльз Стоу покинул Лондон и набережные Темзы, чтобы отправиться на Цейлон, остров, находящийся южнее Индии. Отплыл он на торговом судне, носящем весьма многозначительное имя: оно называлось «Амфитрита»[2].