Смерть в прямом эфире - Кирстен Уайт
– Привет, – Айзек роняет одеяло возле лестницы, торопливо подходит к стене и садится на стул, путаясь в руках и ногах, как обычно. Устремляет открытый и чистый взгляд на экран. – Ты… С кем я говорю?
– Ты будешь общаться с целым миром, – дразнящим тоном отвечает ведущая, хихикнув.
– Итак… – Айзек проводит рукой по отросшим волосам – скорее по привычке, чем из желания убрать их со лба. – Зачем нам всё это?
– Ради подкаста, конечно! Это важно, как утверждают. Хочешь послушать вступление про себя?
– Конечно, – Айзек улыбается ободряюще, без тени недоумения или снисходительности.
«Даже если у вас не было старшего брата, вы получали его каждый раз, как садились перед телевизором и присоединялись к кругу друзей.
Давайте позовем его вместе.
Айзек!
Сам звук его имени дарит ощущение безопасности. Защищенности. Словно кто-то бросит спасательный круг и поможет, если потребуется. Наш герой был не самым забавным, жизнерадостным или творческим, он даже не являлся лидером группы, зато всегда поднимал упавшую Китти, утешал потерявшегося среди своих рисунков Маркуса и поддерживал расстроенного результатами очередной проделки Хави.
Айзек никогда не отмахивался от чужих проблем, никогда не дразнил остальных, никогда не обижал их. Самый старший из всех, он серьезно относился к своей роли защитника и постоянно наблюдал за друзьями своими ореховыми глазами, увеличенными линзами очков, чтобы оберегать каждого. А если и отводил взгляд (как вы думаете, почему вообще упала Китти, как Маркус сумел чересчур увлечься творчеством и когда успел набедокурить Хави? Именно потому, что Айзек не следил за ними. И круг распался потому же), то Господин Волшебник опускал ладонь на голову своему юному помощнику и поворачивал ее в нужном направлении, чтобы тот увидел происходящее через свои необычные очки.
Айзек до сих пор их носит, хотя вокруг глаз появились морщинки, лицо отчасти скрывает борода, а короткие волосы отросли, потому что он слишком погружен в заботы и чувство вины, чтобы подстричься. Однако он по-прежнему заботится обо всех вокруг и старается компенсировать свои промахи. Ему просто нужен шанс доказать это».
Айзек никак не реагирует. На его лице не отражается ни удивления, ни обиды, ни неодобрения.
– Ну как? – интересуется ведущая.
– Мне жаль, что я тогда отвернулся, – отзывается он. – Больше этого не случится.
– Хорошо.
– Но мне кажется, Вэл собирается уехать.
Несмотря на резкий, оглушительный, пронизывающий всплеск статических помех, Айзек даже не вздрагивает.
– Что?
Он снимает очки и протирает линзы краем рубашки.
– В любом случае она сильно изменилась. Когда отец увез ее, то заставил отказаться не только от нас, но и от части себя. Не думаю, что ей удастся снова вписаться в круг. А без нее мы не сможем…
Вспышка того же белого шума звучит еще громче. Волна гудения настолько сильная, что другие чувства отключаются. Айзек роняет очки и закрывает уши руками.
Всплеск помех длится всего несколько секунд, но, когда наступает тишина, воздух так и звенит.
– Мы не закончили интервью, – комментирует ведущая легким и приятным тоном.
Айзек поднимает очки, однако не надевает их, опустив глаза, чем словно отстраняется от ситуации.
– Вэл не хотела, чтобы ее нашли. Нам следовало это уважать.
– Она счастлива быть обнаруженной!
Айзек лишь молча качает головой.
– Надень очки.
Он исполняет приказ, но продолжает смотреть на руки, которые лежат на коленях ладонями вверх.
– В любом случае, она ничего не помнит, поэтому ничего не получится. Может, нам…
– Мы заключили сделку. Ты должен выполнить свою часть, – голос собеседницы искажается, становится ниже, но потом вновь возвращается к жизнерадостному детскому тону. – Нам придется держаться вместе до самого конца! Тебе нельзя вот так просто доплыть до середины и прекратить двигаться вниз. Нужно добраться до самого дна, опуститься в самые темные глубины и лечь в ил, чувствуя, как он постепенно засасывает, и позволяя давлению со всех сторон усиливаться до тех пор, пока легкие, сердце и череп сдадутся под напором. И тогда – только тогда – будет достаточно.
– Будет достаточно для чего? – следя, чтобы голос сохранял нейтральность, уточняет Айзек.
– Нельзя стать лучше, не достигнув самого дна. Ты и сам знаешь. И Вэл тоже усвоит этот урок. Мы будем тянуть ее вниз до тех пор, пока она не вспомнит всё и снова не превратится в нашу подругу.
Слово «подруга» ведущая бросает так резко, что его бритвенно-острыми краями можно пораниться. Айзек косится в сторону лестницы, возле которой грудой лежит и ждет одеяло, еще сохранившее тепло тела.
Он поворачивается к стене при звуке своего имени, произнесенного тихим шепотом, похожим на только-только закипающий чайник. Голова будто сама собой принимает верное положение, побуждая сосредоточиться на том, что нужно. На экране. Хотя взгляд остается незамутненным, Айзек не проглочен увиденным, не теряется в мечтах или обещаниях. В конце концов, он уже заключил договор.
– Вэл должна вспомнить, – произносит ведущая. – Иначе она не сможет обрести целостность. Никто не сможет.
– Что, если забвение – это благословение? Люди заявляют, что постепенная утрата деталей прошлого – трагедия. Пока я находился там, то не думал о жестокости мира, о боли, которую он причиняет. А когда вынужденно вернулся к свету, то всё вспомнил. Что потерял Вэл, потерял… – Айзек слабо указывает на стену. – И это оказалось слишком для меня. Чувства вины и утраты. Хотел бы я забыть. И много лет пытался.
– Но теперь тебе лучше! – тон собеседницы оживляется. – И станет еще лучше. Намного. Ты превратишься в того, кем тебя хотят видеть. Кем тебя хочет видеть Шарлотта.
– Шарлотта, – шепотом повторяет Айзек, точно молитву, заклинание или обещание.
Его кулаки сжимаются, голова повернута в нужную сторону, взгляд устремлен вперед. Туда, куда следует.
Раздается еще один счастливый, удовлетворенный вздох.
– Мы скучали по тебе, Айзек. И очень рады, что ты снова с нами.
Четырнадцать
– Вэл? – зовет Маркус снаружи.
Она вздрагивает, едва не уронив телефон Айзека.
– Вэл? – эхом повторяет в трубке Глория.
– Я в безопасности, честное слово. Обязательно свяжусь с тобой позднее. Но больше не звони на этот номер, хорошо?
Торопливо завершив вызов, Вэл смотрит на экран, точно ждет появления на нем инструкций, что делать дальше. У Айзека, который никогда не хранит секретов, на телефоне не установлен пин-код. Она пролистывает список звонков, состоящий из номера Глории – та пыталась связаться с подопечной много раз. В текстовом приложении, где Вэл вчера написала хозяйке фермы, поступили десятки сообщений с постепенно нарастающей степенью паники: от мольбы откликнуться до угроз владельцу телефона.
Все они просмотрены, но оставлены без ответа.
Вэл удаляет
