Ларс Кеплер - Песочный человек
Тяжелая дверь открылась. Сага поняла, что должна лежать неподвижно. Она приняла таблетку и спит беспробудным сном. Ночное освещение из коридора мерцающей пудрой лежало на голове и плечах молодого врача.
Сага подумала: наверное, он видел ее трюк и пришел вытащить таблетку из кроссовки. Но врачи или охранники не могут входить в боксы к пациентам в одиночку, сообразила она.
Потом она решила: врач пришел к ней, чтобы удостовериться, что она приняла таблетку и крепко спит.
Глава 138
Это какое-то безумие, подумал Андерс, закрывая за собой дверь. Явиться посреди ночи к пациентке и стоять в ее темном боксе. Сердце в груди билось так, что стало больно.
Андерс угадал очертания лежащей в кровати женщины.
Пациентка Бауэр крепко проспит несколько часов, сейчас она все равно что без сознания.
Дверь в комнату, где спит Мю, закрыта. У внешней бронированной двери находятся двое охранников. Прочие обитатели отделения спят.
Андерс и сам не знал, что делает здесь, у Саги, он ни на что не рассчитывал – просто чувствовал, что ему необходимо зайти и посмотреть на нее снова. Надо было придумать себе какое-нибудь дело, которое позволило бы ощутить ее теплую кожу под пальцами.
Невозможно было забыть ее вспотевшую грудь и покорный взгляд в миг, когда она еще пыталась вырваться, в уже сползающей с нее одежде.
Андерс повторил себе: он здесь, только чтобы удостовериться, что с пациенткой, принявшей транквилизатор, все в порядке.
Если его застанут, он просто скажет, что наблюдал апноэ и принял решение войти в бокс самостоятельно, поскольку препарат подействовал на пациентку слишком сильно.
Скажут, что не разбудить Мю было необдуманным поступком, но само посещение пациентки будет рассматриваться как вызванное необходимостью.
Он просто хочет убедиться, что с ней все в порядке.
Андерс сделал два шага по боксу и вдруг подумал о рыболовной снасти, мереже. Большие кольца ведут в меньшие по размеру, и так – пока не обнаружишь, что уже не можешь выбраться.
Андерс проглотил комок и сказал себе, что не делает ничего предосудительного.
Он просто необычайно заботится о своих пациентах.
Он никак не мог забыть, как делал пациентке укол. Воспоминание о ее спине и ягодицах отозвалось тяжестью во всем теле.
Андерс медленно приблизился и посмотрел на нее в темноте. Угадал, что она спит на боку.
Он осторожно присел на кровать и сдвинул одеяло с ног и ягодиц женщины. Прислушался к ее дыханию, но в ушах грохотал пульс.
От тела пациентки исходило тепло.
Андерс ласково провел рукой по ее бедру – профессиональным жестом хорошего врача. Пальцы коснулись хлопчатобумажных трусиков.
У Андерса похолодели руки. Он дрожал и слишком нервничал, чтобы испытывать сексуальное возбуж дение.
В комнате было темно, камера не могла зарегистрировать его действий.
Пальцы Андерса осторожно скользнули по трусам женщины, ощутили жар ее промежности.
Андерс мягко надавил, медленно провел кончиком пальца по ткани, прикрывавшей лобок.
Ему хотелось довести ее ласками до оргазма – так, чтобы ее тело само запросило проникновения, хоть и во сне.
Глаза привыкли к темноте. Теперь Андерс видел стройные ноги Саги и безупречную линию бедер.
Он напомнил себе, что пациентка крепко спит, ему это известно, и потянул вниз ее трусы, уже не опасаясь. Сага прерывисто вздохнула, но не дернулась.
Ее тело светилось в темноте.
Светлые волосы на лобке, нежный пах, плоский живот.
Она будет спать и не узнает, что он сделал.
Ей это все равно.
Она не скажет “нет”, не посмотрит на него, умоляя прекратить.
Вот теперь его накрыла волна возбуждения, и он прерывисто задышал. Член встал, пульсируя, ткань трусов и брюк натянулась. Надо дать ему место. Андерс поправил член рукой.
Он слышал собственное шумное дыхание и гулкие удары сердца. Он должен войти в нее. Руки зашарили по ее коленям.
Сага извернулсь, мягко пнула его во сне.
Андерс стал двигаться медленнее, склонился над ней, сунул руки ей между ног, пытаясь раздвинуть бедра.
Ничего не вышло. Женщина как будто сопротивлялась.
Андерс перекатился на живот, чтобы лечь на нее, но она скользнула на пол, села и посмотрела на него широко открытыми глазами.
Андерс торопливо вышел из бокса. Он утешал себя мыслью о том, что она проснулась не по-настоящему, что она ничего не запомнит – решит, что ей все приснилось.
Глава 139
По асфальту перед придорожным кафе мела поземка. Мимо с грохотом проносились тяжелые грузовики, отчего кофе в чашке у Йоны подрагивал.
Комиссар наблюдал за мужчинами, сидевшими за соседним столиком. Лица усталые, спокойные. После того как мужчины забрали у него телефон, паспорт и бумажник, они, кажется, просто ждали, что будет дальше. В забегаловке пахло вареной гречкой и жареным мясом.
Йона взглянул на часы. Его самолет улетает из Москвы через девять минут.
Часы жизни Фелисии неумолимо подходят к концу.
Один из мужчин разгадывал судоку, второй читал о бегах в спортивной газете.
Йона посмотрел на женщину за стойкой, вспомнил разговор с Никитой Карпиным.
Старик держался так, словно у них было море времени – до той самой минуты, как их прервали. Он спокойно улыбался. Проведя большим пальцем по запотевшему графину, он сообщил, что Юрек и его брат-близнец оставались в Швеции всего два года.
– Почему? – спросил Йона.
– Серийными убийцами ни с того ни с сего не становятся.
– Тебе известно, что произошло?
– Да.
Палец старика скользнул по серой папке. Наконец Карпин заговорил о том, что великолепно образованный инженер, вероятно, был готов продать свои знания.
– Но иммиграционную комиссию Швеции Вадим Леванов интересовал только как рабочая сила. Чиновники ничего не поняли… отправили инженера-ракетостроителя мирового класса в гравийный карьер.
– Может быть, он знал, что вы следите за ним, и принял разумное решение помалкивать о своих знаниях, – заметил Йона.
– Умнее было бы не оставлять Ленинск… Может, и провел бы десять лет на принудительных работах, но…
– Ему ведь надо было думать о детях.
– Тогда следовало остаться. – Никита выдержал взгляд Йоны. – Мальчишек выслали из Швеции, и Леванов не смог их отыскать. Он запрашивал всех, кого мог, но так и не нашел сыновей. Не так много у него было возможностей. Он, разумеется, понимал, что мы схватим его, если он вернется в Россию, и тогда он точно никогда не разыщет детей, так что он ждал – единственное, что ему оставалось… Понимал, что ребята попытаются найти его, и оставался там, где они когда-то жили все вместе.
– Что это за место? – спросил Йона. Он уже заметил черный автомобиль, приближающийся к дому.
– Бараки для гастарбайтеров, квартира номер четыре. Там же он и покончил с собой.
Не успел Йона спросить, как назывался карьер, где работал Леванов, как к Карпину нагрянули гости. Сверкающий черный “крайслер” свернул к усадьбе, остановился на площадке перед домом, и разговор был окончен. Без видимой спешки старик заменил все лежащие на столе материалы касательно Вальтера на материалы, касающиеся Александра Пичушкина, “Шахматиста”. По понятной причине Йона предпочел бы ловить именно этого серийного убийцу.
Четверо мужчин подошли к Йоне и Никите, вежливо пожали руки, несколько минут говорили по-русски, а потом двое отвели комиссара в черную машину, а двое других остались с Никитой.
Йону посадили на заднее сиденье. Мужчина с широким затылком и маленькими черными глазками попросил у комиссара паспорт, а потом и мобильный телефон. Порывшись в его бумажнике, мужчины позвонили в гостиницу и фирму по прокату автомобилей. Они заверили комиссара, что отвезут его в аэропорт, но не сразу.
И вот они сидели в кафе и ждали.
Йона отпил холодного кофе.
Будь у него телефон, он позвонил бы Анье и попросил навести справки об отце Юрека Вальтера. Должно было найтись что-нибудь о детях, о месте, где они жили. Комиссар подавил желание перевернуть столик, броситься к машине и дальше, на летное поле. У них был его паспорт. Его бумажник и его мобильный телефон.
Человек с широким затылком легонько барабанил пальцами по столу и напевал. Второй, с седым “ежиком”, закончил читать газету и теперь проверял сообщения на своем телефоне.
На кухне что-то загремело.
Вдруг телефон зазвонил. Седой поднялся, отошел на несколько шагов и только тогда ответил.
Через минуту он закончил разговор и сообщил маленькой группе, что пора ехать.
Глава 140
Микаэль сидел у себя, смотрел с Берселиусом телевизор. Рейдар спускался по лестнице, глядя в окно на снег, серым отблеском лежавший на дальних полях. Сегодня солнца не было, с самого утра темнота.
В открытом камине горели березовые дрова, почта разложена на столе в библиотеке. Из динамиков струятся поздние фортепианные сонаты Бетховена.
Рейдар сел, торопливо просмотрел стопку писем. Японскому переводчику требовалось знать точные титулы, звания и возраст разных персонажей для съемок манги по мотивам романов; продюсер американской телекомпании желал обсудить новую идею. В самом низу стопки писем лежал самый обычный конверт без адреса отправителя. Адрес Рейдара был написан словно бы детской рукой.
