Четыре крыла - Татьяна Юрьевна Степанова
– Он сидел… там, «на севере диком стоит одиноко… она» – где ты служил прежде? – молвил Клавдий. – Из твоего бывшего контингента фигурант? Твой крестник?
– Ну, скажем, да, – медленно веско изрек Бальзаминов. – Он сам летел мотылем на огонь. Больно хотелось ему с «десятки» перепрыгнуть на «удо». Ботало он был первостатейное. По-тихому умел шустро шуметь[44].
– Но все же по одним только эндопротезам в трупе нельзя точно утверждать – убитый в яме именно ваш Беня-Кот, – засомневался Макар. – Головы нет, отпечатки пальцев тоже не пробьете – кисти отрублены.
– У него на левой руке не хватает верхней фаланги мизинца, – ответил Бальзаминов. – Пометили его на севере диком, где стоит одиноко… она, наша зона… Тогда же, когда отметелили жестоко, и силком набили тату крысы поверх его прежней картинки – котяры в цилиндре. Кот – знак фарта, удачи, дерзости, а крыса…
– Кот-крысолов? Охотник на грызунов?
– Нет, просто дятел, – Бальзаминов светло глянул на Макара. – По-русски, англичанин, стукаччч. Ему сокамерники руку в локте перебили и ногу сломали, бедро, отхватили фалангу на мизинце – чтоб бессмысленно стало татушки на груди и брюхе сводить, понимаешь? Голь на выдумки хитра, Макар. Но дятлами и в Лондоне, и везде, наверное, брезгуют? Мы ж с вами в нашем богоспасаемом Скоробогатове убедились: даже начинающим маленьким Севрюжкам-стукачкам в любви-страсти не везет… А Беню-Кота поломанного скулящего я лично вез на вездеходе сквозь полярную ночь в больницу за четыреста километров, его потом долго оперировали. И по «удо» он выскочил, сподобился. Исчез из моего поля зрения на годы. Но затем вновь появился. Дерьмо всегда сверху плавает, правда? А в лесочке у богатой избушки встретил он свой бесславный конец.
– Давность смерти, по мнению патологоанатома? – задал Клавдий самый главный вопрос.
– Я ж вам у ямы сказал – примерно два месяца. Криминалюга-анатом мне подтвердил в прозекторской – точно. По жукам-личинкам. Где-то числа двадцать первого – двадцать второго мая, – Бальзаминов остро глянул на друзей.
– А причина смерти?
– На трупе нет ран. Ему пули в башку залепили, эксперт со мной согласился и в этом. Наверняка в лоб или в затылок – один выстрел и второй, контрольный. Профессиональная работа. В том деле ведь пушка с глушителем фигурировала…
Макар и Клавдий смотрели на Бальзаминова. Он не притрагивался к еде. Лишь пил горячий крепкий чай. И наливался тьмой.
– Ладно, пусть вы его опознали по татуировкам и протезам в трупе. Убитый – ваш Беня-Кот. Но при чем здесь наши парни?! – воскликнул Макар. – Хотите сказать – Кот убил их в заброшенном особняке или на участке? Но он же сам мертв. Или, по-вашему, они вдвоем прикончили его, когда он на них там напал? Но у ребят при себе не имелось оружия. Тем более килеровского ствола с глушителем! Объясните – я вообще уже перестал понимать происходящее!
– Наши идиоты в бегах Кота не мочили, – Бальзаминов понизил голос. – Его грохнул кое-кто другой. А Руслан с Игорьком просто оказались не в том месте тогда и не в то время. Они застукали убийцу с поличным. На свою беду. Их могилка тоже где-то в лесу. Недалеко.
– По-твоему, Михалыч, убийца Кота застрелил и Руслана с Адонисом? – подвел итог Клавдий.
– Да. Убрал их обоих – случайных, но весьма опасных для себя свидетелей, – Бальзаминов стиснул кулак. – Фишка вся в том, волонтеры… Теперь, когда вы нашли Кота… я точно знаю, кто это сделал.
Глава 32
Брат Майи
– Смотрите сюда, – участковый Бальзаминов снова перелистал в мобильном файлы и предъявил сразу несколько скринов новостных сообщений.
Везде речь шла об обнаружении на картофельном поле тела велосипедистки, убитой двумя выстрелами, других подробностей в большинстве сообщений не приводилось. Но в мессенджере популярного телеграм-канала некие всезнайки выложили подробности от «весьма информированного источника»: жертва – пятидесятитрехлетняя Майя Слонова, уроженка Москвы, дачница из Кормаково. Убийство похоже на криминальную разборку в стиле девяностых: неизвестный киллер подстерег женщину на ее дневной велосипедной прогулке по живописным окрестностям дачи и убил из пистолета с глушителем. Выстрелов никто в округе не слышал.
– Майя – редкое сейчас имя, – заметил Макар. – У римлян считалась богиней-кормилицей, благим божеством. Матушка Майя… У нее имелся брат по имени Гиант, но мифы о нем молчат – мутная личность с темными деяниями.
Бальзаминов хмыкнул:
– Мифы… Надо хоть одним глазком в них… просветиться. Она трудилась много лет старшим менеджером комбината комплексного питания. Обеды они поставляли в офисы и на предприятия. Кормилица, короче… И братец младший у нее есть. Некто Слонов Алексей.
– Уголовник? Сидел? – быстро спросил Клавдий Мамонтов.
– Он был опером в Москве, – ответил Бальзаминов. – Год назад вышел на пенсию в звании майора полиции. Он мне знаком. Мы с ним общались.
Пауза. У Клавдия имелась тысяча вопросов, но он безмолвствовал.
– Майю Слонову застрелили из пистолета Макарова одиннадцатого мая, в воскресенье, – продолжил Бальзаминов. – В окрестностях ее дачи. У нас прошла закрытая ориентировка по убийству родственницы сотрудника полиции, нашего бывшего коллеги. Женщина все майские праздники проводила на даче. Убийца расправился с ней в тихом месте – на дороге в полях. Мало кто там бродит, а она каталась на велосипеде по своему обыкновению. Убита двумя выстрелами в голову – один с расстояния примерно трех метров и второй в упор, в затылок, контрольный. Кто-то либо шел по дороге ей навстречу, остановился, пропустил ее, а затем выстрелил. Либо же она кого-то сама обогнала на своем велосипеде, опять же он ее пропустил чуть вперед – ну, чтобы не паниковала дамочка, завидев пушку в его руках, выстрел произвел со спины. И добил ее уже на земле, когда она упала со своего велосипеда. Труп и велик оттащил в борозды картофельные. Ее нашли лишь на следующий день. Но, по словам соседей, до полудня она мелькала на своей даче по хозяйству. Ее видели и в два часа, когда она вышла из калитки на прогулку со своим великом. То есть грохнули ее примерно в три часа дня. Способ убийства – вроде и правда типичная криминальная разборка. Одна из версий именно это проверяла – тем более их комбинат комплексного питания лихорадило. У них менялся владелец, а прежний сыграл в ящик. Ну, наши умники-начальники решили: не чисто дело на комбинате, поэтому и Майю-менеджера убрали. Хотя она управляющей производством была, не финансистом и не бухгалтершей. Но имелось и другое предположение.
– Родственники, – кивнул Клавдий. – Подобно твоей версии с тетей Розой и Виноградовым-старшим.
– Ага. Когда одинокий человек гибнет не своей смертью, оставляя наследство, всегда в первую очередь его родичи – подозреваемые номер один.
– Солидное наследство оставила Майя-кормилица? Счета в банках? Недвижимость в Дубае? – заинтересованно спросил Макар.
– Свою новую двухкомнатную квартиру в Новогирееве в Москве, приобретенную в ипотеку, и двухкомнатную квартиру матери на Смоленской площади окнами на МИД. И еще дачу матери в Кормакове – участок восемь соток и скворечник в садовом товариществе, – ответил участковый. – Выяснилось, она в одиночку ухаживала за больной матерью долгие годы. И та отписала ей одной их фамильное жилье, где когда-то они жили всей семьей – родители и брат с сестрой. Оставила она ей одной и дачу. А брат Майи…
– Гиант, – вставил Макар.
– Майор уголовного розыска Леха Слонов не получил ни шиша, – продолжил рассказ Бальзаминов. – Родная мать его продинамила с наследством – уж в чем он перед ней провинился, а? Он фигурировал сам в той ориентировке, поняли? Он вышел на пенсию, но с работой тянул, никуда не устраивался. Он дважды был женат, от обоих браков у него дети, он платил алименты, правда, сейчас дети стали взрослые, но разводы лишили его жилплощади в Москве. Во втором браке он проживал у жены, и та его выперла. Он по сути остался бомжом, снимал хаты… Его начали примерять на роль главного подозреваемого. Пушка ведь фигурировала – «макаров» с глушителем, за пять пальцев на ладони ее, даже паленую, не достать. Но у Слонова на тот день одиннадцатое мая оказалось просто железное алиби. Весь день до позднего вечера он присутствовал на похоронах коллеги по работе с Петровки, 38 и на поминках в ресторане. Тосты произносил цветистые, проникновенные… Его десятки людей видели до одиннадцати вечера, пока ресторан
