Плохая кровь - Сара Хорнсли
Мы – мастера манипуляций.
Я выдвигаю обвинение вне зависимости от того, считаю ли я, что человек совершил то, в чем его обвиняют, или нет. Именно так нас учили, именно на этом построена наша юридическая система – честный суд. И чтобы он был таковым, обе стороны тяжбы должны быть представлены в равной степени убедительно.
За свою карьеру я часто изумлялась тому, насколько разными способами можно показать те или иные факты, и гадала: насколько это относится к истинам нашей повседневной жизни, к тому, как мы взаимодействуем с другими людьми? Насколько часто в этой жизни встречается непонимание или неправильная интерпретация? Когда занимаешься такой работой, начинаешь видеть, насколько «серым» может быть даже самый однозначный сценарий. Суд работает только тогда, когда обвинение и защита делают всё, что в их силах.
Мне доводилось бывать на ужинах, устраиваемых людьми среднего класса, и я слышала, как большинство моих коллег на вопрос: «Что вам больше всего нравится в вашей работе?» – отвечают: «Выигрывать». Мне этот ответ всегда казался до ужаса скучным – по крайней мере, от людей, чьей работой было устраивать спектакль в зале заседаний. Мы все любим выигрывать, это природное стремление – выживание наиболее приспособленных. Меня куда больше пленяют люди, стоящие за каждым делом. Психология всего этого. Кто они. Что они сделали. Почему они это сделали. Это мое тайное оружие в суде. Я – рассказчик, и, чтобы рассказать историю этих людей, мне нужно узнать их.
«Кто ты, Брэд Финчли? Что ты сделал? И почему ты это сделал?»
Я развязываю тесемки. Начинаю складывать головоломку.
И вот он, Брэд Финчли. Смотрит на меня глубокими карими глазами, слегка выпятив крепкий подбородок. Я с излишней резкостью ставлю на стол стакан, и вода плещет через край, брызгая на страницу и размывая чернила.
Я прослеживаю взглядом короткий шрам на его правой щеке. Следую по этой линии до его губ, до самого изгиба «лука Купидона» – я часто обводила этот изгиб кончиком пальцев и шутила, что он слишком совершенен, чтобы принадлежать настоящему человеку… А чуть ниже левого уголка рта виднеется другой шрам, поменьше, его легко не заметить, если не знать, куда смотреть. Я проводила часы, складывавшиеся, наверное, в целые дни, изучая это лицо; я знаю, куда смотреть.
Потому что я всеми фибрами своего существа уверена: человек, смотрящий на меня с фотографии, – не Брэд Финчли.
Это Джейк Рейнольдс.
Мое сердце начинает часто стучать о ребра. Колотиться. Стремиться выскочить вон. И неожиданно я снова оказываюсь там.
Одна. Заперта. Окружена лишь темнотой. На этот раз стучит не только мое сердце, пытаясь пробить путь наружу, но и мои кулаки. Громко и отчетливо. Безуспешно.
Джейк Рейнольдс. Где ты был? И почему бросил меня?
* * *
– Итак, интересная подробность касаемо обвиняемого: чуть меньше двадцати лет назад он легально сменил имя, став из Джейка Рейнольдса Брэдом Финчли.
Слова Чарльза глубоко уязвляют меня. «Интересная подробность»… Как будто Джейк – злодей в телевизионной драме и всё это – просто интригующий поворот сюжета, а не новости о человеке, который разбил мое сердце и так и не вернулся ко мне. Который, как выясняется, сменил имя и фамилию, чтобы я уж точно никогда не смогла его найти. Неужели он действительно так сильно ненавидел меня за то, что я сделала?
– Джастина? – окликает Чарльз. – С вами всё в порядке?
Я моргаю и заставляю себя отвести взгляд от снимка, с которого смотрит на меня Джейк. Смотрю прямо на Чарльза и отвечаю, что со мной всё в порядке, просто легкое похмелье, а потом чувствую, как мое тело встает со стула и идет к двери. Слышу, как мой голос заявляет, что мне просто нужно «подышать несколько минут».
Пока все это происходит, я словно наблюдаю эту сцену из угла комнаты. Я говорю нужные слова, действую так, будто всё в порядке, иду, переставляя ноги одну за другой, но в то же самое время все это делаю не я. Подлинная я разбита на миллионы частей.
В последний раз я видела Джейка в 2005 году, после рождественской вечеринки, устроенной юридической фирмой моего отца. Тот вечер изменил все – и всех. Я знаю, что я – не та личность, которой была тогда, и, думая сейчас о Джейке – или мне следует называть его Брэдом? – я гадаю, кем он стал. Убийцей?
Я часто думала о нем. Представляла, как он может выглядеть спустя столько лет. В спокойные моменты своего брака с Ноем я ощущала вину за это. Говорят, что никакая любовь не сравнится с твоей первой. Это не значит, что ты не полюбишь никого другого, но это будет уже другая любовь. Менее всепоглощающая. Возможно, более здоровая.
Мы с Джейком были воплощением первой любви. Такой, которую можно увидеть в фильмах, прочитать о ней в книгах. Такой, которая неизбежно заканчивается трагедией. Это единственный возможный финал. Такая любовь не может длиться вечно.
По крайней мере, так я рационализировала это для себя. Как Ромео и Джульетта. Взрывной финал для взрывной любви, прежде чем та выгорит дотла. Так она может навеки остаться живой и яркой. Ромео и Джульетта не были бы Ромео и Джульеттой, если б состарились вместе и стали бы скучной пожилой парой, спорящей из-за того, что будут есть на ужин.
Если б Джейк не ушел, быть может, со временем это чувство выцвело бы. Стало бы чем-то другим. Чем-то более мелким…
Я распахиваю дверь туалета и смотрю на себя в зеркало. Сжимаю края раковины так, что костяшки пальцев становятся белыми. «Джейк Рейнольдс, что ты наделал?» – шепчу я.
Мне кажется, я не произносила его имя с того дня, как осознала, что он не вернется. Это был ужасный день. Но это было и начало новой главы в моей жизни; полагаю, можно сказать, что в тот день родилась новая я – та Джастина, которая сейчас замужем за Ноем.
Говорят, что нужно достичь дна, чтобы всплыть на поверхность. Что ж, я достигла дна, а потом еще раз, но мне действительно удалось всплыть. Почти восемнадцать лет спустя я успешно исключила Джейка Рейнольдса из своей жизни – если не считать редких попыток поиска в интернете.
Что-то задевает струнку в моей памяти. Финчли. Наш любимый ресторан назывался «Финчес» – «Зяблики».
Брэд Финчли.
Это совпадение? Какая-то дурацкая шутка? Значит ли это что-нибудь?
Мне хочется плеснуть себе в лицо холодной водой, но, поскольку сегодня утром мне не нужно было присутствовать в зале суда,
