Посох епископа - Наталья Николаевна Александрова
Они окружили Карла Иваныча, в то время как остальные экскурсанты вышли из здания на улицу.
Ева вдруг схватила меня за руку и зашептала:
— Смотри! Они меня вычислили!
Я проследила за ее взглядом и увидела на другой стороне улицы длинную черную машину, очень похожую на ту, которая в свое время преследовала меня. Тимофей обещал, что те двое меня больше не побеспокоят, — стало быть, это другие?
— Кто это? — спросила я, тоже шепотом. — Это то, что я думаю?
— Да, это те, кто за мной охотится… те, у кого мы с Глебом увели алмазы… как, черт возьми, они меня нашли? И главное — что мне теперь делать?
Тут у нее в глазах мелькнул огонек и она метнулась вслед за лысым бледнолицым типом.
— Мужчина, постойте!
Тот удивленно обернулся.
— Вы предлагали подвезти нас, — проворковала Ева. — Так вот, мы согласны… вы не передумали? Где ваша машина?
Мужчина засиял:
— Конечно! Я отвезу вас куда скажете! Пойдемте, моя машина тут, совсем рядом!
Ева ухватила его под левую руку и подмигнула мне. Я поняла ее взгляд и ухватила мужчину под правую руку. Таким манером мы направились к стоявшей неподалеку от входа в музей темно-синей машине. Ева опасливо покосилась на черную машину.
— Девушки, садитесь! — Мужчина распахнул заднюю дверь своей машины.
Только теперь мы увидели, что за рулем его машины сидит невзрачный молодой человек.
— А это кто? — настороженно спросила Ева.
— Толик, мой водитель.
— У вас и водитель есть? — проговорила Ева уважительно.
— Ну да…
Ева плюхнулась на сиденье, я устроилась рядом.
Хозяин машины захлопнул за нами дверь, сел на переднее сиденье рядом с водителем и сказал тому неожиданно властным и твердым голосом:
— На базу.
— На какую еще базу? — удивленно спросила Ева. — Вы нас обещали подвезти!
Мужчина ничего ей не ответил.
Машина тронулась и начала набирать ход.
— Эй, что за дела! — воскликнула Ева. — Остановитесь! Выпустите нас! Выпустите нас сейчас же!
Мужчина никак не отреагировал на ее слова.
Ева потянулась к дверце, дернула ручку — но та не поддавалась.
— Заблокирована! — прошипела Ева.
— Конечно, заблокирована! — ответил мужчина жестко. — А ты как думала?
— Что вам от меня нужно?!
— А ты как думаешь?
Ева замолчала. Она забилась в угол сиденья и смотрела оттуда, как затравленный зверек.
А я думала, что попала в переделку с ней заодно.
На всякий случай я подала голос:
— Но я-то при чем? Я вам вообще не нужна! Выпустите меня!
— Сидеть! — рявкнул похититель. — Молчать!
У меня перехватило горло.
Ну что такое, мои неприятности никак не кончаются…
Я сунула руку в карман и нащупала там рукоятку посоха — ту самую, которую нашла в сейфе.
Я сжала ее в руке — и отчего-то мне стало легче, и страх отступил…
Машина тем временем ехала по каким-то незнакомым улицам.
Она несколько раз свернула, и я узнала место, по которому мы проезжали. Это был Загородный проспект.
Мы подъехали к пекарне, и водитель сбросил скорость. Судя по всему, наша поездка подходила к концу.
За окном сновали люди. Место было оживленное.
Я подумала, что сейчас нас выведут из машины и у нас будет шанс вырваться и сбежать. Я незаметно переглянулась с Евой. Мы обменялись выразительными взглядами.
Главное, не выдать свои планы…
Однако машина не остановилась. На самой малой скорости она подъехала к металлическим воротам. Водитель достал брелок, нажал кнопку — и ворота раздвинулись.
Мы въехали во двор.
Здесь не было ни души…
Похоже, нашим планам не суждено осуществиться…
Похититель повернулся к нам и проговорил:
— Мы приехали. Смотрите, чтобы без фокусов!
Мы промолчали.
И тут он выбросил вперед руку, в которой был зажат маленький блестящий баллончик…
И я провалилась в темноту.
Епископ опустил голову и проговорил:
— Отче, не знаю, как вам сказать…
Его духовник, старый монах-францисканец с детскими, бледно-голубыми глазами, вздохнул и промолвил:
— Ваше преосвященство, я должен…
— Отче, сейчас перед вами не епископ, а простой христианин, пришедший на исповедь. Не преосвященство, а такой же, как прочие, сын Матери нашей церкви.
— Хорошо. Ты знаешь, сын мой, что мне можешь сказать все. Исповедуясь мне, ты исповедуешься самому Господу. Так что не сомневайся и говори, что тебя смущает.
— Меня вводит в смущение мой собственный посох. Точнее, его рукоять. Я нашел ее на руинах сгоревшей церкви и велел почистить и приделать ее к посоху.
— И что же тебя смущает, сын мой?
— Мне говорили, что эта рукоять принадлежала святому Эвлалию. Тому самому святому Эвлалию, который был родоначальником моего семейства. Поэтому, святой отец, я подумал, что она будет более чем уместна…
— И что же изменило твое мнение?
— Эта рукоять… она не идет у меня из ума. Я думаю о ней днем и ночью. Особенно ночью. Мне снятся вырезанные на ней звери. Кажется, что они оживают, превращаются в огромных живых зверей и набрасываются на людей, как слуги дьявола на картинах, изображающих Страшный суд…
— Дурные сны насылает на нас нечистый… думаю, что ты прав — с этой рукоятью не все в порядке… позволь мне взглянуть на нее.
— Извольте, отче!
Епископ протянул духовнику свой посох.
Монах уставился на серебряных зверей своими блеклыми, слезящимися, детскими глазами — и ему привиделся мрачный храм с круглым высоким сводом.
В центре этого храма, на мраморном алтаре, горел масляный светильник.
По сторонам от алтаря стояли несколько человек в расшитых серебром одеяниях.
Несколько человек?
На первый взгляд они казались не людьми, а какими-то фантастическими чудовищами, химерами с телом человека и головой животного.
У одного из них была голова льва с густой черной гривой, свободно рассыпанной по широким плечам, у другого — голова оленя с величественными ветвистыми рогами, у третьего — голова огромного крокодила с зубастой хищной пастью. Был здесь также человек-волк, человек-медведь, человек-гиена, а также еще один, с головой огромного орла.
Все эти фантастические существа пристально смотрели на масляный светильник и словно чего-то ждали.
Вдруг пламя светильника ярко вспыхнуло, словно кто-то подбавил в него масла. В то же мгновение где-то высоко, под самым сводом храма, раздался низкий густой и гулкий звук, как будто кто-то ударил в огромный колокол.
Тут же человек с головой льва шагнул вперед и произнес несколько слов на непонятном древнем языке.
Остальные дружно повторили за ним эти слова.
Человек-лев снова громко заговорил, и на этот раз слова его стали понятны.
— Божество услышало нас!
Он поднял руки к своду и продолжил:
— Римляне
