Отдых на озере - Анна Лерина
Глава 21
Маленький Лёнечка Осипов не пользовался популярностью среди своих сверстников. На дворе стоял разгар девяностых. Пионерская организация приказала долго жить следом за огромной и некогда дружной страной, и личные качества мальчика, ещё десяток лет тому назад способные привести его к определённому жизненному успеху и уважению в обществе, превратились скорее в жирный минус и яркую мишень для насмешек, налепленную прямо на его чистый лоб.
Да, Лёнечка был подчёркнуто порядочным и ответственным, при этом очень скромным, хорошо учился, уважал старших, заботился о младших и вообще представлял собой почти идеальный картинный образец из клятвы советского пионера.
Однажды он даже пытался было искренне предложить свою посильную помощь с математикой непробиваемому двоечнику Петухову, четвёртый год с невероятным скрипом перемещавшемуся между двумя классами. Правда, сей добросердечный порыв самим Петуховым, и без того, как ему казалось, неплохо живущим в новых условиях и почти в открытую промышлявшим около школы тёмными делишками, был с пренебрежением отвергнут. А Лёнечка, незамутнённой душой и мировоззрением застрявший глубоко в советском прошлом, потирая быстро налившийся синим колером свежий синяк под своим глазом, ещё долго недоумевал, что именно он сделал не так.
Другими словами, Лёня Осипов родился не в своё время. И любили его в школе только учителя, безнадёжно пытавшиеся сохранить в подрастающем поколении хоть что-то светлое среди сгущавшейся тьмы бардака и безнаказанности и уставшие от стремительно наглеющих детей новых хозяев жизни.
– Вот он, наш лучик надежды, – теребя батистовый носовой платок, бывало, говорила его пожилая классная руководительница, учитель русского языка и литературы.
В остальном – перевёрнутый в тот момент с ног на голову и оттого пугающий многих формат общества отвергал Лёнечку категорически.
Впрочем, обижали мальчика во дворе и школе не больше других. Возможно, отчасти потому, что он вёл тихое, если не сказать, замкнутое существование, проводя много времени за своими книгами и другими мирными домашними хобби и не пытаясь прилепиться ни к одной из многочисленных дворовых мальчишеских компаний. А возможно, в этом немаловажную роль сыграла его мать, Светлана Аркадьевна, занимавшая определённую должность в местном управлении образования, а также ежегодно работавшая директором летнего лагеря «Сартов бор», в который в летний сезон ездило отдыхать подавляющее большинство детей их школы.
Благодаря, собственно, этому последнему обстоятельству, в лагере у Леонида за спиной словно отрастали крылья (которые он благополучно и почти безболезненно сбрасывал перед каждым началом нового учебного года). По понятным причинам мальчик проводил в лагере всё лето и считал его своим вторым домом, примерно так же, как иные дети – деревенский бревенчатый пятистенок своей любимой бабушки. Его мать Светлана Аркадьевна, как всем казалось, была в «Сартовом бору» почти что на правах царствующей императрицы, строгой, но справедливой. Ну, а Лёнечка – соответственно – воспринимался там не кем иным, как императорским наследником, этаким «маленьким принцем», к тому же его несовременный и несколько отрешённый образ, резко контрастировавший с пёстрой горластой толпой отдыхавших в лагере школьников, очень этому способствовал.
В общем, летние каникулы маленького Осипова проходили замечательно и обычно вполне гладко. До тех пор, пока ему не исполнилось одиннадцать. В то самое лето, выдавшееся на редкость жарким и сухим, в лагерь впервые приехала новая девочка.
– Альбина, – представлялась она всем с неизменной сдержанной улыбкой, чуть кокетливо поглаживая свои блестящие тёмные косички.
Она недавно перевелась в «подшефную» школу станкостроительного предприятия в их районе, была старше Лёни на год и казалась полной его противоположностью. Яркая, броская, даже громкая девочка с выраженными скулами и начавшей уже вылепляться изящной фигурой, она занималась в секции водного поло, активно участвовала в самодеятельности лагеря, везде пыталась выбиться в лидеры, а на вечерних дискотеках её приглашали на медленные танцы гораздо чаще других девчонок.
Надо полагать, Лёня Осипов обратил своё робкое внимание на Альбину сразу же. Но об этом история умалчивает, так как мальчики, вступающие в переходный возраст, даже такие послушные и привязанные к материнской юбке, как Лёнечка, совсем неохотно делятся со взрослыми членами семьи своими романтическими переживаниями. Да к тому же эта информация сейчас не настолько и важна, так как события развернулись самым любопытным образом.
В один прекрасный, но очень знойный июльский день вожатые водили детей купаться. Купались отрядами, по два в полчаса. Бассейна в лагере тогда не было, поэтому Сосновое озеро было единственным водоёмом, способным охладить детские тела в палящую жару и позволить им побрызгаться и повозиться всласть.
Лёня залез в воду вместе с отрядом «Бригантина», к которому он был приставлен в текущую смену, и принялся от души резвиться, ныряя с головой и ощущая себя абсолютно счастливым. В какой-то момент он исчез из поля видимости вожатых. Что с ним в действительности произошло, ни Леонид, ни его мать до сих пор не знают. Возможно, это было следствие теплового или солнечного удара (по крайней мере, штатный медик предположила последнее), а возможно – кто-то из мальчишек, разыгравшись, неудачно треснул его по голове. В любом случае потерявший сознание Лёнечка тогда чуть было не утонул.
На берег его смело выволокла физически крепкая и решительная Альбина. Девочка, в своей секции водного поло прошедшая в числе прочего начальный курс спасения утопающих, бросилась в воду, несмотря на запрещающие окрики вожатых. Её отряд сидел на берегу в ожидании своей очереди, и от скуки Альбина разглядывала купающихся. Тогда она и заметила странное поведение директорского сына.
В затуманенном сознании Лёни произошла яркая вспышка, и в ореоле солнечных лучей, рассекаемых, словно мечами, двумя тёмными косичками, перед ним предстало лицо его прекрасной спасительницы.
– Очухался? Ну ты даёшь! – почему-то засмеялась она.
Щёки мальчика пылали то ли от энергичных шлепков, которые производила по ним Альбина, то ли от огромного смущения, им теперь испытываемого. Всё должно было, просто обязано было произойти ровно наоборот!
Лёня тогда закашлялся, затем горько всхлипнул и зажмурил глаза.
Как бы то ни было, с этого самого дня популярная и лидирующая в предподростковой категории девочек лагеря Альбина Сысоева крепко подружилась со скромным и невзрачным, пусть и являвшимся, как все знали, сыном директрисы, Лёнечкой. Она приняла мальчика в свою (не посмевшую, очевидно, открыто ей возразить) компанию и часто подолгу болтала с ним, качаясь на тех самых качелях, которые ржавели теперь на заросшей диким малинником окраине турбазы.
Но, на удивление, особенно сильно Альбина подружилась с матерью Лёни, Светланой Аркадьевной. Директриса, разумеется, по вполне понятным причинам, страстно благодарила внимательную и смелую девочку, спасшую жизнь её единственному сыну. Альбине тогда на общей
