Слоновая кость - Мерседес Рон
– Ты была настолько невыносимой? – спросил он и, прежде чем ответила, взмахом руки попросил помолчать. – Хотя лучше не отвечай.
Улыбнулась, запихивая в рот кусок блинчика.
– А ты… Почему пошел в армию?
Себастьян забрал с тарелки кусок блинчика и съел его, задумчиво глядя на меня.
– Когда тебе исполняется восемнадцать, государство перестает о тебе заботиться. Меня пинком выкинули на улицу, но это было ожидаемо… У меня тоже были плохие времена.
Я изумленно распахнула глаза, но он остановил меня, прежде чем успела что-либо сказать:
– Эти времена остались позади. Армия была единственным местом, которое привлекло внимание и где не нужно было платить, чтобы туда попасть.
Я кивнула, благодарная за то, что он рассказывал о себе, хотя что-то подсказывало, что это не вся правда.
Продолжала есть, а он молча наблюдал за мной. Больше не чувствовала себя неловко или неуютно рядом с ним. Вспомнила губы и руки, ласкающие пальцы, запутавшиеся в его каштановых волосах. Поняла, что краснею, не в силах ничего с этим поделать…
– Расскажешь о кошмаре? – спросил он меня, когда я доела последний блинчик.
Подняла взгляд от тарелки и уставилась на него.
– Ничего необычного. Все вокруг умирали, а я просто стояла и смотрела.
На кухне воцарилась тишина.
– Думаю, следует пойти принять душ, – сказала я, вставая. Нужно было уйти. Себастьян на мгновение озадаченно посмотрел на меня, но затем кивнул.
– Мне тоже, – сказал он, обходя стол и сопровождая меня в гостиную.
Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, и я почувствовала, как между нами вновь разверзается пропасть.
Быстро попрощалась и поднялась по лестнице.
–
После душа, вопреки ожиданиям, не почувствовала себя лучше. Габриэлла пришла в спальню, с восторгом открыла коробки и помогла одеться. Она всегда хотела, чтобы папа отвез ее на ипподром «Фэйр Граундс».
Однажды я была наездницей на полосе препятствий, которая была организована для сбора денег для «ВМС», но даже тогда мне не разрешили остаться на вечеринке после скачек; вот почему удивила просьба отца.
Габриэлла достала из коробки красивое белое платье длиной чуть выше колен, необычного кроя, с двумя тонкими поясками, которые пересекались на талии и завязывались сбоку. Платье было простым, но от «Валентино», и стоило целое состояние. В двух других коробках лежали туфли-лабутены на гораздо более высоких каблуках, чем я привыкла носить, и темно-синяя соломенная шляпа с большими полями и белыми лентами в тон платью.
Окинула равнодушным взглядом новую одежду… Вовсе не хотелось наряжаться сегодня, учитывая потрепанный вид и беспокойную ночь. Но, зная, что иного пути нет, кроме как подчиниться, села перед туалетным столиком и позволила сестре причесать меня. В детстве мы часто играли в парикмахеров, правда, у сестры всегда получалось лучше, чем у меня.
– Ты правда думаешь, что папа берет тебя с собой, потому что не нашел никого, кто мог бы его сопровождать? – спросила Габриэлла, заплетая волосы в две маленькие французские косички, которые сходились в центре небрежной прически с распущенными по спине волосами и несколькими естественными волнами.
– Сомневаюсь, – ответила я, глядя на отражение в зеркале и мысленно выругавшись, думая, чем замазать уродливые раны на лице. Стоит промахнуться с макияжем, и все подумают, что меня кто-то избил. Эта мысль заставила вздрогнуть.
Пока сестра продолжала возиться с волосами, я начала наносить макияж. Как можно лучше замаскировала раны и опухшие глаза, нанеся макияж, который благодаря естественности подчеркивал черты лица.
– Накрась губы этой помадой, Мар. Произведешь фурор, – сказала Габи, протягивая помаду кроваво-алого оттенка.
– Тебе не кажется, что это слишком?
– Для тебя ничего не может быть слишком, – с улыбкой ответила она, наблюдая за мной через зеркало. Оставалось лишь надеть платье и эту чертову «прикрывающую личико» шляпку, иначе лицо казалось алебастровым, на котором, словно подведенные углем, выделялись зеленые глаза, хотя я всего лишь подкрасила и без того длинные ресницы тушью.
Прислушалась к ней, нанесла помаду легкими мазками, чтобы цвет был более естественным и не таким насыщенным.
Когда надела платье и туфли на каблуках, в голову пришла только одна мысль: «Что подумает Себастьян, увидев меня в таком наряде?»
Реакция Себастьяна не заставила себя ждать: он ожидал у машины отца, который, пользуясь случаем, закурил сигару.
Когда вышла, они повернулись, и я получила от обоих схожую, но в то же время совершенно противоположную реакцию. Отец смотрел на меня с восхищением – и гордостью, но не отцовской, а скорее владельца новенького эксклюзивного «Феррари», который делал его лучше других. Себастьян зачарованно наблюдал за мной, будто не ожидал увидеть меня такой.
Я спустилась по ступенькам и подошла к ним.
– Эта шляпа слишком колется, поэтому не надену ее, пока не приедем, – сказала я, обмахиваясь ею, как веером. – А каблуки очень неудобные. Знаю, что туфли обошлись тебе в целое состояние, но они уже натирают.
И тут мыльный пузырь лопнул. Отец посмотрел на меня с выражением отвращения – обычным для него, – а Себастьян улыбнулся, хоть и попытался это скрыть.
Мы с отцом сели в машину, и я убедилась, что Себастьян не поедет в одной машине с нами, когда на пассажирское сиденье спереди сел Логан. Оглянулась и увидела, что внедорожник следует за нами по грязной дороге, которая должна была свернуть на ту дорогу, где вчера попали в аварию.
– Кто они? – спросила я, впервые взглянув на четверых хорошо одетых мужчин, включая Себастьяна (матерь божья, как же он был хорош в пиджаке!), которые теперь следовали за нами.
– Нанял дополнительную охрану, – сказал отец, доставая мобильный телефон и набирая номер. После этого всю дорогу разговаривал с неким мистером Малькольмом, и я так отвлеклась, что чуть не уснула на заднем сиденье. Как только подъехали, отец встряхнул меня, и я заметила, как много людей ожидает у входа.
Когда перед нами открыли дверь машины, увидела, что привычка посещать конные скачки в элегантных нарядах уже осталась в прошлом. Многие люди, которые ожидали входа, были в джинсах. Я чувствовала себя нелепо, хотя, как только добрались до ложи отца, поняла, что его окружение состояло из таких же снобов, как он.
Здесь были очень удобные кресла с видом на ипподромное поле и турнирные площадки, а стеклянные задние двери выходили в небольшую комнату отдыха, где было абсолютно все: от диванов с огромным плазменным телевизором до официантов, которые не переставали разносить шампанское и канапе.
Я занервничала, увидев, что Себастьяна нигде нет, но, блуждая глазами по площадке, приметила его на другом конце ложи, оглядывающегося с серьезным лицом; в его ухе был микронаушник. В тот
