Владимир Тодоров - Пятый арлекин

Всадник подъезжал к дому, медная рука открывала окно спальни и Тэль Эшо ясно видел сидящего на коне денщика. Он вскрикивал и просыпался, покрываясь с головы до ног липким сиропом страха. 

Нервы полководца не выдержали, и однажды утром его сняли с монумента в безумном состоянии: он пытался спихнуть с коня фигу­ру всадница. 

Жалкая история величия Тэля Элю мало кому известна, но это и не так уж плохо: ведь каждому городу хочется иметь свою ис­торию, тем более, что жители на городских воротах отлили ге­ральдический щит с девизом Дортинга: Справедливость, Отвага и Величие, подразумевая под ними Фемиду, с утерянными весами справедливости, и памятник Тэлю Эшо, познавшему трусость и бесчестье...— Норт закончил чтение и вскинул на Тропа глаза, в которых была надежда, что его труд не пропал даром. 

— Вы гений,— просто ответил Троп,— вы создали удивитель­ную вещь: она действительно взорвет ханжески прилизанные учеб­ники, и мне совсем не хотелось бы теперь задавать вам никаких вопросов, если бы речь не шла о жизни человека. 

— Извините,— сказал растроганный Норт,— но я так увлечен обдумыванием своих произведений, что, наверное, ничем вам по­мочь не смогу. 

— Вы видели кого-нибудь в доме Марии Скалацца, кроме слу­жанки и Родриго? 

— Я не знаю никого, кроме покойной миссис Скалацца, во вся­ком случае, я никого не замечал. Служанку помню смутно. Жаль, что ничего не смог сделать для вас. Для меня главное в моей работе, я имею ввиду литературу, не документальное описание; главное — передать характер события, объемность, и пусть я не точен в цвете мундиров и хронологии, зато правдив в изложении. До свидания, мистер Троп, до свидания, мистер... забыл вашу фамилию... 

В машине Фердинанд с улыбкой посмотрел на комиссара. 

— Немало ценного для нас услышали от старика, не правда ли, Эдвард?— и он рассмеялся. 

— Я не жалею, что мы потеряли этот час Такой человек никак не мог жить на седьмой авеню. К сожалению, творцы живут в хижинах, Фердинанд. Ладно, поспешим: эксперты должны уже под­готовить для меня заключение. А ты отправляйся отдыхать: я тебя подброшу к дому. 

Через несколько минут машина выехала на площадь, и Троп, глянув на памятник Тэлю Эшо, неожиданно расхохотался: 

— А ведь Крис Норт прав: в этом памятнике и вправду таится какая-то мерзость... И как я этого не замечал раньше? 

8. ТАИНСТВЕННЫЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ

Через час на столе у Тропа лежало заключение экспертизы: подтверждалось предположение комиссара, что отпечатки пальцев на переставленных фигурках и других, взятых на выдержку, при­надлежат Стефании Закревской. И еще: розовое пятно на клочке простыни — след от вина сорта «Бордо», содержащего в себе сильный концентрат снотворного. 

Троп ознакомился с заключениями, под которыми стояли под­писи известных криминалистов, и с удовлетворением откинулся на стуле. Посидев так с минуту, он нажал на селекторе кнопку внут­ренней связи: 

— Приведите Родриго! 

Испанец вошел под конвоем двух охранников и остановился у дверей, не решаясь двинуться дальше. 

— Добрый день, господин комиссар. 

Троп подал знак охранникам, чтоб их оставили наедине. 

— Здравствуйте, Родриго, хотя я должен бы вас послать ко всем чертям, а не приветствовать!— тон, которым Троп произнес эти слова, был грозным, но глаза улыбались и с теплотой смотрели на Родриго Альвареса. 

— Я чем-нибудь рассердил господина комиссара? 

— Мистер Альварес, почему я должен вытаскивать вас из дерь­ма, а вы, в свою очередь, и пальцем не пошевелили, чтобы помочь мне? А вернее даже — себе? 

— Мне нечего добавить к тому, что я говорил раньше. 

— Вот как? Тогда я вам кое-что расскажу, а потом дам послу­шать один голосочек на пленке. Итак, Родриго, вы решили не впу­тывать в эту историю ту, которую любили, не правда ли? В день убийства вы не пошли домой утром как обычно, а остались у Сте­фании. Она тогда впервые проявила к вам чувства. 

Родриго угрюмо молчал и не смотрел на комиссара. 

— Зачем вмешивать еще и Стефанию? Знаю я эти допросы. Она ни при чем, ее вообще не было в тот день дома: автобус ушел в восемь часов утра. 

— Знаешь, Родриго, в том вине, которое тебе дали выпить, было снотворное. 

— Что?! Я не верю вам: Стефания не могла этого сделать! 

— Могла, Родриго, могла. Ты же не вчера приехал в Америку, должен был кое-что повидать. Послушай, что говорит о тебе Сте­фания. Может быть это и жестоко с моей стороны, но пока ты не хочешь говорить правду, у меня нет другого выхода. Троп включил магнитофон. 

— Вы уверены, что убийца Родриго?— прозвучал голос Фердинанда. 

— А кто же еще, господин лейтенант? Вы подозреваете кого-то другого? 

— Нет, Стефания, но вы же сказали, что он был тихим? 

— Это правда, но он нуждался в деньгах и думаю, что выследил, где хозяйка хранит бриллианты. Мне сказали, что ей перерезали горло. Это на испанцев похоже: они все ходят с ножами. 

— Родриго тоже носил при себе нож? 

— Я... не знаю. 

— Вам нравился Родриго? 

— Что вы, он похож на ворону: смуглый, с прилизанными во­лосами. Фу! Мне нравятся другие мужчины, похожие на вас, гос­подин лейтенант. 

Родриго поднялся со стула и минуту стоял, сжав кулаки, с дергающимся лицом, потом невнятно произнес какую-то фразу на испанском языке. 

Комиссар с сочувствием смотрел на него, затем достал из сейфа бутылку с виски и налил полстакана. 

— Выпейте, Годриго. — Тот глотнул и тяжело опустился на стул. 

— Я любил ее, боже, как я любил ее! Она говорила, что мы уедем в Испанию... 

— Вы понимаете, что спасены? 

— Нет, господин комиссар: лучше бы я умер и не узнал бы правды о ней. 

— Возьмите себя в руки, вы же сильный человек. Расскажите все с самого начала: с момента прихода в дом миссис Скалацца. 

— Это случилось в начале мая. Служба была легкой: когда хозяйка спала, я тоже мог отдохнуть в кресле — в холле или гостиной. Хозяйка с моим приходом успокоилась, сразу исчезли все галлюцинации, и слуховые и зрительные. 

— Это очень важно, Родриго. Она сама говорила вам об этом? Я спрашиваю потому, что по моей версии, миссис Скалацца не была подвержена мании. Впрочем, продолжайте. 

— Да, она сама говорила, что с моим приходом обрела спо­койствие и прониклась доверием ко мне. Не знаю уж, почему... Иногда она давала мне денег. Я отказывался, но она тогда сердилась и все равно настаивала на своем. Миссис Скалацца еще говорила, что перед отъездом во Францию даст мне достаточную сумму, чтоб я смог уехать на родину и купить небольшой дом. 

— Стефания тоже собиралась уехать с хозяйкой во Францию? 

— Миссис Скалацца предлагала ей...