Зов пустоты - Максим Шаттам
Прокурор взглянул на Людивину.
Труп не кровоточил.
Тело этой женщины давно лишилось жидкостей: часть попала в сифон во время первого вскрытия, все остальное впитала земля.
Судмедэксперт наклонился над животом и аккуратно извлек несколько небольших коричневых комочков с пучками волокон, вязких даже после стольких лет в могиле. В ярком свете комочки казались красноватыми. Вот оно, лоно мира, подумала Людивина. Такое хрупкое, такое слабое, такое… омерзительное. В гнетущей тишине, которую нарушал только шум вентиляции, судмедэксперт положил свою жертву науке на блестящий поднос.
– Это не органы размножения, – уточнил он, – я прокладываю к ним дорогу. Предыдущая операция оставила внутренние органы в… беспорядке, и к тому же со временем они сдвинулись. Но…
Одной рукой он держал зажим, другой ковырялся внутри, отодвигая то, что ему мешало. И покачал головой:
– Половые органы отсутствуют. Именно так я и решил по снимкам.
– То есть? – переспросила Людивина.
– У нее удалили всю половую систему. Это делается все чаще в случае сексуализированного насилия, если вдруг понадобится дополнительная экспертиза, – прозвучал из микрофона голос судмедэксперта.
– И где она теперь?
– Если все было сделано правильно, то, конечно, в хранилище!
Людивина успокоилась. Она решила было спросить у прокурора, может ли он ускорить получение вырезанных органов из хранилища, но ощутила на себе тяжелый взгляд Беллока. Он дал разрешение на две эксгумации для проверки, в которой не было нужды. Теперь именно ему придется сообщить об этом семьям погибших девушек.
Что ж, Людивина настроила против себя прокурора, которого считала одним из самых компетентных. Неверное решение. Слишком поспешное. Она сердилась на себя. Не за то, что навязала свою волю группе, а за то, что всем пришлось смотреть на эти тела, лежащие под жадными глазами камер.
– Бессмысленная трата сил и времени, – твердо сказал Беллок.
Людивина закрыла глаза. К счастью, дело перейдет судье. Для нее еще не все кончено.
– А теперь пора аккуратно зашить эту бедняжку, – объявил врач.
Поняв, что для очистки совести судмедэксперту придется вскрыть и второй труп, Сеньон вздохнул и обреченно прислонился головой к голове Людивины.
– Ненавижу тебя за твои извращенные идеи, – едва слышно прошептал он. – Какая мерзость…
Она по-дружески похлопала его по руке.
Врач уже принялся за второе вскрытие, когда у Людивины завибрировал телефон. Она быстро взглянула на экран и ответила, увидев имя Марка.
– Фиссума нашли, – сообщил он без лишних слов.
– Первая хорошая новость за сегодня…
– На самом деле нет. Он мертв, Людивина. Его убили.
30
Патологическое любопытство.
Стремление увидеть как можно больше, не упустить ни одной шокирующей детали. Такой способ успокоить себя.
Люди столпились прямо у ограждений; для полноты этой гротескной картины не хватало лишь тележки с мороженым и попкорном.
Людивина поработала в толпе локтями, затем помахала удостоверением, чтобы ее пропустили через полицейский кордон, прошла мимо пожарной машины, «скорой» и автомобилей местных властей, владельцы которых возмущались, что их не пускают к месту событий.
Людивина приблизилась к реке, миновала второй кордон, перешла через оцепленную улочку и спустилась к воде по невысокому, поросшему травой берегу.
У склона горячо спорили четверо мужчин и женщина, явно полицейские; один из них не давал пройти остальным.
Марк стоял ниже по склону, у воды, на небольшом участке, который вскоре будут тщательно осматривать специалисты в белых халатах, сотрудники технического и научного отделов полиции. Сунув руки в карманы своей зеленой парки, Марк с потерянным видом смотрел на тело под золотистым спасательным одеялом. Он махнул рукой, и полицейский, никого не подпускавший к воде, позволил Людивине пройти.
– Это Люсьен, наш коллега, – объяснил Марк бесцветным голосом. – Остальные – полицейские, которые будут расследовать дело.
– Кажется, они не слишком вам рады.
– Дело перейдет к ним через десять минут, как только мы уедем.
Он указал на золотистую фигуру в траве.
– Сегодня в полдень Фиссума обнаружили прохожие, – пояснил он. – Он лежал там, лицом в воде, словно молился. Тело частично скрывали ветки, поэтому раньше его никто не заметил. Свидетелей привлек запах. Возможно, он мертв уже давно – как вариант, погиб сразу после исчезновения.
– Как его опознали?
– При нем были документы. Пожарные позвонили полицейским, те внесли его фамилию в базы данных, и нас тут же оповестили. Правда, труп успели увидеть местные дети, и один из них, который ходил в мечеть Фиссума, его опознал. Теперь все всё знают. В толпе у ограждений половина правоверных.
– Стоит опасаться, что все выйдет из-под контроля?
– Главное – не задерживаться здесь, они видели мое лицо, а это плохо. Остальное – проблема копов.
Людивина видела лишь безвольную руку мертвеца, торчащую из-под спасательного одеяла, но и этого было достаточно. Сегодня она уже насмотрелась на трупы. И все же интуиция не давала покоя, подначивала взглянуть.
– Ты его осмотрел, это точно он?
– Вне всяких сомнений.
– Откуда ты знаешь, что это убийство, а не самоубийство?
– Он лежал головой в воде, но на шее остались два хомута, затянутые так сильно, что еще чуть-чуть – и его бы обезглавили.
– Вот дерьмо…
– Не говори. С ума сойти. На кого работает ненормальный, который их убивает? Он грохнул Лорана Брака, а затем Фиссума? Я был уверен, что Брака заказали начинающие джихадисты, что они готовят некий план, но теперь я вообще ничего не понимаю.
Людивина нехотя приблизилась к телу, стараясь не наступать на возможные следы, но заметила, что берег уже затоптан ордами прохожих, пожарных, полицейских, врачей… Она вытащила из кармана кожаной куртки шариковую ручку и приподняла одеяло.
Абдельмалек Фиссум выглядел ровно так, как она и представляла, но был чересчур бледен, что говорило о большой потере крови. Чернобородый, полноватый, в белой джеллабе, с прорезанным до кости горлом. Щеки, губы и веки частично объедены, кожа облезла, плоть изгрызена: после купания в Сене он в буквальном смысле утратил лицо. Людивина скривилась от отвращения.
– Я допросил пару, которая его нашла, – они уверены насчет положения тела, – добавил Марк.
– А это важно?
– Он лежал головой вот сюда. К Мекке. Говорю же, он молился.
На верхней части джеллабы была кровь – меньше, чем если бы он стоял или сидел, когда хомут разорвал сонную артерию. Значит, он истек кровью лежа, причем голова находилась ниже тела, возможно уже в воде.
– Он молился, умирая, – подтвердила она.
Убийца заставил его встать на колени? Осмотрев запястья, Людивина не обнаружила никаких подозрительных следов.
– Его не связывали, –
