Безмолвие - Джон Харт

Вы меня слышите?

Знаете, где находитесь?

Шериф стоял рядом и, хотя не улыбался, выглядел довольным. Когда он наклонился над Джонни, от него пахнуло зубной пастой и тоником для волос.

— В тюрьме голодовок не бывает.

— Я не голодал.

— Вот это мне и нужно было от тебя услышать.

— Я поем, — сказал Джонни, и когда подтвердил обещание делом, его вернули в бетонную коробку, где не побегаешь, откуда не видны звезды и где невозможно что-либо чувствовать.

— Комната три.

Получив указание, помощники отвели задержанного, всячески пытавшегося осложнить им выполнение этого задания, в комнату для допросов номер три. Прикрутив наручники к столу, они отступили, а освободившееся место занял шериф.

— Без этого можно было обойтись, — сказал он, имея в виду разбитую губу и царапины на лице Джонни.

— Мы оба знаем, что вы хотели засунуть меня сюда.

— Ну да. Ты — единственный в округе, кто уже пытался однажды убить жертву.

— Я его не убивал.

— Может, нет, а может, да. Мы поговорим об этом, когда я смою болото с лица.

Шериф повернулся к двери, и Джонни улыбнулся ему в спину.

— Пиявка редко присасывается одна. — Он облизал кровь на зубах и сплюнул на пол розовую слюну. — Я бы на вашем месте проверил штаны.

* * *

Именно так шериф и поступил: принял в раздевалке душ и переоделся.

Никаких пиявок не обнаружилось.

В коридоре его остановил один из помощников.

— У вас в кабинете Клайд Хант.

— Скажи ему, что мне сейчас некогда.

— Он — дежурный по городу. Его не выгонишь.

— Дело дрянь.

— Вы же знали, что так оно и будет.

— Знал, но думал, что у меня будет больше времени.

— Претензии тому адвокату предъявляйте.

— О’кей, я с этим разберусь.

* * *

Шериф Уиллард Клайн не был плохим человеком — он сам уверял в этом каждого. Не брал взяток, не напивался, не благоволил влиятельным и могущественным. Он выполнял свою работу, как и положено служителю закона, и за это его переизбирали сорок лет подряд. Жители округа Рейвен доверяли Клайну. Считали, что у него хорошая голова. Он и сам так думал, но мальчишка Мерримон действовал ему на нервы.

— Клайд. — Шериф вошел в офис, подняв руки ладонями вверх. — Не надо ничего говорить. Знаю, ты огорчен.

— Он арестован?

— Пока еще нет.

— Тогда я хочу, чтобы его выпустили.

Вздохнув про себя, шериф обошел вокруг стола. Клайд был хорошим человеком, и сейчас он был, в общем-то, прав.

— Сядь, ладно. Знаю, ты сердишься. Понимаю. Пожалуйста. — Шериф жестом показал на стул, подождал. Клайд был возбужден, но упираться не стал и сел.

— Почему мой пасынок в заключении?

— Дело сложное…

— Достаточно короткой версии.

— История взаимоотношений. — Шериф пожал плечами. — Средства и возможность.

— Отсутствует мотив.

— Я просто хочу поговорить с ним. Ты бы поступил так же на моем месте.

— По словам Джека Кросса, арест произведен с применением насилия.

— Да. — Снова вздох. — Что было, то было.

Взгляд шерифа бродил по комнате, задерживаясь на чем угодно, но избегая Клайда. В ду́ше у него было время остыть, успокоиться, и теперь он понимал, что вел себя не самым достойным образом. Всему виной болото, бессонница и мальчишка… этот чертов мальчишка.

— Он меня достает. Ладно. Признаю́.

— Достает тебя? Почему?

Как объяснить, что в Джонни Мерримоне жило что-то неприкасаемое? Он ничего не просил, ничего не брал, ничего не давал. Даже в детские годы в его глазах таилась жестокая неумолимость, неестественная даже во взрослом.

Обида? Негодование?

— Как-то он не так на меня действует, Клайд. Даже объяснить не могу.

— Он сын моей жены. Я знаю его с тринадцати лет.

— Я хочу просто поговорить с ним.

— Так поговори, черт возьми. Но набрасываться втроем и тащить сюда, в наручниках… Если б Джонни не позвонил, ты даже не узнал бы, что Бойд умер.

— А тебе это странным не кажется? Что он вот так взял и нашел тело в этой глуши? Это же не пустыня; там лес, чаща. Ты серьезно думаешь, что твой парень просто шел и наткнулся на мертвеца, причем человека, в которого уже стрелял однажды? Господи, да ведь ты же коп. Сам знаешь.

— Ты привел моего парня, и у него лицо в крови. Вот это я знаю точно.

Шериф потер ладонями лицо. Он был на ногах уже тридцать шесть часов и бо́льшую их часть провел на болоте. Так не должно было случиться, но он помнил Джонни мальчишкой с бешеными глазами, в боевой раскраске и с орлиными перьями, взвинченным пацаном с краденым пистолетом в одном кармане и ключами от краденого грузовика в другом. В газетах его провозгласили героем, но он был правонарушителем, прогульщиком и вором — и это еще в детстве. Повзрослев, Джонни отринул все здравое и праведное. И вот теперь Бойд умер на его земле — будто не нашел другого места, — и шериф не мог вот так просто позабыть, как Мерримон вел себя в тюрьме. Тогда он едва не протянул ноги в одиночной камере. Впал в кататонический ступор уже на первой неделе. В одиночке такое случается только с теми, кто уже сломлен.

— Я хочу, чтобы его выпустили. Прошу как друга.

Хотя ему и было искренне жаль сидящего напротив коллегу, шериф покачал головой.

— Если отпущу, он тут же исчезнет, а снова лезть в то чертово болото у меня нет ни малейшего желания.

— У тебя нет оснований для ареста. Если вынудишь, позвоню судье. Пойду к окружному прокурору.

— Я уже позвонил ей. — Шериф откинулся на спинку стула; ему самому это не нравилось. — Хочу, чтобы ему предъявили обвинение.

* * *

Окружной прокурор была в суде, так что быстро не получилось. Три часа. Информация пришла от шерифа к Ханту, а от Ханта — к Джеку. Окружной прокурор придет через три часа.

— Мне нужно его увидеть. Я адвокат. — Ни голос Джека, ни визитная карточка, которой он постучал в пуленепробиваемое стекло, не произвели впечатления на сидевшего за столом дежурного сержанта. — Адвокат, — медленно повторил Джек на случай, если его не поняли. — Адвокат.

Клайд положил руку ему на плечо.

— Если чего-то хочешь, надо обращаться к кому-то повыше.

— К кому? Все судьи сейчас заняты, да и в любом случае так сразу вмешиваться не станут. Прокурор возьмет сторону шерифа…

— Может быть. Но на ней тоже лежит ответственность. Не думаю, что у них достаточно оснований для ареста.

Джек повернулся спиной к сержанту.

— Вы