Ларс Кеплер - Призраки не лгут
Большой спортивный баул был битком набит компьютерными платами в фирменных упаковках.
— Вам помочь?
Йона подержал «молнию», пока Тобиас тащил язычок застежки влево. Наконец сумка закрылась.
— Извините за это вот. — Тобиас похлопал по сумке. — Честное слово, это не мое. Приятель просил присмотреть.
— Вот как.
Тобиас хохотнул и случайно выплюнул на ковер осколок леденца. Нагнулся и потащил сумку вниз по лестнице, в прихожую. Йона медленно спустился следом за ним до двери.
— Что может быть у Викки на уме? Где она прячется? — спросил он.
— Не знаю. Где угодно.
— Кому она доверяет?
— Никому. — Тобиас открыл дверь и вышел на лестничную площадку.
— А вам?
— Вряд ли.
— Значит, никакого риска, что она явится сюда?
Йона помедлил в узкой прихожей, тихонько открыл настенный шкафчик для ключей.
— Нет, но, может быть, к… Ладно, забудьте, — перебил самого себя Тобиас и нажал кнопку лифта.
— Что вы хотели сказать? — Йона перебирал ключи.
— У меня уже времени в обрез.
Комиссар осторожно снял запасные ключи с крючка и сунул в карман, после чего вышел из квартиры, закрыл дверь и вошел в кабину лифта, где уже стоял Тобиас.
Глава 115
Направляясь к двери, оба слышали доносившиеся из дворика радостные вопли. Шарики, прицепленные к двери, мягко стукались друг о друга на ветру. Комиссар и Тобиас пошли по тротуару, залитому солнцем. Тобиас остановился, посмотрел на Йону, почесал бровь и бегло оглядел улицу.
— Вы собирались сказать, к кому Викки могла направиться, — напомнил комиссар.
— Я даже не знаю, как его зовут. — Тобиас приставил к глазам ладонь козырьком. — Он — приятель матери Миккан, моей знакомой девчонки… и я знаю, что пока Викки жила у него, в доме на площади Мусебакке, она спала в раскладном кресле… извините. Не знаю, зачем я это говорю.
— Адрес помните?
Тобиас покачал головой и поправил тяжелую сумку.
— Невысокий белый дом, напротив театра.
Йона смотрел, как он исчезает за углом, таща тяжеленную сумку с наворованным, и думал, что нужно съездить на площадь Мусебакке, опросить тамошних жителей, но что-то заставило его остаться на месте; внутри поднялось странное беспокойство. Комиссару вдруг стало холодно. Был уже вечер; прошло немало времени с тех пор, как Йона ел и спал в последний раз. Головная боль разгоралась, не давая мыслям двигаться свободно. Комиссар пошел было к машине, но вдруг остановился: он понял, что именно не сходится.
Йона не смог удержаться от улыбки.
Просто невероятно, как он мог упустить это из виду; должно быть, он очень устал, если понял это только теперь.
Может быть, понятое им сейчас было слишком очевидным, будто отсутствующее звено в классическом детективе.
Тобиас говорил, что следит за расследованием по вечерней газете «Экспрессен», но говорил так, словно точно знал, что Викки не погибла.
Хотя до сих пор один только Йона думал, что она жива.
Все журналисты страны писали о том, что Викки и Данте утонули в Индальсэльвене еще в прошлую среду. Они с удовольствием мусолили страдания, которые медлительность полиции доставила матери Данте, и пытались подтолкнуть ее к тому, чтобы выступить с заявлением.
Но Тобиас знал, что Викки жива.
Этот очевидный факт вдруг потянул за собой еще кое-что.
Йона понял, что он видел. И вместо того, чтобы догонять Тобиаса, комиссар резко повернул и торопливо зашагал назад, к дому номер девять по Волльмар-Икскулльсгатан.
В голове вдруг всплыло воспоминание о розовом шарике, отвязавшемся от связки на двери и почти невесомо катавшемся по мраморному полу лестничной клетки.
Там было множество детских следов. Дети играли на лестнице, гонялись друг за другом во дворе и снова вбегали в дом.
Викки потеряла кроссовки в реке и все еще могла быть босой. Комиссар распахнул дверь, ворвался в вестибюль — и понял, что память его не подвела.
Цепочка следов побольше вела прямо к двери подвала, а вот обратных следов не было.
Глава 116
По дорожке из отпечатков босых ног Йона дошел до железной двери, вынул ключи, которые стащил у Тобиаса, и отпер замок. Одной рукой нащупал выключатель. За спиной захлопнулась тяжелая дверь. Стало темно, потом мигнул свет. Сквозь вентиляционное отверстие просачивался запах отбросов из чулана, где стояли баки с мусором; стены источали холод. Йона постоял неподвижно, прислушиваясь, и стал спускаться по крутой лестнице.
В чулане комиссар протиснулся мимо санок, велосипедов и детских колясок и оказался в низком коридоре. Под потолком тянулись обмотанные изоляцией трубы, а стены состояли из сетчатых дверей, ведущих в личные кладовки жильцов.
Йона включил свет и сделал несколько шагов. Рядом что-то зарычало; комиссар обернулся и увидел, что пришел в движение лифтовый механизм.
В спертом воздухе разливался сильный запах мочи.
Вдруг комиссар услышал, что в глубине подвала кто-то шевелится.
Перед глазами у Йоны встала фотография Викки — он много раз видел ее, когда поиски еще шли полным ходом. Трудно было поверить, что это застенчиво зарумянившееся лицо может измениться. Исказиться от неконтролируемой злобы. Единственным способом размахнуться тяжелым молотком для девочки, наверное, было схватить рукоятку обеими руками. Комиссар попытался представить себе, как Викки наносит удар: кровь брызжет ей в лицо, Викки не останавливается, плечом стирает кровь со щеки, потом снова бьет молотком.
Пытаясь дышать как можно тише, Йона левой рукой расстегнул пуговицу на пиджаке и вытащил пистолет. Комиссар еще не успел привыкнуть к тяжести и балансу нового оружия.
В чьей-то кладовке носом к решетке стояла коричневая палка-лошадка. Позади нее блестели обитые железом пластины, длинные жерди и латунные карнизы для штор.
Звук был такой, словно кто-то шаркал ногами по бетонному полу, но комиссар никого не видел.
Комиссара вдруг передернуло: он подумал, что Викки могла прятаться под грудой старых санок, когда он проходил мимо, и теперь приближается к нему со спины.
Что-то звякнуло, и Йона обернулся.
Коридор был пуст.
Потрескивали канализационные трубы под потолком.
Когда комиссар повернул, чтобы идти обратно, свет автоматически выключился, и стало темно. Йона вслепую провел рукой по стене и нащупал решетку — дверь чьей-то кладовки. Вдали горела лампочка пластмассового выключателя.
Желтый дрожащий свет — чтобы можно было быстро найти выключатель.
Йона подождал, когда глаза немного привыкнут к темноте, и двинулся дальше.
Внезапно свет выключателя пропал.
Йона замер в коридоре, напряженно прислушиваясь.
Он почти сразу понял, что свет закрыли — кто-то встал перед выключателем.
Комиссар присел, чтобы не стать мишенью для того, кто захочет напасть в темноте.
За дверью загремел лифтовый механизм, и свет вдруг снова стал виден.
Йона подался назад, одновременно слыша, как кто-то шаркает ногами.
Без сомнения, здесь кто-то есть и этот кто-то находится прямо перед комиссаром.
— Викки, — позвал Йона в темноту.
Вдруг дверь подвала открылась, наверху, на лестнице, послышались голоса, и кто-то начал спускаться в кладовку с велосипедами; мигнул свет.
Йона воспользовался моментом, немного пробежал вперед, заметил движение в кладовке и прицелился в чью-то сгорбленную фигуру.
Неяркий свет люминесцентных ламп расколол темноту, и стало светло. Дверь в чулан с велосипедами снова закрылась, и голоса удалились.
Йона сунул пистолет в кобуру, ногой сбил низко висящий замок и ворвался в кладовку. Там оказалось гораздо темнее, чем ему сначала показалось. Чья-то согнутая спина быстро двигалась, время от времени человек замирал, чтобы отдохнуть.
Без сомнения, в кладовке сидела Викки Беннет.
Рот заклеен скотчем, худенькие руки с вывернутыми локтями заведены за спину и привязаны к решетке.
Йона подбежал, чтобы развязать узел. Девочка стояла, нагнув голову и тяжело дыша. Волосы прядями висели вдоль перепачканного лица.
— Викки, я тебя выпущу…
Однако едва он наклонился, как девочка сильно, отчаянно пнула его в лоб. Удар был так силен, что комиссар отшатнулся. Девочка повисла на привязанных руках и лягнула его в грудь. Руки от тяжести почти вывернулись из суставов. Викки снова попыталась пнуть комиссара, но тот перехватил ее ногу рукой. Девочка замычала, лягнулась и дернулась вперед, оторвав целую секцию решетки. Викки извернулась в попытке направить острый край на противника, но Йона повалил ее на бетонный пол — силы были неравны. Он прижал девочку коленом к полу и, прежде чем развязать веревку и снять скотч, надел на пленницу наручники.
— Убью! — завопила Викки.
— Я комиссар…
