Даниэль Клугер - Смерть в Кесарии
Он чуть замедлил шаги, закурил. Тотчас послышалось:
— Не найдется сигареты?
Розовски всмотрелся в полумрак. К нему медленно приближалась эффектная двадцатилетняя особа женского пола. Половину длины ног составляли мощные каблуки. Их размеры компенсировались длиной пышной черной юбки, больше напоминавшей носовой платок.
Каждый шаг дамы продолжался, как показалось Натаниэлю, около десяти лет: после первого он дал ей уже тридцать лет, после второго — сорок. Приблизившись, ориентировочно, к пятидесятилетнему рубежу, дама остановилась и спросила с заранее подготовленной улыбкой:
— Господин не желает?…
Что именно должен был желать господин, Натаниэль не успел узнать, потому что выражение лица дамы вдруг изменилось.
— Ой… — испуганно прошептала она. — Розовски?!
Чувствовалось, что ей немедленно захотелось исчезнуть, но страх не позволял этого сделать.
Натаниэль внимательнее всмотрелся в ярко раскрашенное лицо.
— Яэль? Привет, девочка, — добродушно сказал он. — Успокойся, я уже давно не полицейский.
— Правда? — спросила недоверчиво Яэль.
— Чистая правда. Скоро три года, как ушел.
— Почему?
— Надоело, — лаконично ответил Натаниэль и протянул ей пачку сигарет. Длинные, сверкнувшие серебром ногти выудили сигарету. Натаниэль дал ей прикурить.
— А здесь ты что делаешь? — спросила Яэль.
— Гуляю, — ответил Розовски. — Вот… с работы иду. Решил прогуляться, подышать свежим воздухом.
— Ну, ты даешь, Натан! — Яэль засмеялась. — Где ж ты нашел здесь свежий воздух?
— Да, верно, — Розовски тоже рассмеялся. — Задумался, шел, куда дорога шла. Вот и оказался здесь. Скучно. Ты занята сейчас?
Яэль неопределенно повела головой.
— Выпьем кофе? Пойдем, угощу. Все-таки, столько лет не виделись. Я ведь тут патрулировал лет, наверное десять назад.
— Пойдем.
Они перешли через дорогу. Народу в кафе, кроме них, не было. Хозяин, смуглый парень лет двадцати пяти, смотрел по телевизору «Евроспорт». Передавали турнир по безумной борьбе, названия которой Натаниэль не знал. Один из соперников был в маске, изображавшей то ли обезьяну с огромными клыками, то ли вампира. Впрочем, судя по тому, что он периодически ревел и колотил себя в мощную грудь, первое было вернее. Да и комплекция спортсмена мало походила на комплекцию вампира.
Второй борец доходил первому до подмышек и был абсолютно лыс. Он регулярно вспрыгивал на канаты и исправно колотил оттуда обезьяновампира ногами в челюсть. Тот продолжал реветь, отмахиваясь от соперника, как от мухи.
— Какой кофе тебе взять? — спросил Розовски, когда они сели за столик.
— Капучино.
Он заказал Яэль капучино, себе взял турецкий, двойной крепости. Хозяин быстро принес заказ и помчался досматривать турнир. Судя по всему, он болел за муху.
— Ну что? — спросил Розовски. — Как дела? Вот уж не думал, что ты до сих пор ходишь сюда. Не обижайся, но в твоем возрасте… — он не договорил, чуть покачал головой.
Яэль махнула рукой.
— Все нормально, я не обижаюсь. Мне уже сорок… почти. Конечно, на меня уже и не смотрят. Много молодых, — она помешала в бокале длинной ложечкой. — Такое впечатление, что хожу сюда по привычке. Знаешь, как бывает?
— Да, эта проблема есть везде. Даже в кнесете, — заметил Натаниэль. — Может, стоило бы завязать?
— Да ну, что ты! Куда я пойду? Кому нужна? — Яэль невесело усмехнулась. — Как застряла здесь, на станции, так и… — она не договорила.
Розовски сочувственно хмыкнул.
— Нет, сейчас стало получше, — сказала Яэль. — Сейчас много туристов из Иордании. Голодные, как… — она не нашла сравнения, засмеялась. — Знаешь старого Дова?
— Который торговал порнографией? Он еще жив?
— Что с ним сделается? Так иорданцы у него, когда в первый раз приехали, скупили все. Все, представляешь! Он впервые в жизни уходил домой налегке. Ни одного журнала, ни одной кассеты. Теперь он ждет каждого их приезда, как праздника.
Розовски захохотал.
— Ну и ну, — сказал он. — А профессора-экономисты всерьез утверждают, что мирный договор с Иорданией не дает израильской экономике ровным счетом ничего. Они, оказывается, не те сферы хозяйственной жизни исследовали. Им бы сюда прийти.
Яэль допила кофе, посмотрела на часы.
— Торопишься? — спросил Натаниэль.
— Да, пора. Работа, — она улыбнулась. — А тебя, я вижу, не очень тянет домой?
Розовски пожал плечами.
— Нет, почему же… Вот, допью кофе и пойду. Книжку почитаю, телевизор посмотрю. Нормально.
— Ты что — так и не женился вторично? — сочувственно спросила Яэль.
— Нет, а что?
— Послушай… — на лице Яэль появилось сосредоточенное выражение. — У меня есть подруга…
Натаниэль поперхнулся кофе.
— Нет, ты не подумай, — поспешно сказала Яэль. — Она не такая, как я. Просто живем рядом, она иногда моего Офира смотрит. Очень приличная женщина, разведенная. Симпатичная. А?
— Спасибо, девочка, — серьезно сказал Розовски. — Я подумаю. И обязательно скажу.
— Ну, пока.
Она вдруг наклонилась и поцеловала детектива в щеку.
«Странную мы представляли пару, — подумал Розовски, проводив ее взглядом. — Старая проститутка и вышедший в тираж полицейский. Прямо, как в кино.
5
На экране вовсю веселилась компания Игаля Шилона, прикалываясь к ни в чем неповинным случайным прохожим. Когда Розовски включил программу «Фисфусим», они как раз отвлекли внимание строгой чопорной старушки дурацким вопросом, и, пока старушка добросовестно пыталась ответить, заменили карликового шпица на ее поводке здоровенным мастифом. Складчатая морда великана выражала типично еврейскую мировую скорбь. Телехулиганы мгновенно испарились, старушка, бросив взгляд на преобразившуюся собаку, обратилась в соляной столб и, похоже, мастифу ее стало жалко. Он неторопливо подошел к обалдевшей собаковладелице и лениво лизнул ее в нос. От этого старушка очнулась и заверещала невероятно громким голосом.
Натаниэль с внезапно пробудившимся интересом ждал развязки. Вообще, это была единственная программа, которую он смотрел без внутреннего протеста. Но досмотреть ему не удалось. Как всегда, в самую неподходящую минуту зазвонил телефон. Он попытался дотянуться до аппарата, но для этого ему пришлось встать и отвернуться от экрана.
— Алло?
Длинный гудок. Розовски с неприятным интересом посмотрел на трубку. Но звонки продолжались. Тут он сообразил, что звонит не домашний телефон, а сотовый. Обругав себя за тупость, а неизвестного — за нахальство, Натаниэль поднес аппарат к уху.
— Натан? Это ты? Ты еще на работе?
Никогда еще голос Зеева Баренбойма не вызывал в Натаниэле столь активного раздражения.
— Идиот… — буркнул он.
— Что? Извини, очень плохо слышно. Ты на работе?
— Нет, я не на работе, — внятно сообщил Розовски.
— Дома? А я, на всякий случай, позвонил по сотовому — мало ли где ты можешь быть. Так ты дома?
— Нет, не дома.
— А где? — растерянно спросил Зеев.
— Нигде, — сказал Натаниэль. — У меня вообще нет телефона.
Баренбойм озадаченно помолчал, потом спросил:
— А с кем я говорю?
— С самим собой, — загробным голосом ответил Натаниэль. — Я — твой внутренний голос. Поставь все свои сбережения на красное, после чего можешь выброситься из окна.
— Из какого окна? — спросил Баренбойм.
— Ой, как трудно в Израиле без чувства юмора… — Розовски сморщился, как от зубной боли. — Слушай, Зеев, или говори, что случилось, или отключайся. Дай отдохнуть, я только-только душ принял. И потом, ты мешаешь мне смотреть любимую передачу, — он скосил глаза на экран телевизора. Там боевая бабуля расправлялась с вернувшимися телехулиганами сумкой и руками, те уворачивались и хохотали, оба пса прыгали. В общем, было весело.
— У меня к тебе дело, — наконец, сообщил Баренбойм. — Понимаешь, у меня сегодня был посетитель.
— Очень интересно, — сказал Натаниэль. — У меня они каждый день бывают.
— Понимаешь, сегодня я видел Бройдера, — сказал Баренбойм. При этом у него голос очень напоминал голос Горацио, сообщавшего датскому принцу о явлении его отца. Что Розовски не замедлил отметить.
— Покойника? — деловито осведомился он. — На нем треугольная кипа и серый походный таллит… Да, подгнило что-то в датском, то бишь, еврейском, государстве. Не ешь на ночь индюшачьи ножки.
— Я серьезно, — обиженно сказал Баренбойм. — Ты меня совсем запутал. А тут дорога — как на войне, не знаешь, в какую воронку угодишь.
— Ладно, я просто расслабляюсь. Шучу. Значит, был у тебя в гостях покойник, — сказал бодрым голосом Розовски. — Ну, нормально, с кем не бывает. И как он, хорошо выглядит?
