Наталья Солнцева - Полуденный демон
– Значит, садовник не нашел того, что искал… – задумчиво произнес Лавров. – Что это могло бы быть? Деньги? Документы? Какая-нибудь ценность?
– Понятия не имею. После похорон Трифона я сама, комната за комнатой, обыскала дом, – смущенно призналась Марианна. – Ничего достойного внимания мне не попалось.
– А по-моему, ваш дом набит дорогими вещами.
– Но не теми, из-за которых убивают, – возразила она. – Муж отгородился от людей не только по причине замкнутости и скверного характера. Он охранял свою тайну. Даже от меня. Я искала хоть какой-то намек… знак, который откроет мне глаза.
– На чем основывались ваши поиски? – вмешалась Глория. – Почему вы решили, что муж что-то прячет?
– Я пыталась объяснить себе его странности, его жуткую смерть. Взять того же Полуденного Демона. Почему Трифон вынужден был его задабривать? Не каждому человеку придет в голову такое. Честно говоря, я списывала все чудачества мужа на психическое отклонение, связанное с расстройством сексуальной функции. Даже предложила ему обратиться к сексопатологу или психотерапевту. Он пришел в неописуемое бешенство. На него было страшно смотреть. Он орал, брызгал слюной… в общем, я зареклась заикаться об этом…
– Вы спрашивали у садовника, что он искал в кабинете вашего мужа?
– Нет… я сделала вид, будто ничего не произошло. Думала, что он предпримет еще попытки, я прослежу за ним, и…
– Но его убили! – констатировал Лавров. – И тем самым обрезали ниточку. Теперь Полуденный Демон придет за вами…
– Я больше ничего не знаю, – прошептала Марианна.
– Надеюсь, ему это известно…
В гостиной повисла напряженная пауза. Первым ее нарушил Лавров.
– Вы знакомы с Григорием Спириным? – спросил он. – Он мотоциклист, байкер.
– Нет… первый раз слышу.
– Вы пользуетесь Интернетом?
– Нет.
– А ваш покойный муж пользовался?
– Очень редко. Исключительно для деловых нужд. Если хотите, можете заглянуть в его компьютер. Там нет ничего личного.
Лавров зашел в тупик. Глория упорно молчала.
– Кажется, я упустила еще одну деталь, – вспомнила хозяйка. – Когда садовник рылся в кабинете моего мужа, он оставил на полу книгу… Вероятно, он торопился и выкладывал книги из шкафа на пол, а потом, когда убирал их обратно, не заметил, что одна книга осталась…
– Что это за книга? – оживилась Глория.
– «Арабские легенды». Я внимательно осмотрела ее. Самые затертые страницы приходятся на историю о Надиле, дочери мудреца. Там на полях… рисунок карандашом: два круга и буква «Л» посередке. Может, кто-то просто начертил эти круги без всякого смысла… а может, рисунок что-то означает.
– Можно взглянуть на книгу?
– Она в ящике секретера, – Марианна показала рукой на изящное бюро черного дерева.
Лавров поднялся, чтобы достать книгу, и краем глаза заметил мелькнувшую у входа тень. Антонида Витальевна подслушивает? Впрочем, что тут удивительного…
ГЛАВА 30
Москва
– Лиленька… Лиля… открой.
Из-за двери не доносилось ни звука, ни шороха.
Валерия Михайловна извелась. Дочь внезапно вернулась домой, закрылась в комнате и выходит оттуда только поесть. Она не желает разговаривать, не желает никого видеть. Молчит, смотрит исподлобья, будто родители ей враги.
Поначалу Валерия Михайловна не могла скрыть радости. Лиленьку не пришлось силой или хитростью отваживать от Спирина. Сама одумалась. Поняла, с кем имеет дело. Но чем дальше, тем больше ее пугало поведение дочери. Та совершенно замкнулась, закрылась, и подобрать к ней ключик казалось невозможным.
– Коля! Что же будет? – стенала встревоженная мать. – Она сама не своя. Я не узнаю нашу дочь! Ее необходимо показать врачу. Хорошему специалисту.
– Оставь ее в покое, Лера, – раздраженно отмахивался Морозов. – Дай ей время. Она переживает разрыв с женихом. Мы не знаем, что у нее произошло со Спириным, наконец.
– Она осунулась, побледнела. Плохо ест.
– Душевные муки не красят.
– Может, она… беременна?
– Ну и что? Это не смертельно. Родит ребеночка, будем нянчить.
– Родит? От кого? От придурка? Наркомана?
Морозов убедился: после долгих лет совместной жизни жена перестала его понимать. Она не чувствует, как он издерган, как он мечется между двух огней. Обретя старшую дочь, он, того и гляди, потеряет ее. Младшая тоже на грани срыва.
– Она отдалилась от нас, Коля. Совершенно отдалилась… Молчит, смотрит, будто чужая. Этот Спирин что-то сделал с ней. Я же вижу, она не в себе! Она что-то задумала. Вдруг она… она… решится на что-нибудь страшное?
Морозов вспылил. Они наговорили друг другу глупостей, о чем оба потом будут жалеть. Николай Степанович, едва сдерживаясь, чтобы окончательно не разругаться с женой, уехал в офис. Валерия Михайловна поплакала в ванной, умылась, припудрила следы слез и отправилась к дочери.
– Папа ушел на работу, Лиля… – сообщила она через закрытую дверь. – Впусти меня…
В комнате раздались шаги. Похоже, лед тронулся. Лиля подошла к двери и повернула ключ в замке.
Мать, не веря своей удаче, робко повернула ручку и застыла на пороге. Лиля очень любила свою комнату. Это был настоящий будуар юной дамы. Но сейчас там царил беспорядок: кровать расстелена, вещи разбросаны. Зато дочка выглядела потрясающе, – ее не портили ни мятая пижама, ни растрепанные волосы, ни синяки под глазами.
– Лиленька… – ощущая комок в горле, вымолвила Валерия Михайловна. – Все будет хорошо…
Она прошла к дивану под пристальным, недобрым взглядом дочери и села, сложив руки на коленях. Лиля плюхнулась в кресло напротив. В комнате пахло сигаретным дымом, на полу валялась кожура от апельсинов.
– Ну, поговорим на чистоту?
– Давай, – просияла мать. – Я изболелась за тебя… Плюнь ты на этих женихов! Поживи в свое удовольствие. Ты молодая, красивая… у тебя еще будут мужчины, любовь… свадьба. Не захотела выходить за Шлыкова, и молодец. Он тебе не пара.
– Раньше ты говорила обратное, – сухо заметила дочь.
– Я была не права, – охотно признала Валерия Михайловна. – Мы с папой не сердимся. Правда! Мы хотели тебе счастья. Ты же не возражала против Шлыкова…
– Мам, ты чего? За дурочку меня держишь?
– Лиленька…
– Хватит нести бред! – злобно процедила девушка. – Ты спишь и видишь, чтобы мы с Гошей расстались. Однажды тебе удалось разрушить наши отношения. Но мы выросли, и кое-что изменилось. Я вернулась не потому, что поссорилась с Гошей!
– А… почему?
– Ты веришь, что мертвецы могут вставать из могил?
– Ме… мертвецы?
Валерия Михайловна побледнела. Ее худшие опасения, которые она гнала от себя, сбывались. Лиля больна. Первые признаки болезни появились давно, еще в отрочестве, и с годами усугублялись. Предпринятые меры были тщетны. Лиля гибнет, и она, родная мать, не в силах предотвратить трагедию.
– Доченька, я…
– Мертвецы мстят живым… – прошептала девушка. – Они встают из гробов, берут косу… и убивают людей…
– Что ты… говоришь?
Лиля взглянула на мать, и все, что она собиралась высказать, застряло у нее в горле. К чему приведет этот тяжелый, мучительный разговор? Никому не станет легче. Разве они способны понять друг друга?
Она таки заставила себя вымолвить:
– Полуденный Демон… он где-то рядом… я чувствую это…
Валерия Михайловна оторопела:
– Лиленька… какой еще демон? О чем ты? Я немедленно звоню папе. Пусть приезжает домой. Тебе нужна помощь…
Лицо дочери исказила судорога. Она оттолкнула протянутые к ней руки матери и отвернулась.
– Мы на разных берегах, – холодно, без прежней горечи, произнесла девушка. – Нас всегда что-то разделяло… с самого детства. Я сейчас имею в виду не папу, а тебя. Ты постоянно стремилась отгородить меня от всего, что, по твоему мнению, могло повредить мне. Ты заключила меня в клетку, из которой я мечтала вырваться…
– Лиля! – ахнула мать. – Неужели я мало любила тебя? Я забросила профессию, поставила крест на своей карьере… я возилась с тобой, уделяла тебе кучу времени и внимания. Чего у тебя не было? Скажи!
– Ты слишком боялась за меня. Не доверяла мне. И сейчас не доверяешь.
Валерия Михайловна смешалась, не найдя убедительных возражений, и молчала, кусая губы.
– Я только хотела спасти тебя… – наконец выдавила она.
– От кого? От меня самой? От моей судьбы?
Казалось, мать перестала ее слышать. Чувство долга боролось в ней с ее собственной природой. Непримиримая любовь – вот что она испытывала по отношению к дочери. Она любила ту Лилю, которую создало ее материнское воображение. А перед ней была абсолютно другая девушка… молодая женщина… подверженная иным страстям и амбициям. Презревшая идеалы, которые ей старались привить.
– Я сделала свой выбор, – заявила она, выпрямившись и с вызовом глядя на Валерию Михайловну. – Тебе не удастся помешать мне.
