Надломленный мозг - Валерий Александрович Пушной
Не отрывая от них взгляда, Инга неслышно ступила следом. Миновав прихожую, Квазимодо, пряча от женщины глаза, открыл входную дверь, вытолкнул в нее подельника. И вышел сам, давясь злостью от унижения и бессилия. Инга громко захлопнула за ними дверное полотно и щелкнула замком. Из-под стола в кухне показалась перепуганная домработница, заговорила, бегая глазами, заикаясь, вздрагивая и беспорядочно отряхивая фартук:
— Неужто ушли? Я чуть со страха не умерла. Меня схватил такой страшный бандит! Это ужас, какой страшный!
Презрение тронуло губы Инги. Необъяснимо к кому оно относилось. Но очевидно, не к домработнице.
— С ними просто надо уметь разговаривать, — сказала она. — Я поговорила, и они согласились уйти.
— Ты такая смелая! — опасливо восхитилась домработница.
— Да какая я смелая? Это все он! — Она подняла руку с пистолетом.
Увидав ствол, домработница сжалась, голос задрожал:
— Это ты стреляла? — спросила недоверчиво.
Глянув на пистолет, Инга усмехнулась.
— Стрелял он! — сказала. — Я только случайно нажала на спусковой крючок.
Когда в квартире раздался выстрел, оперативники находились внизу. Не определив сразу, из какой квартиры он донесся, выхватили оружие и некоторое время вслушивались в тишину. Затем начали медленно подниматься по лестничному маршу. Уже приближались к этажу, где была квартира Инги, когда хлопнула ее дверь и на площадку один за другим вывалились двое. Опираясь на руку Квазимодо, Коршун шагнул вниз по ступеням, давая волю своей злости. Раненая рука висела, кровь текла по ней, напитывая рукав рубахи. Квазимодо тоже принялся сотрясать воздух руганью. Так спустились на межэтажную площадку, глянули вниз и оцепенели. Прямо на них смотрели два вороненых ствола. Суетливый опер крикнул:
— Стоять! Полиция!
Застопорившись, Квазимодо закрутил головой, качнулся назад. Откуда здесь полиция? Рубаха на плечах натянулась. Метнул взгляд вверх, на дверь Инги. Отступать некуда. Дверь заперта на замок. Единственный на двоих пистолет остался в комнате. Правда, у него есть нож. Но что может нож против двух стволов? Ничего. Коршун тоже попятился. Ему было тошно осознавать, что баба макнула их мордами в парашу. Хорошо еще, живыми оставила, а ведь могла бы повеселиться и отправить туда, откуда нет возврата. Степенный опер повторил за суетливым:
— Стоять!
Оказаться в руках полиции сейчас не прельщало ни одного из двух подельников. Они замерли, нагружая мозги поиском выхода из создавшегося положения. Но выхода не находилось. Его, похоже, не было. Коршун, забыв о своей ране, отчаянно, с напрягом рыскал глазами во все стороны. Перед ним стены, стволы, бетон ступеней, закрытые двери на площадках. И все. У Квазимодо также мускулы натянулись, как стальные нити. Медленно оперативники двинулись к ним:
— К стене! Руки за голову! — потребовал суетливый.
Дернувшись, Квазимодо отстранился от Коршуна. Черные стволы приближались. Неожиданно мозг прожгла мысль: «Была не была! Где наша не пропадала!» Рука скользнула к заднему карману брюк. И когда стволы оказались в паре метров от него, он выхватил нож и ринулся на оперов, вклиниваясь между ними и сметая с пути. Издавая гортанный вопль, слегка полоснул суетливого ножом по руке. Отброшенный к стене степенный опер направил ствол в спину Квазимодо. И тот не ушел бы от пули, если бы именно в этот миг внизу на площадке не возникли, будто из ниоткуда, две маленькие девочки. Оперативника обдало холодным потом. Он не нажал на спусковой крючок. Внезапность ошеломила. Все произошло мгновенно, но именно эти мгновения помогли Квазимодо. Повезло. Отшвырнув девочек с дороги, он ринулся вниз, не считая ступеней. Выскочил из подъезда, спиной ощущая, что его никто не преследует. Рыская глазами по двору, на мгновение остановился, сунул нож в карман и пустился что есть духу прочь. Когда Квазимодо бросился на прорыв, Коршун тоже шагнул за ним, но рана сделала его менее поворотливым и менее удачливым в этот момент. Ему уйти не удалось. Он был сбит с ног и прижат к полу. Из него, как из рога изобилия, вмиг вылилось все, что он думал о полиции. Накинув на запястья наручники, его усадили в угол. В это время Квазимодо петлял по дворам, не подозревая, что следом за ним шел охранник Исая. До вечера он кружил по улицам, где пешком, где в автобусах, и только когда стало темнеть, добрался до окраины города. Несколько раз наблюдатель Исая едва не потерял его, но в итоге все-таки выследил, как Квазимодо нырнул в ограду небольшого частного дома. Охранник затаился. Схватился за телефон, чтобы позвонить Исаю, но тут обнаружил, что сел аккумулятор. Парень от досады заскрипел зубами. Посадив Коршуна в угол, степенный оперативник поднялся на площадку к квартире Инги. На звонок никто не ответил. Он постучал костяшками пальцев, произнес:
— Полиция! Откройте!
За дверью в эти секунды стояли две женщины и прислушивались. Инга побелевшими пальцами сжимала рукоятку пистолета. Поначалу она решила, что вернулся Коршун с подельником, но когда за дверью заговорил незнакомый голос, а в глазок увидала незнакомое лицо и удостоверение, шепнула трясущейся от страха домработнице, чтобы та отозвалась. Девушка, съеживаясь, дрожащим голосом спросила:
— А почему я вам верить должна?
— У вас в квартире стреляли! — сказал степенный. — Вы все живы? Кто стрелял? Мы задержали одного из тех, кто вышел из вашей квартиры. Он ранен. Откройте!
Бегая глазами, домработница нерешительно потянулась к замку, но Инга остановила. Глянув на пистолет в своей руке, сунула его домработнице, застегнула халат на все пуговицы, снова шепнула:
— Спрячь в шкафчик!
Испуганно двумя руками ухватив оружие, домработница юркнула в кухню, открыла дверцу шкафчика и сунула пистолет за тарелки. Хлопнула дверцей, вздрогнула, торопливо сполоснула руки под краном, вытерла маленьким полотенцем и мигом шмыгнула к входной двери. Инга выждала некоторое время и открыла замок. За ручку потянув на себя дверь, увидала в проеме прямого, плотного сложения парня. Вновь раскрыв свое удостоверение, оперативник повторил:
— Полиция. — И махнул своему напарнику: — Веди сюда!
Прижимая к животу порезанную руку, суетливый опер, держа во второй руке пистолет, приказал Коршуну подняться с пола и
