Безмолвие - Джон Харт

— Ты в самом деле думаешь, что это сделал парнишка?

— Практически уверен.

— На сто процентов?

Шериф сложил пальцы домиком.

— Он никак не мог найти тело случайно.

Бонни взглянула на часы — начало шестого.

— Можешь поторопить судмедэксперта?

— Вскрытие проводит Трентон Мур. Он, наверное, единственный медэксперт, которого не поторопишь.

— Больно уж все тонко, Уиллард…

— Парень сломается.

Бонни побарабанила пальцами по столу. Она не любила политику, но не могла ее игнорировать. Джонни уже стрелял один раз в Бойда, и вот теперь тот мертв. Признание внесет ясность, и цирк закроется, не начавшись.

— И все-таки этого недостаточно.

— Сорок восемь часов. Он сломается.

Она уже начала отвечать, но остановилась, когда в дверь постучали.

— Говори, — поторопил ее шериф. Стук повторился.

— Извини, Уиллард. — Прокурор поднялась. — Если ничего больше нет, тебе придется его освободить.

— Что значит «больше»?

— Причина смерти. Надежный свидетель. Более убедительный мотив. Чего-то из перечисленного будет достаточно.

— Бонни, подожди, — почти умоляюще произнес, поднимаясь, шериф. И взорвался после третьего стука. — Да что там, черт возьми? Что?

Дверь приоткрылась, и в щелочку Бонни увидела форму и лицо белобрысого помощника с мятой, морщинистой кожей и блекло-голубыми глазами.

— Извините, шериф. Не хотел вам мешать…

— В чем дело?

— Подумал, вы захотите знать. Раз уж здесь окружной прокурор и…

— В чем дело? Выкладывай.

— Ну, здесь Луана Фримантл. — Помощник с извиняющимся видом ткнул большим пальцем за спину. — Говорит, что знает, почему Джонни Мерримон убил того миллиардера, Уильяма Бойда.

* * *

Все переменилось в считаные минуты. Отношение. Язык тела. Как будто накатила волна. Первым ее увидел Джек.

— Что-то случилось. — Он кивнул, и Клайд тоже поднялся. Люди за стеклом негромко переговаривались и поглядывали в их сторону. Никто не улыбался и не смотрел Джеку в глаза. — Что-то не так.

Бонни Басби несла ответ на своих плечах и в морщинах постаревшего лица. В мертвую зону за стеклом она вторглась, словно военный корабль, задержалась на секунду, чтобы сказать шерифу что-то напоследок, и направилась к вестибюлю за металлической дверью. Джек посмотрел на Ханта и увидел на его лице отражение своей тревоги. Тот знал прокурора. И все понял.

— Что? В чем дело?

— Подожди.

Джек ждал, но ожидание давалось тяжело. Пройдя через дверь, она посмотрела на Клайда. Только на Клайда.

— Мы предъявляем Джонни обвинение в убийстве Уильяма Бойда.

— Шутишь.

— Шериф считает, что он может скрыться. Думаю, оснований достаточно. Мне очень жаль.

Джек вздрогнул, как от удара в лицо. Клайд отреагировал так же и замер, открыв рот и глядя на прокурора потухшими глазами.

— Бонни, пожалуйста…

— Я оказываю тебе любезность, сообщая об этом. Больше сказать ничего не могу.

— Это как-то связано с самолетом, только что приземлившимся в окружном аэропорту? — Бонни поджала губы, и Клайд понимающе кивнул. — Ясно. Большие деньги, большое давление…

— Насчет меня ты ошибаешься.

— Политика — чертовски грязный бизнес. Разве я не прав?

Прокурор отвернулась и, наткнувшись взглядом на Джека, посмотрела на него так, словно видела впервые.

— Вы кто?

— Адвокат Джонни.

— Хм…

Этим «хм» она показала, что не принимает его в расчет. Джеку такое высокомерие не понравилось.

— Извини, Клайд. Знаю, он тебе как сын…

— Не как сын. Сын. И он этого не сделал бы. — Прокурор снова поджала губы. Рядом с Хантом она казалась совсем крохой. — Помоги мне понять.

Она посмотрела на стекло.

— Сколько мы знаем друг друга?

— Двадцать пять лет.

— За это время ты хоть раз видел, чтобы я лгала, обманывала или играла в грязные игры?

— Мне не следовало так говорить. Нет.

— Тогда скажи мне вот что. Джонни любит свою землю?

— Ты и сама знаешь, что да.

— Сильно любит?

— Сильнее многих.

— Вот в этом-то и проблема. — Бонни посмотрела ему в глаза. — Уильям Бойд пытался отнять ее у него.

* * *

Джеку все виделось логичным. Луана Фримантл бедна. Бойд поддерживал ее апелляцию, обещая, если она выиграет дело, купить землю у нее. И такая покупка обошлась бы ему относительно дешево, намного меньше, чем тридцать миллионов долларов. Сколько она получила бы от него? Десять миллионов? Один? Джонни — редкий глупец, отказавшийся от очень приличных денег за шесть тысяч акров болота и каменистых холмов. И вот здесь сам собой возникает большой вопрос.

Зачем Бойду понадобилась эта земля?

Чем так замечательна эта треклятая Пустошь? Что в ней особенного?

Мысли подхватили Джека и унесли из комнаты с жесткими краями в Пустошь, к кромке воды, где шевелилось что-то холодное.

— Джек, ты меня слышал?

Он моргнул — перед ним стоял Клайд. Прокурор ушла. Они остались одни.

— Извините. Устал.

— Я иду к судмедэксперту. Ты со мной?

— Думаете, он поможет?

— Не знаю, но у меня два часа до возвращения домой матери Джонни. Хотелось бы к тому времени получить кое-какие ответы.

— Тогда отправляйтесь, а мне надо повидаться с Джонни.

— Не позволяй ему говорить.

— Не позволю.

Однако уходить Клайд не спешил, а стоял, сжав кулаки. Он тоже хотел увидеть Джонни. Джек это чувствовал.

— Передай, что я люблю его, — сказал наконец детектив. — Мы всё поправим.

— Передам.

— И, Джек…

— Да?

— Ты — хороший друг.

Джек кивнул, но Клайд уже отвернулся. Поможет ли чем медэксперт? Может быть. А мать Джонни? Она уже потеряла дочь. Переживет ли потерю еще одного ребенка?

— Сержант. — Джек постучал по стеклу. — Я хотел бы повидать моего клиента.

* * *

Когда Джонни вывели из комнаты для допросов, сознание его уже помутилось. Коридоры превратились в серые туннели, лифт — в черную шахту. Вот туда его и отвели, на самый нижний этаж, в самую глубокую камеру, в тьму, лежащую за тьмой.

— Что с ним такое?

— В прошлый раз было так же. Не парься.

Джонни слышал голоса охранников, но сами охранники были где-то у грани реальности. Мир состоял из бетона и давящей тяжести, жизнь за дверью проступала как стертая гравировка. Джонни слышал дыхание охранников, звяканье наручников, скрип закрывающейся двери. Он стоял, вытянув руки, как слепой, а когда закрыл глаза, почувствовал бетон, камень и… ничего больше.

— Привет.

Даже голос был серый.

Я знал, что так и будет.

Но там, в теплом свете Пустоши, все представлялось иначе. Там он ощущал движение, вращение земли. Он позабыл, что значит быть погребенным заживо.

— Всего лишь до завтра, — произнес Джонни, и в голове отозвалось эхо:

Завтра…

Печаль…

Секунды уже тянулись часами.

* * *

На сержанта Джек потратил тридцать минут. Повышал голос, устроил сцену. В конце концов вмешаться пришлось шерифу.

— Что вы здесь делаете, советник?

Двигался