Семеро с Голгофы - Энтони Бучер
Члены комитета потянулись к выходу. К Мартину подошел Курт.
– Очень любезно с твоей стороны, что согласился помочь дяде, – сказал он. – У него большие трудности с английским, а я нынче вечером не в форме…
– Да я только рад, – не дал ему договорить Мартин. – Это ведь родной язык дьявола, наверняка в седьмом кругу Ада только на нем и говорят. Передай, пожалуйста, дяде, что я всегда к его услугам.
– Непременно. Спасибо, Мартин. – Курт отошел. Мартин увидел, как он берет доктора Шеделя за рукав и отводит его от мистера Блейкли. – Darf ich einen Augenblick mit dir sprechen? – услышал он слова Курта.
– Später, Kurt. Sagen wir um halb zehn bei mir[14], – ответил герр Шедель.
Передал ли Курт в ходе этого, назначенного на половину десятого, разговора предложение о помощи, Мартину узнать было не суждено. И, уж конечно, ни швейцарский посланец, ни сам Мартин даже вообразить в тот момент не могли, какую форму примет эта помощь.
Избавившись от смокинга и уютно облачившись в домашний халат, Мартин провел спокойный вечер, обдумывая исключительно запутанную ситуацию, связанную с доказательством алиби. К половине одиннадцатого он дошел до эпизода, в котором детектив говорит своему помощнику: «Теперь в вашем распоряжении все факты. Посмотрим, придете ли вы к тем же выводам, что и я». Такого рода вызовы всегда подстегивали Мартина. Он отложил книгу, закурил сигарету и откинулся на спинку кресла, исполненный решимости опровергнуть аргументы в пользу алиби.
В какой-то момент он в раздражении оборвал ход своих размышлений. Какого черта сочинители романов почти всегда исходят из того, что человек, оказавшийся на сцене, даже в любительском спектакле Оксфордского университета, должен ipso facto[15] быть в состоянии разгуливать по улицам, убедительно выдавая себя за кого-то другого? Если исходить из того, что знает об актерах, особенно актерах-любителях, он, Мартин, а еще более из того, что ему известно об особенностях гримировки, предположение это представляется совершенно абсурдным.
– Войдите, – откликнулся Мартин на стук в дверь.
Это оказался Пол Леннокс, живший в соседней с ним комнате. Трубка во рту, на ногах шлепанцы – он являл собой воплощение академического покоя. Никто бы не угадал в этом невозмутимом мужчине страстного испанского любовника, каким он предстал на дневной репетиции.
– Тут мне из музыкальной библиотеки в Сан-Франциско прислали несколько новых пластинок, ну, я и подумал – ты, возможно, захочешь послушать.
– Отлично. – Мартин встал с кресла. – Я пытаюсь разрушить одно безупречное на вид алиби и, честно говоря, устал.
– Ты – что делаешь?
– Разрушаю алиби убийцы. Ты и представить себе не можешь, каким оно может быть хитроумным. Так что за пластинки?
– Альбом Общества Хуго Вольфа. Вокал Кипниса и Элизабет Ретберг.
– Отлично.
Таким образом Мартин провел полчаса у Пола, слушая музыку и перебрасываясь с соседом случайными замечаниями. Громоздкий электрофонограф казался особенно большим в этой маленькой комнате, но отличное звучание явно компенсировало Полу возможные неудобства. Дослушав последнюю пластинку, Пол заметил:
– Знаешь, Мартин, эта твоя пьеса натолкнула меня на одну интересную мысль. Захотелось написать работу на тему о возможных исторических источниках легенды о Дон Жуане. Может получиться публикация, а это всегда повышает академический статус.
– А что, есть новый материал? – спросил Мартин.
– Пока только пара предположений, из которых может что-нибудь вырасти. И вот что… ты не против взглянуть на мои наброски? Мне кажется, они могут тебя заинтересовать. Они, правда, сделаны от руки, но если ты дашь мне четверть часа – перепечатаю.
– Не стоит беспокоиться.
– Да что ты, какое беспокойство? Разве что тебе спать хочется. Меня-то музыка всегда подстегивает, могу всю ночь проговорить.
– Ладно, идет, – согласился Мартин. – У меня там немного бурбона в заначке есть, от горничной спрятал, так что действительно можем целую ночь говорить о Дон Жуане.
– К тому же рано еще. – Пол посмотрел на часы. – Всего четверть двенадцатого.
– Твои отстают, похоже, – возразил Мартин. – По моим одиннадцать двадцать.
– Вот черт. Уверен? А я-то так гордился этими часами. Ладно, как бы то ни было, двадцати минут мне на перепечатку хватит, и потом сразу приду.
– Бокал только не забудь прихватить. Если, конечно, не хочешь пить из горлышка.
Когда Пола что-нибудь по-настоящему занимало, он становился необыкновенно трудолюбив. Не успел Мартин вернуться к себе, как за стеной послышался стук клавиш.
Из-под вороха шорт он извлек бутылку бурбона. Большинство горничных ведут себя прилично, но все равно не стоит рисковать, всегда ведь кто-нибудь может донести, что он нарушает правила Дома, запрещающие распивать спиртное. Мартин налил себе изрядную порцию бурбона и решил все же добить «Убийства в рейсовом поезде». Через четверть часа он в раздражении отбросил книгу.
Под продолжающийся стук машинки Мартин налил себе еще бурбона и сел за стол. Ему вдруг пришла в голову славная идея – сочинить пародию на «Гангу Дин»[16], но не успел он написать и строки, как в дверь постучали.
– Ну вот! – объявил с порога Пол. – По-моему, уложился в рекордное время. – И он помахал солидной стопой бумаги.
– Двадцать минут. – Мартин сверился с часами. – Совсем недурно. Бокал принес?
– Давай бутылку! – Так Мартин и сделал. – Из горла хлебну. После такой работы надо выпить.
На сей раз Мартин предложил ему и бокал и, сам сделав добрый глоток, уселся на кровать и закурил.
– Ну что ж, – сказал он, – давай выслушаем твою версию.
– Спички для начала брось, свои забыл. Спасибо… Как известно, – начал Пол, раскуривая трубку, – первым в литературе показал Дон Жуана Тирсо де Молина в пьесе «Севильский озорник, или Каменный гость». Это было в начале семнадцатого века. – Мартин кивнул. – А я вот тут… – Очередной стук в дверь оборвал Пола на полуслове.
– Войдите, – пригласил нового гостя Мартин.
– Услышал голоса, и, думаю, зайду. Привет, Пол… – Алекс Брюс не договорил, бросившись перехватить бутылку, которую Пол, поднимаясь ему навстречу, нечаянно столкнул со стола.
– Извини, Мартин! Что-то неловок я становлюсь, – смущенно посетовал он. – Ты как, Алекс?
– Да все нормально. Вы о чем тут, напарники, толкуете?
– О том, чтобы выпить пинту бурбона, – хмыкнул Мартин. – Присоединишься?
– Конечно.
– Как Синтия? – поинтересовался Пол.
Памятуя о собственном опыте, полученном чуть ранее, Мартин впал в некоторое напряжение. Но Алекс улыбнулся, смахнул каплю бурбона с губ и ответил как ни в чем не бывало:
– По-моему, в полном порядке. Я не видел ее сегодня.
– Да? А она говорила, вы куда-то собрались вечером. – Что-то в тоне Пола насторожило Мартина. Какое-то
