Мишка Миронова - Максим Константинович Сонин
Один из мальчиков вздрогнул. Сима слишком крепко сжала его плечо. Сила у нее осталась только в руках, а точнее – в пальцах. Сами руки уже почти не поднимались, плохо сгибались в локтях. Но пальцами Сима когда-то играла на фортепиано, а потом отмеривала химикаты в домашней лаборатории. Фортепиано она не видела лет двадцать, а в лаборатории, которая теперь называлась мастерской, была в последний раз больше года назад, и то заходила всего на минуту, потому что хотела сама взять со стола таблетки. Но пальцы как будто все время готовились к тому, что снова придется работать, – у мальчика, знала Сима, на плече останутся синяки.
Она мотнула головой, приказывая подниматься. Костер еще тлел, но у одного из мальчиков с собой была бутылка, и, когда Сима показала, что надо идти, он тут же начал заливать костер.
– Акся. – Сима указала на отлетевшую от костра ветку. – Там еще.
Снова мотнула головой, поправляя челюсть. Она могла бы повязать голову платком, и тогда челюсть бы всегда держалась на месте, но тогда она не смогла бы говорить, а говорить Симе нравилось.
Мальчик послушно затушил ветку, потом вернулся к Симе и подставил плечо. Второй мальчик тоже поднялся, и вместе они поставили Симу на ноги.
– Молельня, – сказала Сима, откидывая голову назад. Держать ее прямо было трудно, если она стояла и не могла нормально опереться обо что-нибудь. Из-за откинутой челюсти буква «м» у Симы совсем не звучала, но мальчики ее поняли и осторожно повели в сторону домов.
Когда Баба его отпустила, Акся сразу побежал на кухню. Он провел с Бабой почти весь день и еще ничего не ел. Баба сама никогда не ела и своим помощникам есть не давала – ей не нравилось, как двигались и толкали ее их плечи, если они что-то жевали.
На кухне было шумно. Старшие сестры домывали посуду, и Акся сразу увидел, что чан из-под каши уже блестит на столе для сушки – это означало, что остатки еды из него скинули в колодец.
Нужно было просить сестер, которые всегда что-нибудь прятали себе с обеда. Акся поискал глазами Злату, но Златы на кухне не было. Раньше, когда Акся был помладше, он легко мог поплакать и выпросить что-нибудь у старших, но теперь сестры на его слезы не велись и называли «волчонком».
На волчонка Акся был не похож. Круглолицый, весь в отца, с большими красными щеками, голубыми глазами и светлыми волосами, по которым сразу было ясно, какая из сестер его родила. У Златы были точно такие же глаза, волосы и даже щеки.
– Чего пришел? – спросила толстая сестра, оттиравшая металлическую тарелку. – Отмыли все.
Акся потупился, понадеявшись все-таки на жалость.
– Ступай. – Сестра махнула на него рукой, потом сжала кулак, указала в угол, где валялась палка с тряпкой. – Или пол три.
Акся отступил назад, потом опрометью кинулся из кухни. От хождения с Бабой плечи у него устали, и он думал, что палку просто не удержит, а браться за дело, которое сделать не можешь, было нехорошо.
На улице Акся осторожно, незаметно крестя сердце, подошел к колодцу. Солнце зашло за тучи, и разглядеть ничего в колодце было нельзя, но он надеялся, что когда сестры вычищали чан, то уронили на землю или на каменную кладку какую-нибудь еду. В трещинах одного из камней кладки лежало что-то белое – Акся выскреб белое пальцем, осторожно облизнул. Оказалось – каша. Снова забрался под камень пальцем, вытянул еще.
– Кто здесь? – тихо позвал колодец. Акся застыл с пальцем во рту.
– Эй. – В колодце, на самом дне, что-то хлюпало и двигалось, как будто пробудилось огромное болото. Акся сделал шаг от колодца, потом еще один. Потом он развернулся и побежал.
Глава вторая
Тело уже увезли, но мост все еще был перетянут желтой лентой. Полицейские толпились на левом спуске, ждали указаний от старшего, который как раз закончил осматривать место преступления. Старший мерз и по мосту ходил медленно, стараясь не смотреть на белеющее небо.
– Пропустите. – Под желтую ленту нырнула девушка в красной жилетке. Ей почти не пришлось нагибаться, потому что ростом она еле дотягивала до середины тумбы, которой заканчивались перила моста. Полицейские заоборачивались, один, молодой мужчина с усами щеткой, поспешил к девушке.
– Показывайте. – Девушка пожала полицейскому руку, покачала головой, заметив его лицевую растительность. Полицейский смущенно подвел ее к старшему.
– Мириам Борисовна. – Она протянула руку начальственному полицейскому, который посмотрел на нее с явным подозрением. Если бы не звонок от высокопоставленного московского коллеги, он бы ни за что не пустил на место преступления ребенка. Он все же пожал девушке руку и сделал шаг в сторону, давая ей пройти к перилам и замерзшей луже крови.
– Лежал вот так, раскинув руки, головой к краю, – принялся объяснять усатый. – Пальцы на правой руке обрублены, судя по следам – упали в воду.
Девушка огляделась, поняла, что камер вокруг моста нет, и стала разглядывать перила.
– Куда ушел убийца? – спросила она, осторожно свешиваясь через перила.
– Не знаем, – сказал усатый. – Тут все обледенело, следов нет.
– Он бы капал, – сказала девушка. – Он же, наверное, весь в крови был.
– Кровь бы замерзла, – влез в разговор старший. – Он постоял немного над трупом, потом пошел не спеша, думаю, туда.
Он указал на левый спуск с моста.
– Почему туда? – Девушка подтянулась, перебралась через перила моста и встала с другой стороны, будто собираясь прыгнуть в воду. Усатый полицейский бросился к ней, а старший покачал головой и решил, что сейчас ее выгонит. Он обещал разрешить осмотреть место преступления, но не устраивать тут цирк.
– Убийца спрыгнул в воду, – сказала девушка, доставая телефон. Правой рукой она крепко держалась за перила, но усатого это явно не устраивало. Он протянул руку и взял ее за ворот жилетки. Девушка чуть вывернулась, поднесла телефон к перилам. Старший подошел ближе, осторожно обходя лужу крови.
– Смотрите. – Девушка включила в телефоне фронтальную камеру. – Кровь, в двух местах.
Она оказалась права. На внешней стороне перил виднелись красноватые отпечатки пальцев. Старший махнул полицейским, подозвал одного. Находка не оправдывала предположение девушки о том, как убийца ушел с моста, но отпечатки пальцев были ценной уликой. Девушка перебралась обратно и вместе с усатым полицейским отошла в сторону, позволяя остальным оцепить ценный кусок перил.
– Почему ты думаешь, что убийца прыгнул в воду? – спросил усатый у девушки.
– Во-первых, – ответила она, – зачем иначе убивать журналиста на мосту? Убийство не короткое, методичное, любая публичность – дополнительный риск. Во-вторых, кровь. Он и вправду весь должен был быть в крови. И что, шел бы так по улице?
– Мишка, – усатый покачал головой, – вода ледяная.
– Я загуглила, – сказала Мишка. – Холодная, но не ледяная. При некотором опыте или, например, в гидрокостюме плавать вполне можно.
Мишка подошла к старшему, который как раз объяснял эксперту, где нужно снять отпечатки с перил.
– Если у вас будет время и возможность, – сказала Мишка, – посмотрите камеры там, где есть спуск к воде дальше по каналу. Вероятность маленькая, но вдруг там что-нибудь видно.
Старший устало кивнул,
