Ларс Кеплер - Призраки не лгут
На металлической двери в конце коридора красовались заламинированные правила гигиены. Прямо над правилами кто-то приписал: «Отдел по работе с херами». Йона чуть приоткрыл дверь, прислушался; вдалеке звучали чьи-то голоса.
Йона осторожно заглянул в конвейерный цех: разделка, автоматизированный обмер и последующий захват разрубленных надвое туш. Слабо поблескивали желтые плиты пола, длинные рабочие столы из нержавеющей стали. Из-под крышки мусорного бака свисал окровавленный клеенчатый халат.
Комиссар беззвучно вытащил оружие и ощутил тупое потягивание в сердце, вдохнув запах оружейной смазки.
Глава 120
Сжимая пистолет, Йона скользнул в цех, пригибаясь и прячась за большими машинами; в воздухе ощущался сладковатый запах вымытого пола и резиновых ковриков. Комиссар вдруг сообразил, что так и не сообщил оператору диспетчерской точный адрес. Подкрепление, наверное, уже прибыло в район скотобоен, но прежде чем полицейские найдут Викки, может пройти много времени.
В голове вдруг мелькнуло воспоминание — внезапное, безжалостное. Секунды, когда решается наша жизнь, в памяти совмещаются, накладываются друг на друга. Йоне одиннадцать лет; директор вызвал его из класса в коридор и, рассказывая о случившемся, не может сдержать слез.
Отец Йоны был патрульным полицейским и погиб при исполнении, войдя в квартиру, где ему выстрелили в спину. В нарушение всех правил, отец действовал в одиночку.
А теперь у самого Йоны не было времени ждать подкрепления.
С рельсов на потолке свисали пневматические приспособления, оттягивающие лопатки из туш; их покрывал грязный полиэтилен.
Комиссар беззвучно двинулся вперед, и голоса стали слышнее.
— Нет, пусть сначала проснется, — тяжело и хрипло произнес какой-то мужчина.
— Придется немного подождать.
Йона узнал голос Тобиаса — с наивными мальчишечьими интонациями.
— О чем ты вообще думал, идиот? — спросил другой мужчина.
— О том, чтоб он вел себя тихо, — примирительно ответил Тобиас.
— Да он считай что умер, — сказал хриплый. — Сначала я должен убедиться, что с ним все нормально. Тогда заплачу.
— Подождем еще пару минут, — сказал третий; его голос был серьезен.
Йона пробежал вперед еще немного и, оказавшись в конце машинного ряда, вдруг увидел Данте. Тот лежал на сером одеяле, расстеленном на полу. Измятая голубая кофта и синие брюки, маленькие кроссовки; вялое личико умыто, но волосы и руки — грязные.
Возле мальчика стоял мужчина в кожаном жилете и с огромным животом. Пот ручьем тек по его лицу; мужчина нетерпеливо топтался на месте, дергал себя за светлую бороду и раздраженно вздыхал.
На Йону что-то брызнуло. Шланг был закрыт некрепко. Вода капала и стекала по плитам пола к стоку.
Толстый мужчина безостановочно ходил по залу, смотрел на часы, с кончика его носа сорвалась капля пота. Отдуваясь, он присел над мальчиком.
— Надо его сфотографировать, — сказал еще один.
Его Йона еще не слышал.
Комиссар не знал, что делать. Он насчитал четверых, но не мог определить, вооружены ли его противники.
Надо вызывать спецгруппу.
Что-то сверкнуло на лице толстого, когда он стянул с Данте кроссовки.
Полосатые носочки снялись вместе с кроссовками и упали на пол. Круглые пяточки со стуком опустились на одеяло.
Когда толстые руки принялись расстегивать на мальчике джинсы, Йона не стал мешкать и поднялся во весь рост.
Не скрываясь, он пошел мимо разделочных столов с недавно заточенными ножами разной длины и гибкости и следами крови.
Дуло пистолета смотрело в пол.
Сердце отчаянно билось.
Йона сознавал, что нарушает правила, но ждать больше не мог и шел вперед большими шагами.
— Это еще что? — сказал толстый, поднимая глаза.
Он выпустил мальчика, но с колен не поднялся.
— Вы обвиняетесь в соучастии в похищении человека. — И Йона пнул толстого в грудь.
Капли пота полетели с лица толстого, когда он опрокинулся от сильного удара. Он кулем упал на ведра с потрохами, перекатился через решетку стока, смял ящик с наушниками и с треском свалился прямо в машину для снятия шкур.
Йона услышал щелчок предохранителя и тут же почувствовал, что ему в спину уперлось дуло — прямо между позвоночником и лопаткой, быстро и точно. Он замер. Если пуля вылетит из пистолета, то в ту же секунду прошьет ему сердце.
Сбоку приближался мужчина лет пятидесяти, со светлым «хвостом» и в светло-коричневой кожаной куртке. Он двигался плавно, словно телохранитель, направляя на Йону дробовик.
— Пристрели его, — потребовал кто-то.
Толстый лежал на спине, прерывисто дыша. Он перекатился на живот, попробовал встать, но поскользнулся, оперся на руку, поднялся на неверные ноги и постарался убраться подальше от Йоны.
— Нам нельзя здесь оставаться, — прошептал Тобиас.
Комиссар пытался разглядеть что-нибудь в отражениях на металле разделочных столов и в блестящем стальном покрытии свисающих с потолка выдергивателей лопаток, но понять, где именно стоит человек, приставивший к его спине пистолет, было невозможно.
— Опусти оружие, — велел тихий голос.
Йона позволил Тобиасу забрать пистолет. Полицейские скоро будут здесь, а рисковать пока не время.
Глава 121
Викки сидела в машине Йоны на переднем сиденье и, кусая сухие губы, смотрела на красновато-коричневое строение.
Руку она держала на руле — чтобы наручник не впивался в запястье.
Когда на Викки накатывали гнев или страх, ей потом бывало трудно вспомнить происшедшее. Все равно что следить взглядом за солнечным зайчиком: мысль прыгает, иногда останавливается, дрожа, на какой-то детали, а потом исчезает.
Викки затрясла головой, крепко зажмурилась и снова открыла глаза.
Она не знала, сколько времени прошло с тех пор, как комиссар с красивым голосом, в своем развевающемся на ветру пиджаке, скрылся в здании.
Может быть, они уже потеряли Данте и малыш исчез в черной дыре, которая засасывает разных детей, девочек и мальчиков.
Викки пыталась сидеть смирно, но поняла, что не сможет оставаться в машине.
Крыса лениво почесалась о сырой бетонный фундамент и медленно просочилась под решетку слива.
Водитель автопогрузчика закончил работу. Он сдвинул и запер высокие двери крана и уехал.
Викки смотрела на руку, на крепко поймавший ее блестящий металл, на позванивающие звенья.
Он обещал, что отвезет Данте к матери.
Викки заскулила.
Как она могла снова довериться Тобиасу? Если Данте исчезнет бесследно, она будет в этом виновата.
Девочка попыталась рассмотреть что-нибудь через заднее окно. Двери закрыты, людей не видно; хлопает на ветру рваная желтая маркиза.
Викки обеими руками дернула руль, пытаясь выломать его, но безуспешно.
— Черт…
Она прерывисто задышала и стукнулась макушкой о подголовник.
На плакате, прославляющем качество шведского мяса, кто-то нарисовал грязью глаз и печально искривленный рот.
Комиссару уже пора бы вернуться.
Вдруг послышался сильный удар, словно взрыв.
Грохочущее эхо отзвучало вдали, и снова стало тихо.
Викки пыталась что-нибудь рассмотреть, изогнулась, но рядом никого не было.
Что они делают?
Сердце у Викки тяжело забилось.
Там могло случиться что угодно.
Девочка быстро задышала, думая о малыше, который остался совсем один и плачет от страха в каком-нибудь подвале, полном незнакомых людей.
Викки могла вообразить себе только что-то подобное — она понятия не имела, что происходит на самом деле.
Викки вытянулась, пытаясь что-нибудь увидеть; в ней нарастала паника, и девочка попыталась вывернуть руку из наручников. Не получилось. Викки завертела рукой сильнее, зашипела от боли. Металл немного соскользнул, но рука застряла. Викки засопела, откинулась на сиденье, уперлась одной ногой в руль, другой прижала браслет наручников и изо всех сил рванула руку.
Девочка завопила, когда металл порвал кожу. Браслет соскочил, сломав ей большой палец.
Глава 122
Дуло перестало давить в спину, кто-то быстро отошел в сторону, и Йона медленно повернулся.
Коротенький человечек в сером костюме и очках шагнул назад. Он целился в Йону из черного «глока», бледная левая рука плетью висела у бедра. Сначала комиссар подумал, что рука повреждена, но потом понял — это протез.
Тобиас стоял за нечистым столом и покачивал на ладони «смит-и-вессон» Йоны, словно не зная, что с ним делать.
Справа стоял блондин с дробовиком.
— Рогер, — сказал коротыш человеку с дробовиком, — вы с Микке присмотрите за ним, а я пока выйду.
Тобиас стоял у стены. От напряжения зрачки у него расширились так, что глаза казались почти черными.
