Последнее отражение - Наталья Николаевна Тимошенко
Стефан вскочил с места и прошелся по тесной комнате. Перед глазами всплыл образ женского скелета, найденного Линой в подвале дома Ордынского в Вене. Девушку явно принесли в жертву. Стефан тогда не понимал, почему Мария «отдавала» зеркалу мужчин, а Ордынский отдал девушку, а теперь, узнав об Антонове, подумал: зеркало ведь меняет реальность, отражает ее наоборот. Быть может, женщина должна отдавать мужчин, а мужчины – женщин? Тогда все сходится! Зеркало у Антонова!
– Я немного не понимаю, – призналась Крис, когда Стефан вывалил это на нее. – Мария говорила, что зеркало показывает будущую смерть. Но при чем тут тогда девушки, прыгнувшие с крыши?
– Думаю, зеркало просто принимает жертвы, – проговорил Стефан, так и меряя шагами комнату. – Ему все равно, как убивать. Вспомни, в какое время жила Мария. А быть может, ей нравилось изображать из себя ведьму, окружать себя мужчинами и аурой тайны. Она не просто отдавала мужчин зеркалу, чтобы сохранить молодость, она наслаждалась самим процессом. Ордынский, судя по всему, не желал долголетия. Но зеркало было у него и требовало жертв, сводило его с ума. Быть может, что-то об этом написано в той части дневника, которую я не видел. Но Ордынский пытался справиться с зеркалом, подсовывал кукол, да и жертву принес всего одну. Когда же им завладел Пауль, все изменилось. Или же когда оно попало к его потомку. Если только этот потомок и не есть сам Пауль.
Крис вздернула брови.
– Думаешь, такое может быть?
– Не исключаю, – уклончиво ответил Стефан. – Меня настораживает смерть этого профессора медицины как раз в то время, когда вокруг его внука начали происходить самоубийства девушек…
Он не успел договорить, поскольку дверь номера с грохотом распахнулась, и на пороге появилась растрепанная Лу. За ее спиной маячила Лина, которая, очевидно, и открыла дверь своей ключ-картой. Где и когда они встретились, Стефан не представлял. И судя по виду Лу, это было сейчас не самым важным.
– Этот псих натравил на меня собаку! – заявила она.
Стефан видел, что она не ранена.
– Но ты, судя по всему, с ней справилась? – уточнил он с усмешкой.
Лу передернула плечами и протянула ему ладонь, на которой лежала скомканная бумажка. Стефан взял бумажку, развернул.
«Светлана Мариненко, Васильевский остров».
– Что это? – непонимающе спросил он.
– Это было привязано к ошейнику собаки, – сообщила Лу.
Надо заметить, Стефан был крайне удивлен. То есть она не только расправилась с собакой, но еще и записку с ошейника сняла? Либо там был чихуахуа, либо Лу полна сюрпризов. Впрочем, от двух похитителей она ведь как-то ушла…
– И что это значит?
– Откуда я знаю? Но явно что-то значит. Раз псих оставил мне эту записку.
Крис поднялась с кресла, подошла к Стефану, забрала бумажку. Несколько секунд рассматривала написанное на ней имя, затем, по-прежнему молча, вернулась к компьютеру, надела на голову наушники и защелкала клавишами. Несмотря на то, что она ничего не говорила, Стефан понял: ей в голову пришла какая-то идея. Лина и Лу, хотя последняя знала Крис меньше всех, тоже догадались об этом. Все трое замерли, будто статуи, молча глядя Крис в спину.
– Нашла! – наконец победно вскинула руки та. Сняла наушники и повернулась к остальным, не обращая внимания на их настороженные позы. – Светлана Мариненко спрыгнула с крыши на улице Беринга, что на Васильевском острове, полгода назад. Сразу насмерть. Ей было девятнадцать лет. Родители и друзья утверждали, что Светлана была жизнерадостной девушкой, хорошо училась, не имела проблем, и прыгать с крыши у нее не было ни единого повода.
– И к психиатру не ходила? – уточнил Стефан.
Крис мотнула головой.
– Нет.
– Странно. А в музей?
– Вот тут уж я без понятия.
– Кто-нибудь объяснит мне, что тут происходит? – вклинилась Лина.
Стефан выдохнул. Конечно, это для него и Крис все понятно, а вот ни Лина, ни Лу не знают, почему эта Светлана может оказаться важным звеном в цепочке. Пришлось потратить некоторое время и рассказать им все, что они выяснили и к каким выводам пришел лично он.
– Значит, зеркало у этого Антонова, который потомок Пауля? – подвела итог Лу.
– Это вполне вероятно, – уклончиво ответил Стефан. – Не исключено также, что Антонов – и есть Пауль. Если он все это время приносил зеркалу жертвы, вполне мог не стареть и выдавать себя за своих потомков. Если зеркало реально дарит долголетие.
– Но как он мог это провернуть? – не поняла Лина. – Он ведь не в отдаленной деревне жил все это время, а в Санкт-Петербурге, где каждый на виду. Нельзя тридцать лет делать вид, что у тебя есть ребенок, а потом заменить его собой. Банально окружающие увидят разницу во внешности.
– Не думаю, что это проблема для того, у кого есть зеркало, дарящее долголетие в обмен на жертвы, – покачал головой Стефан. – Думаю, не только омолодиться, но и получить нужную внешность не так уж и сложно. Тем более отцы и сыновья часто похожи друг на друга в одном возрасте, там должны быть минимальные изменения. Крис, ты можешь посмотреть, где работал отец Антонова в конце девяностых?
– Сейчас… – Крис несколько раз щелкнула клавишами, затем медленно произнесла: – Хм… в той же больнице, что и сам Антонов. Обслуживал медоборудование.
– Значит, я прав, – возбужденно проговорил Стефан. – Все думали, что в смертях девушек виноват молодой психиатр, когда на самом деле их убивал его отец! Точнее, дед, занявший место отца. И сейчас, спустя двадцать лет, девушки опять погибают…
– То есть ты хочешь сказать, что Пауль раз примерно в двадцать-тридцать лет убивает своего, грубо говоря, сына и занимает его место, а чтобы омолодиться на этот возраст, приносит зеркалу несколько жертв? – уточнила Лу.
Стефан промолчал. Идея казалась ему довольно спорной, хотя он именно так и думал.
– И что, он сам себе детей каждый раз рожает?
– Нет, – встряла Крис. – Я посмотрела даты рождения и смерти всех мужчин, каждый раз «дед» умирает уже после того, как родится «внук», так что с продолжением рода тут все в порядке.
– Ладно, допустим, с продолжением рода в порядке, допустим, чужие люди замены не видят, а родные? Жена там, ребенок тот же, – не сдавалась Лу. – Вон, психиатр этот в одной больнице со своим отцом работал, виделись каждый день, и он не заметил подмены? А жена, к которой он каждый день домой приходит?
– Как минимум психиатр наш сейчас в разводе, – пожала плечами Крис. – А в конце девяностых, когда Пауль становился его «отцом», его мать уже умерла. Со взрослыми детьми можно не общаться каждый день. Вероятно, зеркало меняет внешность довольно быстро, достаточно взять больничный или отпуск на это время.
– А что он делал бы, если бы кого-то из его потомков родилась дочь, а не сын? – прибегла к последнему аргументу Лу.
– История не знает сослагательного наклонения, – пожал плечами Стефан. – Возможно, у него был план на этот счет. Мог настаивать на продолжении рода до тех пор, пока не родится мальчик.
– Как можно настаивать на продолжении рода, если не ты его продолжаешь?
Стефан и Крис переглянулись, а Лина фыркнула:
– Ты, похоже, плохо понимаешь, к каким ухищрениям и манипуляциям могут прибегать родители, когда им что-то нужно от детей, пусть даже взрослых. Могут вынудить не только детей рожать.
Лу убежденной не выглядела, но и аргументы у нее закончились. Ее родители умерли слишком рано и не успели
