Зов пустоты - Максим Шаттам
Жандарм увеличил карту, и стали видны отдельные села. Некоторые названия были закрашены зеленым, желтое пятно говорило о криминальной активности в одной деревушке.
– Скоро добавим метеорологические данные. К примеру, известно, что в сильную жару и на закате совершается больше преступлений. Постепенно мы введем в программу еще больше факторов, и она станет работать еще точнее.
– Это какая-то научная фантастика, – пробормотал Сеньон.
Де Жюйя широко улыбнулся: он явно гордился творением своей команды.
– Нет, это жандармерия двадцать первого века!
Людивина задумалась о том, что увидела, и вспомнила рассказ капитана Форно о следующих этапах научных исследований, генетических фотороботах, изотопах… В ближайшие лет десять в их работе случится огромный прогресс. Наступит мир, где компьютеры будут учитывать столько параметров, что мы заранее узнаем, где совершится преступление, – мир, в котором преступникам придется бриться целиком, чтобы не оставлять волос, а капли слюны или пота хватит для того, чтобы узнать все о виновном и даже воссоздать его лицо на компьютере. Что в этом мире делать следователям? Противоречивое чувство: опасение, что больше твои услуги не понадобятся, притом что суть твоей работы и есть снижение уровня преступности.
Секретарша сообщила, что приехал прокурор. Людивина, Сеньон и Форно попрощались с генералом, через стеклянный переход добрались до соседнего здания, где располагался НИИ криминалистики, и спустились на нижний этаж. По пути им встретились трое рабочих, демонтировавших подвесной потолок, с которого свисали провода.
– Извините за беспорядок, – сказал капитан, – современные технологии имеют свою цену, нужно постоянно все обновлять. Вот прокладываем сетевой кабель.
Один из рабочих поздоровался и отошел, пропуская их.
Наголо выбрит, словно убийцы будущего, подумала Людивина, глядя на него. Ну вот, она уже проецирует свои мысли на реальный мир. Не здесь ли границы всесилия технологий? Нельзя обвинять человека только по внешним параметрам, без фактов тут никак. Вот почему следователи будут нужны всегда: чтобы вникать в человеческую суть.
– Вы бывали у нас на вскрытии? – спросил капитан.
– Здесь еще нет, – ответила Людивина.
– Вам понравится.
– Это вряд ли, – бросил Сеньон, сворачивая вслед за капитаном в широкий коридор, где свободно могла бы проехать медицинская каталка.
Двери распахнулись автоматически, почти бесшумно, едва капитан поднес бейдж к считывающему устройству. Их встретил ряд современнейших лабораторий. Все спроектировано так, чтобы справиться с любой чрезвычайной ситуацией, включая стихийные бедствия.
– Здесь можно разместить до шестисот тел, – подтвердил Форно, – охлаждаемых отсеков у нас достаточно. Мы ориентировались на размеры «Аэробуса А-380». Решили, что должны справиться даже с крушением самого большого в мире пассажирского самолета.
– Буду думать об этом в следующий раз, когда сяду в самолет, – иронично заметил Сеньон.
Они прошли в зал, где стоял огромный овальный стол, а вокруг него – внушительные стулья. В центре стола мигали панели управления с кнопками и рычажками, вместо окон на стенах висели экраны.
Через другую дверь вошел невысокий человек в очках, в строгом костюме и с тщательно зачесанными набок волосами. Прокурор Беллок.
– Не буду благодарить вас за то, что мне пришлось сюда приехать, – сказал он так, что жандармы не поняли, шутка это или упрек.
– Спасибо, что дали разрешение на эксгумацию, – ответила Людивина.
– Вы меня практически вынудили! В любом случае первичное расследование заканчивается сегодня вечером, дальше появятся судья и следственное поручение. Вы ведь не подпускали меня к делу. Да-да, я не так уж глуп. Я посмотрел на ваш послужной список и решил удовлетворить просьбу, но позвольте дать вам совет, лейтенант: не надо перегибать, знайте свое место. Если вы будете держать в неведении судью, все может плохо закончиться.
Людивина вежливо улыбнулась прокурору, понимая, что он прав. Обернувшись к Сеньону, она отметила, что он тоже согласен с прокурором. Ему не нравилось, как она себя повела.
Капитан Форно сел у панелей управления, пригласил за стол жандармов и прокурора и выдал каждому наушники с микрофоном, которые они послушно надели.
– Но… мы разве не будем присутствовать при вскрытии? – изумилась Людивина, голос которой теперь звучал у всех в наушниках.
Экраны засветились, словно перед ними открылись ставни. На всех виднелась одна и та же картина под разными углами: белый зал, где в свете хирургических ламп сияли стальные поверхности. Два стола для вскрытия стояли рядом.
– Будем, отсюда, – объяснил капитан. – В зале несколько камер, которыми я могу управлять. Естественно, есть и микрофоны, и зум. Наш судмедэксперт прокомментирует процесс; кроме того, мы все запишем. Вы получите компакт-диск со всей процедурой плюс фотографии.
Людивина вытаращила глаза:
– Никогда не видела ничего подобного.
– Во Франции такое оборудование есть только у нас. Будьте осторожны: попробовав однажды, сложно будет вернуться к старому!
На экранах появились врач и ассистент. Последний выкатил из соседней комнаты тела и подвез их к столам для вскрытия.
– Они уже сделали полную томографию обоих тел, – пояснил Форно. – Мы часто действуем по этому протоколу. После вскрытия, как вы знаете, от тела часто остается лишь кровавая каша. По томографии можно заранее понять, что именно мы найдем. К примеру, фрагменты пуль во внутренних органах. Благодаря снимкам судмедэксперт знает, где они, и не станет лишний раз кромсать труп.
Включился один из боковых экранов, появились снимки трупа. Красное тело на черном фоне. Снимки сменяли друг друга, становились все четче и глубже, и вскоре показался скелет. Все это напоминало негативы работ Фрэнсиса Бэкона. Томограф сдирал кожу, слои плоти, вынимал один орган за другим и добрался до самого центра человека, обнаженного в квадрате. Вскрыл ледяную основу смерти.
– Думаю, нас ждет большой сюрприз, – сообщил голос в наушниках.
Судмедэксперт повернулся к камере и поприветствовал их.
– Вы уже видели снимки? – спросил он.
– Здравствуйте, доктор, – ответила Людивина. – Не могли бы вы нам их расшифровать?
– Есть сомнения, – только и ответил он. – Мы проведем вскрытие, но я не уверен до конца.
Тела женщин вытащили из чехлов, переложили на стальные столы, и Людивина вдруг обрадовалась, что видит их через экран. Запах, наверное, ужасный. Одно тело полностью истаяло, скрючилось, сложилось почти пополам, высохло, будто мумия: сухожилия торчали, раскрытый рот в смертной немоте взывал к вечности. Второе тело, напротив, лежало ровно, ноги были еще розовыми, верхняя часть корпуса сгнила и почернела, виднелись белые пушистые круги грибов и отчетливый шов от первого вскрытия, напоминающий зловещую молнию.
– Ах, как же по-разному мы все гнием, – заметил судмедэксперт. – Начинаю вскрытие.
В безжалостном свете хирургических ламп эти слова прозвучали жестоко. Однако скальпели аккуратно прорезали кожу: врач работал с точностью художника, продумывая каждый мазок, чтобы творение было совершенным. Он решил начать с черно-розового тела, поросшего грибами.
