Мишка Миронова - Максим Константинович Сонин
Юлик тем временем договорил с женой и пошел к отцу, который так и остался стоять у крыльца. Ева медленно последовала за ним по краю дома, надеясь, что отец ее не заметит. Он не любил, когда дети играли тут, а не в лесу, и мог наказать или отправить в мастерскую, а Еве перемытой утром посуды хватило.
Уже у самой молельни она поймала на себе строгий взгляд, но тут к отцу подошел Юлик, и Ева поскорее шмыгнула в щель между стеной дома и углом крыльца. Там она протиснулась между двух досок и оказалась под ступенями, так что сверху, сквозь дырочку от сучка, стали видны подбородок Юлика и рука отца.
О чем отец говорил с Юликом, Ева не слушала. Вместо этого она пыталась понять – зажата у Юлика в кулаке какая-то записка или сюрприз. Через дырочку в доске его пальцев видно не было. Тогда Ева выбралась из-под крыльца, но прошла за домом, чтобы не попадаться на глаза отцу.
Она шла по краю леса, собираясь обогнуть дом и спрятаться у грузовика. Юлик обязательно должен был вернуться к машине, и, если ей повезет, он мог вернуться один, а тогда с ним можно будет поговорить.
Мальчик появился перед Евой из ниоткуда. Он снова показал на нее, изобразив однорогого черта, а потом – на лес и провел рукой по плечу, при этом сгибаясь в пояс.
– Баба сейчас будет рассказывать сказку, – сказал он, – у костра.
Для костра было еще рано, но иногда, если из города приезжал грузовик, костер разводили засветло. Ева помотала головой, стукнула кулаком о ладонь.
– Я не могу, – сказала она. – Я занята.
Мальчик покачал головой. Он был прав – сказки пропускать не полагалось. Ева вздохнула и пошла за ним следом, на ходу пытаясь разглядеть, не вернулся ли Юлик к машине. Юлик не вернулся. Оставалось надеяться, что он заночует, и можно будет застать его к ночи или утром. Ева произнесла быструю молитву и осенила себя крестом, хотя вне дома или молельни делать этого детям было нельзя. Нехорошо. Мальчик обернулся, посмотрел на нее подозрительно, но ничего не сказал. Он и сам иногда крестился, когда шел в лес. Даже днем в нем бывало довольно жутко.
У костра собрались уже почти все дети, и Ева еле нашла себе место – села напротив Бабы, на неудобный корень поваленного дерева. Так, может, было и к лучшему, потому что Баба Еву пугала. Это была страшная, очень худая женщина с вечными синяками под глазами. Ходила она сама с трудом, и до костра ей всегда помогали добраться старшие мальчики. Сейчас двое сидели рядом с ней, подпирая ее плечи и спину.
Баба говорила тихо, так что всем нужно было молчать, чтобы ее услышать.
– Знаете сказку про Кощея Бессмертного? – спросила Баба. Старшие дети закивали, младшие покачали головами. Ева слышала уже эту сказку и тоже кивнула. Баба вдруг подняла на нее взгляд, наклонила голову и отвесила челюсть. По ее подбородку стекла капля слюны. Это означало, что Баба Еве не верит. Ева замотала головой, надеясь, что Баба не станет ее расспрашивать.
– Где живет Кощей? – спросила Баба. Она все еще смотрела на Еву и все еще отвешивала челюсть, поэтому слова у нее выходили шепеляво, как будто сквозь щель в камнях: К-ше ши-вох Ко-щех?
– За горами, – сказала Ева и, чуть помедлив, добавила: – За долами, за реками.
Баба сглотнула слюну, дернув назад головой и опершись о сидящего рядом мальчика плечом, свалила голову на правый бок, чуть прикрыла глаза.
– Не знаешь, – сказала она своим человеческим голосом, – маленькая еще. А Кощей среди нас живет. Кощей в бадье, бадья на веревке, веревка в колодце, а колодец между домов, под крестом.
Ева сразу поняла, про какой колодец говорит Баба, и содрогнулась.
– А я видела, как его туда запихивали, – сказала девочка, сидевшая у Бабиных ног. Другие дети согласно закивали.
– Что вы видели? – спросила Баба. – Вы видели, как Кощея кормят. А сидит он в колодце сто лет и еще сто. У него дыхание ледяное, а пальцы длинные и костлявые, царапают стены, а на ногах у него копытца, как у черта, только рог у него один, на подбородке, словно бороденка.
Она покачнулась и стала говорить живее, уже как сказку.
– Давным-давно жил мóлодец. – Баба мотнула головой на одного из своих помощников. – Лицо красное, как солнышко, грудь широкая, как поле, а голос низкий, как море. И пошел молодец по свету искать себе невесту. Хотел найти самую красивую, самую премудрую. Дошел до края земли и увидел девушку, красавицу небесную. Вот только не достать до нее – за самым краем земли была девушка. Молодец прутом ее захватить пытался, лозой пытался, не вышло. Тогда снова пошел по свету, искать помощника. Пришел к колодцу. У колодца камень, на камне написано: «Не слушай колодца». Молодец подошел осторожно, заглянул в колодец, а там темно. Молодец через край свесился и видит: далеко внизу та самая девушка, красавица, будто спит. Молодец словно потянулся к ней, а его темнота за руку хватает. И раздается голос: «Здравствуй, добрый молодец. За невестой пришел? Всю землю обыскал?» Молодец соглашается. «А что же, – голос спрашивает, – готов ты за невесту отдать?» А у молодца, кроме головы, ничего не было. «Голову, – сказал, – за такую красу отдам». «Не нужна мне твоя голова, – отвечает колодец, – только отдай мне своего первенца». Согласился молодец, и тут же из колодца девушка вышла. Молодец срубил избу, стали жить вместе. А когда родился у молодца с девушкой первенец, жена сказала: «И что ты, своего ребенка в колодец бросишь?» Молодец пошел к колодцу, глянул внутрь и решил не бросать туда первенца, испугался за малыша. Стали жить дальше. Рос ребенок, такой же молодец, как отец, даже больше. И когда уже подрос, захотелось ему тоже красивую невесту найти. Он знал, что отец невесту у колодца выпросил, поэтому пошел сам к колодцу, заглянул внутрь. «Здравствуй, добрый молодец, – сказала темнота из колодца, – за невестой пришел?» Кивнул молодец. «А замани ко мне своих родителей, будет тебе невеста», – сказал колодец. Молодец заманил своих родителей к колодцу, столкнул их внутрь. Из темноты раздались крики, кровь из колодца потекла. Молодец внутрь заглянул, а там, на самом дне, сидит козлоногий старик с рогом на подбородке и мясо ест. Длинными руками рвет ноги и руки и в рот запихивает. Молодец увидел, что это его родители. А старик поднимает к нему лицо, в котором сто зубов, и спрашивает: «Чего, добрый молодец? Невесту хочешь?» Молодец кивает. А старик ему: «Забирай!» И кидает кость с мясом. Кость в темноте перевернулась, обернулась красивой девушкой. Молодец на ней женился и стали жить в родительской избе у самого колодца.
Баба замолчала. Глаза у нее были закрыты, а челюсть повисла еще ниже, и теперь с нее текло, как с ложки. Дети стали по одному подниматься и уходить. Ева тоже слезла с сосновых корней и пошла обратно к домам. Ей очень хотелось снова посмотреть на колодец.
Когда дети ушли, Сима еще долго смотрела на костер. Оставлять его непотушенным в лесу, даже осеннем, было опасно. Лопались и стреляли искрами толстые дрова, рассыпались красные угли. Панцирь коры, за которым наблюдала Сима, с треском раскололся и исчез между двух бревен. Она придвинулась поближе к костру, и оба мальчика, которые остались рядом, чтобы помочь ей вернуться в деревню, дернулись следом. Сима осторожно погладила правого по волосам, оперлась о его плечо. Не желая пугать мальчиков,
