Госпожа следователь, или Мария Сергеевна снова в деле - Хелен Гуда
— Вы кормили нас плесневелым хлебом и ожидали аплодисментов? — возмутилась я. Оказывается, карцер был для этой девушки вторым домом! А голос в моей голове, представившийся Милди, объяснил, что стены карцера обработаны какой-то адской смесью, от которой маги, даже такие слабенькие, как я, страдают, как черти в аду! Вот почему Милди молчал, как партизан на допросе! Я даже мысленно извинилась перед ним, решив, что он бросил меня в самый ответственный момент.
— Плесневелый хлеб — это деликатес! — воскликнула мадам Роуз с возмущением, достойным лучшего применения. Но я видела, как предательски дергается ее глаз. — Да ладно, чего уж там! Ты просто неблагодарная девчонка! Я вложила в тебя душу, деньги, лучшие — ладно, не самые лучшие, но сойдет, — годы своей жизни! А ты что? Бунты, непослушание и вот это вот все!
— Сами бы его и ели! — огрызнулась я, вспомнив, как она, в отличие от нас, сирот, уплетала пышные булочки.
— Еще чего! — фыркнула директриса. — То, что ты под подозрением в убийстве, — закономерный итог твоей жизни! Уверена, ты кончишь, как и твоя блудница-мать!
— Что случилось с моей матерью?! — я ринулась к ней, но мадам Роуз ловко отскочила и злорадно расхохоталась.
— Сдохла! — выпалила она и хлопнула дверью.
И вот что теперь думать обо всем этом потоке грязи, что вылила на меня эта лицемерка?
"И что это было, Милди?" — спросила я у внутреннего голоса.
"Она всегда тебя ненавидела, а теперь терять нечего, вот и сорвалась", — ответил Милди.
"Да понятно, но почему?" — я присела перед подносом, решив, что война войной, а обед по расписанию.
"Думаю, зависть, — предположил Милди. — Она же тоже бастард."
"Откуда ты знаешь?!" — я чуть не подавилась яблоком.
"Я знаю больше, чем ты, — и мне показалось, что он усмехнулся. — Ешь и ложись спать, мне тоже нужен отдых".
"Спасибо", — поблагодарила я Милди и набросилась на еду, словно не видела ее целую вечность! Пирог с мясом исчез в мгновение ока, уступив место сочному яблоку, которое я грызла с таким энтузиазмом, словно оно было последним яблоком на Земле! А может, для меня оно сейчас и было последним? Кто знает, что эта Роуз еще выкинет? Может, яд в чай подсыплет? Хотя если она меня так ненавидит, то яд — это слишком просто! Она скорее придумает что-то более изощренное, вроде публичной казни за убийство, которого я не совершала! Хотя вряд ли она захочет связываться с королевским следователем, под крылом которого я так неожиданно оказалась. Так что можно смело есть и не бояться!
Впрочем, пока есть еда и Милди в голове, я справлюсь со всем! Милди, кстати, оказался на редкость полезным парнем (или девушкой?). Знает больше, чем я, помнит мое прошлое… В общем, как ходячая энциклопедия! Надо будет его как-нибудь расспросить обо всем поподробнее. Но сначала сон!
Покончив с едой, я плюхнулась на кровать, которая, к моему удивлению, оказалась вполне удобной. Видимо, Роуз решила, что не стоит выставлять себя в дурном свете перед господином Дюбуа. Хотя я была такая уставшая, что готова была спать и на соломе. Только бы не в карцере, где я чуть не тронулась умом!
Перед сном в голове крутились обрывки разговора с директрисой, воспоминания о плесневелом хлебе и карцере, обрывки чужой жизни… Уф, голова шла кругом! Но Милди был прав, мне нужен отдых. Закрыв глаза, я провалилась в сон, надеясь, что завтра будет хоть чуточку легче.
Проснулась я от странного ощущения. Кто-то на меня смотрит! Рывком села на кровати и огляделась. Комната была пуста, если не считать паука в углу, который, кажется, плевать на меня хотел. Наверное, просто приснилось. Но ощущение присутствия не покидало.
"Милди, ты тут?" — мысленно позвала я своего внутреннего друга.
"Тут, тут, не дрейфь", — ответил он сонным голосом.
"Мне кажется, за мной следят", — прошептала я.
"Расслабься, это просто паранойя", — отмахнулся Милди. Но я знала, что он врет. Или, по крайней мере, не говорит всей правды.
И тут в дверь постучали, а мое сердце ухнуло куда-то в пятки.
Глава 3
Я успела немного прийти в себя и разрешила войти. В комнату вошел господин Дюбуа вместе с мадам Роуз. У нее на губах играла злорадная усмешка, а до меня только сейчас дошло, что она, скорее всего, не в курсе, что я уже не подозреваемая и уезжаю с королевским следователем скорее как коллега, а не как задержанная.
— Доброе утро, моя милая Мари, — пропел Дюбуа, окинув меня оценивающим взглядом. Я же удивленно посмотрела на мужчину. У него жар или?.. Или он разыгрывает спектакль перед директрисой. Полагаю, что у него имеются веские причины, чтобы так задушевно со мной болтать. Что ж, увидим. — Надеюсь, вы хорошо отдохнули?
Мадам Роуз скривилась, словно съела лимон.
— Господин королевский следователь, не думаю, что ее стоит баловать. Я вообще не понимаю, почему она не могла дождаться отправления в столицу в карцере? Сомневаюсь, что королевская тюрьма будет комфортабельнее нашего места для наказания, так что пусть привыкает. Она должна понести наказание за…
— Мадам Роуз, — прервал ее Дюбуа, повысив голос, — полагаю, я в состоянии сам решить, что делать с моей… протеже. Не так ли?
Директриса побледнела и замолчала. Но я видела, что в ее глазах бушует буря. Она явно что-то замышляет. Надо быть начеку, а лучше поскорее уезжать отсюда и забыть это место как страшный сон.
— Мари, — Дюбуа повернулся ко мне, — мы выезжаем через час. Будьте готовы. И да, возьмите с собой все необходимые вещи. Не думаю, что вам захочется возвращаться в это… гостеприимное место.
— Все ее вещи уже собраны и ждут в холле, — вставила свои пять копеек директриса. Дюбуа кивнул и вышел, оставив меня наедине с мадам Роуз, которая прожигала меня взглядом, полным ненависти. Я ухмыльнулась ей в ответ. Похоже, я все-таки выиграла эту партию.
— Ну что, мадам Роуз, прикусили язычок? — не удержалась я от язвительного вопроса. — Или хотите еще что-нибудь мне напоследок пожелать? Может, счастливой дороги?
Директриса молчала, как партизан на допросе, только желваки на щеках заходили ходуном. Видно, сдерживалась из последних сил, чтобы не выдать себя окончательно. Но я-то видела, что она кипит от злости, как чайник на плите. И это меня несказанно радовало. Пусть побесится напоследок, ей это только на пользу пойдет. Кровь по венам погоняет, ей это полезно, а то
