Лотос, рожденный в грязи - Марина Крамер
– Да поняла я все, – опустив голову, сказала она. – И Тину тоже поняла… Скажи, – она взглянула в лицо Добрыни, пытаясь определить, отошел ли он уже и можно ли перевести разговор в другое русло. – Тина про нервное отделение сказала…
– Это правда. Она у виссарионовцев была, за год до того, как их все-таки накрыли и арестовали всю верхушку. Тинка там парня искала, он за девушкой туда уехал и еще друзей троих уволок. И был готов уже уйти, но не мог этих троих бросить, чувствовал свою вину за то, что затащил. В общем, там сложная была история… Но в конечном итоге парень вышел и друзья его, а девушка осталась. И Тинка себя считала виноватой в том, что не смогла до нее достучаться. Вернулась и заболела, пришлось в срочном порядке ее в больницу класть – препараты, психоразгрузка, то-се… Три месяца лежала. И помог ей, как ни странно, этот самый Степа, которого она вытаскивала. Он приехал к ней и сказал – я давно знал, что Настя никуда со мной не пойдет, хорошо еще, что меня отпустила. Она меня давно не любила, ей все в жизни заменил отец Виссарион и его учение, она этим Городом Солнца бредила пару лет, прежде чем убежала туда. И Тинка как снова в розетку включилась. Действительно, иногда случается такое, что человека нельзя заставить вернуться, если он этого сам не хочет, не имеет такого запроса. Девушка там нашла то, в чем была счастлива, и мальчик Степа ей уже не был нужен, потому она и не цеплялась – ушел и ушел, на все воля Виссарионова.
Вовчик посмотрел на сложенные перед собой на столе руки, перевел взгляд на Снежану – та сидела, приоткрыв рот и хлопала ресницами.
– Вов… я ж не знала…
– Да при чем тут… она просто хочет, чтобы ты была в порядке, потому что именно в нашем деле очень легко заиграться и перешагнуть ту грань, из-за которой можно уже и не выбраться. Про отца она, кстати, тоже не просто так напомнила. У тебя ведь, кажется, никого нет больше? Ну, вот ты, получается, отца подвергаешь опасности, если вдруг втянешься куда-то.
– Ты моего папу не знаешь.
– Я зато знаю, как работает вербовка и промывка мозгов. И отец на одной только своей любви может забыть об опасности и рвануть следом. Или еще чего похуже. Иной раз ведь родственники как рассуждают – найти, вырвать, дома к кровати привязать и не пускать, а там перебесится. Но так это не работает, потому что это второе, что внушают после мантры «мы – не секта». Родственников выставляют тиранами, жестокими садистами, которые будут всеми силами мешать, вплоть до физического насилия.
– Но ведь у американцев существует такая методика? – робко возразила Снежана. – Когда с жертвами работают детективы, выводят их из сект и долгое время удерживают, не давая уйти. Воздействуют физически.
– А ты цифры видела? – спросил Вовчик. – Результат там почти нулевой, потому что без серьезной работы с психикой нет никакой гарантии того, что жертва не побежит обратно, едва ее отвяжут. Мы не в Америке, Снежка, мы иначе работаем. И ты давай-ка, заканчивай самодеятельность, в последний раз предупреждаю. Брошюру давай, – он протянул руку и, заметив, что она колеблется, чуть повысил голос: – Сказал – давай сюда!
Снежана выложила из рюкзака брошюру и, подтолкнув Добрыне, спросила с обидой:
– Не доверяешь?
– Не особенно, – кивнул он, сворачивая брошюру и убирая в карман. – И, согласись, ты дала неплохой повод для этого. С сегодняшнего дня к Сомовой не приближайся, я не шучу. Отправляйся обратно догуливать отпуск, у тебя еще неделя осталась. И не спорь! – Кущин поднял руку, призывая Снежану смириться. – Дело почти закончено, мы вчера нашли все, что хотели, остались технические моменты. Вернемся – расскажу в красках. А сейчас – все, домой.
Тина, едва сдерживаясь от распиравшей ее злости, бежала к метро по подземному переходу.
«Какая же бестолковая девка! Мне казалось, я все объяснила, все рассказала! В нашем деле инициатива бывает не наказуема, а смертельно опасна!»
Внезапно Тина встала как вкопанная, в первый момент даже не поняв, почему сделала это. На нее тут же налетел кто-то сзади, выругался и обогнул, продолжая путь, а она так и стояла, пока не догадалась, что именно остановило ее.
Метрах в пяти впереди возле сидящего на картонке мужика бичеватого вида стояла женщина в модном пальто и шляпке и, наклонившись, что-то говорила. Открыв сумку, женщина достала купюру и какую-то бумажку, отдала это все мужику и пошла дальше, а Тина, чуть ускорив шаг, двинулась за ней.
Проходя мимо бомжа, она мельком взглянула на его руку, в которой была зажата яркая афишка. Тина успела разобрать три первые буквы нежного бирюзового оттенка – «Дос…».
«Досуговый центр», – поняла Володина и продолжила свой путь, стараясь не потерять шедшую впереди женщину. По описанию Гены и по тому, что сегодня рассказала Снежана, Тина сделала вывод, что впереди идет Инара Васильевна Сомова. И это снова подтверждало их с Добрыней догадку о том, что именно она вербует людей на прииск и она же занимает в иерархии секты далеко не последнюю ступеньку.
День мог считаться плодотворным. Добрыня подготовил очень подробную справку по Панюшкину, данные подтвердили в розыске, и Тина слегка повеселела – меньше всего ей хотелось лезть в монастырь, а теперь в этом не было необходимости. Осталось всего ничего – немного подготовиться и обсудить все с Садыковым. Ей почему-то казалось, что Николай Петрович что-то в прошлый раз от нее скрыл. Что-то узнал от Лизы, с которой тоже все оказалось не совсем так, как она рассказала.
Садыков был на месте, спустился с кафедры сам, чтобы встретить ее.
– Что-то случилось, Валентина? – спросил он обеспокоенно, когда они поднимались по лестнице.
– Поговорить хотела, Николай Петрович.
– Ну поговорим, – кивнул Садыков, отпирая кабинет.
Тина вошла, расположилась на стуле и долго подыскивала слова, с которых начать.
Николай Петрович, усевшись в свое расшатанное кресло и сложив руки на животе, обтянутом полосатой рубашкой, терпеливо ждал.
– Понимаете… – начала Тина, собравшись с мыслями. – Мы разобрались почти во всем, что окружает монастырь.
