Стрела Гильгамеша - Наталья Николаевна Александрова
— Аппетит? — Мария покосилась на тарелку с остатками корочек. — С чего вы взяли?
Надежда решила, что пора вмешаться.
— Ты, Маша, занята, так что я уж сама себя представлю.
— Ой, это моя подруга Надежда! — спохватилась Мария. — Мы с ней вместе расследуем…
— Кстати, раз уж мы все здесь собрались, у нас есть что обсудить. А вот еще, кстати! Как вам удалось уйти от кровавого карлика и его людей? Я видела, как они выводили вас из «Тенистого уголка».
— От кого? — переспросил Венедиктов. — Ах, от этого… Я ему сказал, что узнал место, изображенное на карте, и повез в лофт, в проектировании которого участвовал. Ну, вы знаете, лофт — это такое общественное пространство, переделанное из…
— Знаю, знаю! Не отвлекайтесь. Значит, вы привели их в лофт…
— Да, и там смог от них убежать, поскольку хорошо знаю все входы и выходы.
— Вы молодец! А на самом деле узнали место, изображенное на карте?
— Да в том-то и дело, что карта та — несомненно, обманка!
— В каком смысле?
— В прямом. На ней изображено несуществующее место. Место, которого нет и не может быть.
— А как вы это определили?
— Я ведь специалист по картографии. Чтобы вам было понятнее, вот пример. Если капитану корабля говорят, что нужно вести корабль на северо-восток, он все правильно понимает и прокладывает соответствующий курс. А если ему скажут идти на северо-юг? Или на западо-восток?
— Но ведь такого курса не может быть. Это просто какая-то ерунда. Бессмыслица.
— Вот, вы поняли. И карта, которую мы нашли в Шуваловском парке, такая же невозможная, как курс на северо-юг. Специалисту сразу понятно, что она ненастоящая.
— А, примерно понимаю…
— Очень рад. Мария, заказать вам еще такой бутерброд?
— Ох, нет, кажется, теперь я наелась, — сказала Мария, повинуясь строгому взгляду Надежды. — Извините, Кирилл, я вам ничего не оставила…
— Ничего страшного, я не голоден. И очень рад, что вы пришли в себя…
Надежда улыбнулась и подняла глаза к потолку. Неужели у этих двоих что-то завязывается? Машка совсем уже чокнулась. С этим! Он же псих, призраков видит!
С другой стороны, нынешний Венедиктов и тот, кого Надежда увидела впервые в кабинете психоаналитика, — это, как говорится, две большие разницы. Теперь он стал похож на человека. Интересно, что так на него повлияло? Установка психоаналитика? Но ведь он не убрал воспоминания о жене, а по наблюдению Надежды, теперь Венедиктов о ней и не вспоминает, больше о Марии беспокоится. Ой, говорят же ученые, что человеческий мозг — огромная неизученная тайна!
С такими мыслями Надежда уставилась на потолок. На потолке была роспись в стиле рококо — толстощекий амур натягивал лук, направив стрелу в сердце румяной пастушки.
— Кстати, — проговорила Надежда задумчиво, — кажется, вы говорили Марии, что археолог, друг Вестингауза… не запомнила его фамилию…
— Гилевич, — машинально подсказал Кирилл Николаевич.
Мария сделала страшные глаза и под столом пнула Надежду по ноге. Договорились же скрыть от Венедиктова убийство Ирины! Неизвестно, как он отреагирует.
Надежда сделала вид, что ничего не заметила.
— Да, так вот, вы говорили, что этот Гилевич был убит стрелой?
Мария снова пнула подругу под столом, но та предусмотрительно поджала ногу. Мария попала по ножке стола, сильно при этом ушиблась и ойкнула.
— Что с вами? — заволновался Венедиктов.
— Не обращайте внимания, это у нее от переедания, — невинным голоском протянула Надежда, а сама скорчила Марии страшную физиономию — дескать, не мешай мне, нужно дело расследовать, до сути наконец добраться, а со своим Кириллом потом кокетничать станешь. — Так что насчет стрелы, какая она была?
— Какая? — Венедиктов задумался. — Кажется, я теперь припоминаю… Стрела была очень необычная, с раздвоенным бронзовым наконечником. Интересно, что такие стрелы использовали в древней Ассирии и Вавилоне…
— Надя, ты, кажется, собиралась домой. Мужа встречать, — с фальшивой заботой проговорила Мария, видно, на нее тоже нашло упрямство.
— Вавилоне? — удивленно переспросила Надежда, сделав вид, что не заметила реплики. — Я не ослышалась?
— Нет, не ослышались. Эта стрела чудом сохранилась, и ее обследовал известный ассиролог Мамаев. И он уверенно заявил, что наконечник стрелы сделан именно из такого типа бронзы, который выплавляли в Ассирии и Вавилоне. И форма наконечника такая же, как в древней Месопотамии…
— Удивительная история! — проговорила Надежда.
— Надя, — повторила Мария, — тебя муж дома не ждет?
— Нет, он сегодня задержится на работе.
— А кот?
— Ничего, перетопчется. И почему тебя так волнует мой кот? — отмахнулась Надежда. — А где можно найти изображение той стрелы? — Снова повернулась к Венедиктову.
— Изображение? — Венедиктов задумался. — Кстати, я ведь знаком с Киром Мамаевым. Он внук того Мамаева и тоже ассиролог. У них это семейная профессия, поскольку Мамаевы происходят из древнего ассирийского рода…
— Что, на самом деле? Как интересно! Разве еще существуют настоящие ассирийцы? — голос у Надежды был такой восхищенный, она так смотрела на Венедиктова, что Марии захотелось стукнуть ее по голове пустой чашкой из-под кофе.
Венедиктов же, как обычный мужчина, не заметил ни обмена взглядами, ни нарастания тревожной атмосферы за столом. Напротив, он оживился, усевшись на любимого конька, и даже отвернулся от Марии.
— Ассирийцы существуют. Их немного, называются айсорами, и значительная их часть живет в нашем городе. — Надежда была вся внимание. — А самое удивительное то, что они сохранили свой язык, который очень мало изменился за три тысячи лет. Так что специалисты по ассирийскому языку имеют возможность поговорить с живыми носителями этого языка. А Кир Мамаев — сам его носитель. Так вот, я думаю, что у него наверняка есть изображение стрелы, которой был убит Гилевич…
Мария придвинула свой стул ближе с намерением ущипнуть подругу за бок, да не просто так, а с вывертом, чтобы было больнее, но Надежда упорно делала вид, что не замечает этого.
— Как интересно! — проговорила она с льстивой восторженностью. — А можно с ним как-нибудь увидеться?
— Почему бы нет? Сейчас попробую ему позвонить.
Венедиктов достал телефон, набрал номер.
Мария пригнулась к Надежде и прошипела:
— Ты что творишь? Мы ведь договорились не заикаться про историю с Ириной! Я ему представилась писательницей, про то, что он к психоаналитику ходил, я знать не знаю! И про Инку ему говорить не хочу, все так запуталось…
— А я и не заикаюсь! Разве ты слышала, чтобы я упоминала Ирину? Или даже Илью Семеновича? А уж тем более Инну Дроздову…
— Ирину — нет, но стрелу…
— А это совсем не та! Этой стрелой убили совсем другого человека, причем сто с лишним лет назад.
— Вечно ты выкрутишься! —
